Византийская империя
Византийская империя
Государство, оформившееся в 395 г. вследствие окончательного раздела Римской империи после смерти императора Феодосия I на западную и восточную части. М... читать далее »
Статьи по истории Византийской империи
08.02.2010 00:00

О. Юревич. Андроник I Комнин. Глава VI. Византия.





Юре­вич О. Ан­д­ро­ник I Ком­нин.






Гла­ва VI

БОРЬ­БА
за еди­но­вла­стие

Ко­гда из­вес­тие о смер­ти Ма­нуи­ла и о двор­цо­вых ин­три­гах дош­ло до Ине­о­на, в Ан­д­ро­ни­ке ожи­ли преж­ние на­де­ж­ды сесть на им­пе­ра­тор­ский трон[1]. Те­перь ему лишь на­до бы­ло най­ти ка­кой-ни­будь под­хо­дя­щий по­вод, что­бы по­явить­­ся на аре­не бур­ных со­бы­тий в сто­ли­це[2]. С этой це­лью Ан­д­ро­ник взял­ся за текст при­ся­ги, ко­то­рую он при­нес не­сколь­ки­ми го­да­ми ра­нее. Со­дер­жа­ние при­ся­ги не ну­ж­да­лось в фаль­си­фи­ка­ции: «Ес­ли я уви­жу, или за­ме­чу, или ка­ким-то об­ра­зом ус­лы­шу, что Ва­ше­му Ве­ли­че­ст­ву вре­дят или мо­гут на­нес­ти вред Ва­шей се­мье, я Вас об этом из­ве­щу и в ме­ру мо­их сил бу­ду это­му вос­пре­пят­ст­во­вать»[3]. Текст пол­но­стью со­от­вет­ст­во­вал хо­ду его мыс­лей, и, так как он был че­ло­ве­ком ре­ши­тель­ным, он стал пи­сать од­но пись­мо за дру­гим Алек­сею II, пат­ри­ар­ху Фео­до­сию и дру­гим друзь­ям скон­чав­ше­го­ся им­пе­ра­то­ра, об­ви­няя про­то­се­ва­ста Алек­сея в за­го­во­ре про­тив за­кон­но­го на­след­ни­ка пре­сто­ла. При этом он вы­ра­жал бес­по­кой­ст­во о судь­бе сво­ей пле­мян­ни­цы и вну­шал мысль о не­мед­лен­ном вы­дво­ре­нии не­ле­ги­тим­но­го ре­ген­та с им­пе­ра­тор­ско­го дво­ра. Эти пись­ма бы­ли на­пи­са­ны с та­ким крас­но­ре­чи­ем и ды­ша­ли та­кой ис­крен­но­стью, что Ан­д­ро­ник — так на­пи­сал хро­нист — в кон­це кон­цов стал ка­зать­ся всем един­ст­вен­ным све­ду­щим че­ло­ве­ком, ко­то­рый пред­став­ля­ет ин­те­ре­сы ро­ме­ев[4]. При под­держ­ке ан­ти­ла­тин­ской пар­тии он бы­ст­ро за­вое­вал боль­шой ав­то­ри­тет как зре­лый дея­тель, год­ный для то­го, что­бы стать у кор­ми­ла го­су­дар­ст­вен­ного корабля[5]. По­ло­же­ние Ан­д­ро­ни­ка да­же уси­ли­лось бла­го­да­ря про­то­се­ва­сту. Все­ми не­лю­би­мый, Алексей скон­цен­три­ро­вал в сво­их ру­ках всю власть и по­лу­чил пол­ный кон­троль над го­су­дар­ст­вен­ной каз­ной. Бла­го­да­ря это­му и по­доб­ным же лов­ким хо­дам он вы­звал к се­бе не­на­висть са­нов­ни­ков дво­ра. При та­ком по­ло­же­нии ве­щей он вы­ну­ж­ден был в сво­их по­ли­ти­че­ских рас­че­тах опи­рать­ся на под­держ­ку за­жи­точ­ных сло­ев кон­стан­ти­но­поль­ских ла­ти­нян[6]. Взо­ры всей сто­ли­цы бы­ли об­ра­ще­ны на Ан­д­ро­ни­ка, все жда­ли его как «фа­кел во тьме, как сияю­щую звез­ду»[7].


Са­мым стра­ст­ным при­вер­жен­цем Ан­д­ро­ни­ка, ис­кав­шим у не­го спа­се­ния, бы­ла Ма­рия, дочь Ма­нуи­ла от пер­во­го бра­ка. Она бы­ла пол­на не­на­вис­ти к Алек­сею, и чув­ст­во это бы­ло тем ес­те­ст­вен­ней, что она уже и рань­ше не­на­ви­де­ла его лю­бов­ни­цу и жену, свою ма­че­ху. Под ру­ко­во­д­ством Ма­рии до­воль­но ско­ро был ор­га­ни­зо­ван за­го­вор, глав­ную роль в ко­то­ром иг­ра­ли ее суп­руг, Ре­нье Мон­те­фер­ра­то, Алек­сей Ком­нин, вне­брач­ный сын Ма­нуи­ла и Фео­до­ры, Ан­д­ро­ник Ла­пард, Ио­анн Ка­ма­тир из кон­стан­ти­но­поль­ской епар­хии и де­ти Ан­д­ро­ни­ка Ио­анн, Ма­ну­ил и Ма­рия. К за­го­во­ру примк­ну­ли и мно­гие дру­гие[8]. От­важ­ная Ма­рия при­ве­ла чле­нов за­го­во­ра к при­ся­ге на вер­ность ее бра­ту, Алек­сею II. За­го­вор­щи­ки вы­не­сли про­то­се­ва­сту смерт­ный при­го­вор. За­го­вор был рас­крыт поч­ти в по­след­ний мо­мент, ко­гда им­пе­ра­тор­ская сви­та с про­то­се­ва­стом и Алек­­се­ем II в суб­бо­ту пер­вой не­де­ли по­ста празд­ни­ка свя­то­го вои­на Фео­до­ра (13.2.1182) на­прав­ля­лась в Ба­фи Риакс, ко­то­рый ле­жал в пя­ти ки­ло­мет­рах от Зо­ло­тых Во­рот на Виа Иг­на­тиа, лю­би­мо­го мес­та про­гу­лок кон­стан­ти­но­поль­цев. Ру­ко­во­ди­те­ли за­го­во­ра бы­ли аре­сто­ва­ны и пре­да­ны су­ду. Толь­ко Ма­рии и Ре­нье уда­лось най­ти убе­жи­ще в Св. Софии. На сто­ро­ну ке­са­рис­сы Ма­рии, до­че­ри Ма­нуи­ла, вста­ли пат­ри­арх и под­ку­п­лен­ная день­га­ми тол­па на­ро­да. Ма­рия от­ка­за­лась от пе­ре­го­во­ров с про­то­се­ва­стом. Она тре­бо­ва­ла ос­во­бо­ж­де­ния за­го­вор­щи­ков и уда­ле­ния Алек­сея из двор­ца. Та­кие не­по­мер­ные тре­бо­ва­ния воз­му­ти­ли да­же юно­го им­пе­ра­то­ра, ко­то­рый уг­ро­жал сво­ей свод­ной се­ст­ре при­ме­не­ни­ем си­лы. Св. Cо­фия бы­ла пре­вра­ще­на в кре­пость; ох­ра­ну взя­ли на се­бя воо­ру­жен­ные гре­ки, италь­ян­ские гла­диа­то­ры и вос­точ­ные ибе­рий­цы. В сто­­ли­це воо­ру­жен­ные пал­ка­ми тол­пы на­ро­да ста­но­ви­лись со дня на день все мно­го­чис­лен­нее. Зву­ча­ли вра­ж­деб­ные при­зы­вы про­тив про­то­се­ва­ста, на­ча­лись гра­бе­жи в до­мах го­су­дар­ст­вен­ных са­нов­ни­ков, быв­ших его сто­рон­ни­ка­ми. Дом эпар­ха, Фео­до­ра Пан­тех­не­са, так­же под­верг­ся гра­бе­жу бун­тов­щи­ков, од­но­вре­мен­но бы­ли украдены и им­пе­ра­тор­ские при­ват­ные до­ку­мен­ты. Кон­стан­ти­но­поль бур­лил. 8 фев­ра­ля 1182 го­да в де­ло всту­пи­ла ар­мия Алек­сея II, но ча­ша ве­сов в улич­ных бо­ях ста­ла скло­нять­ся на сто­ро­ну про­то­се­ва­ста. Толь­ко то­гда на­сту­пи­ло пе­ре­ми­рие. Ма­рия с суп­ру­гом вер­ну­лись во дво­рец[9]. Ме­ж­ду тем Ан­д­ро­ник, во­оду­шев­лен­ный пись­ма­ми сво­их при­вер­жен­цев из Кон­стан­ти­но­по­ля, вы­сту­пил мар­шем во гла­ве не­боль­шой ар­мии. По пу­ти он при­вле­кал на свою сто­ро­ну са­нов­ни­ков, паф­ла­гон­ских стра­тио­тов и сель­ских жи­те­лей тем, что рас­тол­ко­вы­вал им зна­че­ние при­не­сен­ной при­ся­ги[10]. Ан­д­ро­ник разъ­яс­нил им цель сво­его по­хо­да в сто­ли­цу. Его ок­ру­жа­ли все боль­шие тол­пы по­клон­ни­ков, не толь­ко тех, кто стра­ст­но же­лал пе­ре­во­ро­та, но и тех, кто ви­дел в нем бу­ду­ще­го им­пе­ра­то­ра. Во всех час­тях Паф­ла­го­нии его при­ни­ма­ли как пер­со­ну, ни­спос­лан­ную им са­мим Бо­гом. В рас­по­ло­жен­ной на мо­ре Си­но­пе его встре­ча­ла его дочь Ма­рия. Она под­роб­но рас­ска­за­ла ему о по­ли­ти­че­ской ат­мо­сфе­ре, ца­ря­щей во двор­це[11]. Во вре­мя даль­ней­ше­го пу­ти че­рез Ирак­лию на Пон­те Ан­д­ро­ник с при­су­щим ему уме­ни­ем за­вое­вы­вал но­вых при­вер­жен­цев. Толь­ко Ни­кея, сто­ли­ца Ви­фи­нии, за­кры­ла пе­ред ним свои во­ро­та. К ее пра­ви­те­лю, Ио­ан­ну Ду­ке, примк­нул Ве­ли­кий До­ме­стик Ио­анн Ком­нин, на­ме­ст­ник про­вин­ции Фра­кия. Он по­сме­ял­ся над пись­мом Ан­д­ро­ни­ка, по­то­му что хо­ро­шо знал его «как дву­ли­ко­го Яну­са и ти­ра­на». В Тар­се Ан­д­ро­ник пе­ре­тя­нул на свою сто­ро­ну боль­шин­ст­во его оби­та­те­лей, то же бы­ло и в Ни­ко­ме­дии. Про­тив вой­ска Ан­д­ро­ни­ка про­то­се­васт Алек­сей вы­ста­вил свою ар­мию под ко­ман­до­ва­ни­ем Ан­д­ро­ни­ка Ан­ге­ла, от­ца Алек­сея и Исаа­ка, бу­ду­ще­го им­пе­ра­то­ра Ви­зан­тии. Ан­д­ро­ник Ан­гел был полностью раз­бит у го­ро­да Ха­ракса бла­го­да­ря пре­вос­хо­дя­щим си­лам от­ря­дов, со­сто­яв­ших из паф­ла­гон­ских жи­те­лей под ко­ман­до­ва­ни­ем ев­ну­ха. Это сра­же­ние ре­ши­ло судь­бу про­то­се­ва­ста. С это­го вре­ме­ни кон­стан­ти­но­поль­ская ари­сто­кра­тия на­ча­ла пе­ре­хо­дить на сто­ро­ну Ан­д­ро­ни­ка. В сто­ли­це от Ан­ге­ла по­тре­бо­ва­ли от­че­та в день­гах, ко­то­рые бы­ли потрачены им на не­удав­шую­ся кам­па­нию. Скла­ды­ва­лось впе­чат­ле­ние, что он вти­хо­мол­ку по­мо­га­ет вра­гам про­то­се­ва­ста. Учи­ты­вая эти об­стоя­тель­ст­ва, Ан­гел вме­сте с же­ной и ше­стью сы­новь­я­ми пе­ре­бе­жал в ла­герь Ан­д­ро­ни­ка. Оше­лом­лен­ный Ан­д­ро­ник при­вет­ст­во­вал его сло­ва­ми из Еван­ге­лия: «Се, Я по­сы­лаю Ан­ге­ла Мое­го пред ли­цем Тво­им, ко­то­рый при­го­то­вит путь Твой пред То­бою»[12].


С это­го вре­ме­ни Ан­д­ро­ник ре­шил дей­ст­во­вать от­кры­то и бо­лее активно. Он от­ка­зал­ся от мыс­ли на­чать оса­ду Ни­кеи и Ни­ко­ме­дии. Марш-бро­сок он ос­та­но­вил толь­ко в Пев­кии, об­лас­ти Хал­ке­до­на, рас­по­ло­жен­ной на­про­тив Кон­стан­ти­но­по­ля. Ма­ло­чис­лен­ность сво­их войск он мас­ки­ро­вал с по­мо­щью под­дель­ных па­ла­ток, рас­став­лен­ных на боль­шом рас­стоя­нии друг от дру­га, так что в це­лом соз­да­ва­лось впе­чат­ле­ние мощ­ной ар­мии[13].


Это впе­чат­ле­ние уси­ли­ва­ли еще и гро­мад­ные ноч­ные ла­гер­ные ко­ст­ры. При из­вес­тии о при­бли­же­нии паф­ла­гон­ско­го вой­ска жи­те­ли сто­ли­цы по­ки­да­ли свои ра­бо­чие мес­та и тол­па­ми рас­по­ла­га­лись на воз­вы­шен­но­стях и хол­мах, вгля­ды­ва­ясь в ази­ат­скую сто­ро­ну мор­ской бух­ты, «как буд­то бы они, — го­во­рит хро­нист, — хо­те­ли по­кло­нить­ся се­до­му и об­лы­сев­ше­му Ан­д­ро­ни­ку»[14]. В ла­герь Ан­д­ро­ни­ка на­ча­ли при­бы­вать его пер­вые сто­рон­ни­ки, ко­то­рые изум­ля­лись от­но­си­тель­но ма­ло­му количеству сол­дат, на­хо­дя­щих­ся в его рас­по­ря­же­нии[15].


Про­то­се­васт Алек­сей на­хо­дил­ся в трудном по­ло­же­нии. Он не мог вы­ста­вить про­тив вра­же­ской ар­мии су­хо­пут­но­го вой­ска. Кро­ме то­го, мно­гие при дво­ре от­но­си­лись к Ан­д­ро­ни­ку бла­го­же­ла­тель­но. Алек­сей рас­счи­ты­вал толь­ко на по­мощь бо­га­тых ла­ти­нян раз­ных на­цио­наль­но­стей, ко­то­рым он до­ве­рял боль­ше, чем гре­кам[16]. По­это­му Алек­сей ре­шил за­щи­щать Кон­стан­ти­но­поль с мо­ря, с вос­точ­ной сто­ро­ны. Од­но­вре­мен­но он всту­пил в ди­пло­ма­ти­че­ские пе­ре­го­во­ры. Он на­пра­вил к Ан­д­ро­ни­ку про­по­вед­ни­ка Ге­ор­гия Кси­фи­ли­на с мис­си­ей за­клю­чить с Ан­д­ро­ни­ком со­гла­ше­ние, по­обе­щав ему бо­га­тые по­дар­ки, вы­со­кую долж­ность и по­ми­ло­ва­ние име­нем Бо­жи­им. Про­то­се­васт за­был, од­на­ко, что ду­хо­вен­ст­во с не­го­до­ва­ни­ем смот­рит на его ин­три­ги с ла­ти­ня­на­ми. Ев­ста­фий го­во­рит, что Ма­рия и про­то­се­васт Алек­сей по­то­му по­те­ря­ли лю­бовь гре­ков, что они пы­та­лись за­вое­вать ла­ти­нян по­дар­ка­ми и обе­ща­ния­ми, и да­же пер­спек­ти­вой пе­ре­дать им сто­ли­цу и ее жи­те­лей в ка­че­ст­ве ра­бов как во­ен­ный тро­фей[17]. Эти ут­вер­жде­ния, без­ус­лов­но силь­но пре­уве­ли­чен­ные, го­во­ри­ли о по­зи­ции гре­ков по от­но­ше­нию к ла­тин­ско­му на­се­ле­нию Кон­стан­ти­но­по­ля. По­это­му ка­жет­ся та­ким дос­то­вер­ным упо­ми­на­ние Хо­ниа­та о том, что, со­глас­но то­гдаш­ним слу­хам[18], Кси­фи­лин вы­пол­нил свое по­ру­че­ние с точ­но­стью до на­обо­рот. Вер­ный сво­ему крас­но­ре­чию, Ан­д­ро­ник на­пра­вил во дво­рец гор­дый от­вет с тре­бо­ва­ни­ем при­звать про­то­се­ва­ста к от­ве­ту и уб­рать его из двор­ца. Ва­си­лис­су Ма­рию сле­до­ва­ло от­пра­вить в мо­на­стырь, а Алек­сей II дол­жен был сам ис­пол­нять свой им­пе­ра­тор­ский долг в со­от­вет­ст­вии с за­ве­ща­ни­ем сво­его от­ца. Спус­тя не­сколь­ко дней по­ло­же­ние Ан­д­ро­ни­ка еще боль­ше уп­ро­чи­лось, по­сле то­го как Ве­ли­кий Ду­ка Ан­д­ро­ник, ко­ман­дую­щий фло­том про­то­се­ва­ста, пе­ре­шел на сто­ро­ну вра­га. Над про­то­се­ва­стом на­сме­ха­лись и ней­траль­но на­стро­ен­ные при­двор­ные, и те, ко­то­рые ко­ле­ба­лись, не стать ли им на сто­ро­ну Ан­д­ро­ни­ка. Они шли к Ан­д­ро­ни­ку в Хал­ке­дон и «воз­вра­ща­лись об­ла­го­де­тель­ст­во­ван­ные на­зад в свои до­ма».


Го­род бур­лил все силь­нее. На­род про­кли­нал ва­си­лис­су[19]. Двор­цо­вая стра­жа вы­пус­ти­ла из тюрь­мы Ио­ан­на и Ма­нуи­ла, сы­но­вей Ан­д­ро­ни­ка, а так­же дру­гих за­го­вор­щи­ков и отправи­ла на их ме­сто сто­рон­ни­ков про­то­се­ва­ста. Сам он был за­дер­жан ге­рман­ской двор­цо­вой гвар­ди­ей и от­ту­да в пол­ночь пе­ре­ве­ден в зда­ние Боль­шо­го двор­ца. Под уси­лен­ной ох­ра­ной ему не раз­ре­ша­лось да­же за­снуть. Че­рез не­сколь­ко дней про­то­се­васт, си­дя на по­ни и дер­жа в ру­ках флаг, на­са­жен­ный на пал­ку для те­лес­ных на­ка­за­ний, был под улю­лю­ка­нье тол­пы пре­про­во­ж­ден в ла­герь Ан­д­ро­ни­ка. По при­ка­зу Ан­д­ро­ни­ка и с со­гла­сия важ­ных са­нов­ни­ков, вхо­дя­щих в его сви­ту, Алек­сей был ос­ле­п­лен[20]. Хо­ни­ат, вра­ж­деб­но на­стро­ен­ный к ла­ти­ня­нам, уп­ре­ка­ет про­то­се­ва­ста в из­не­жен­но­сти, аб­со­лют­ном не­зна­нии во­ен­но­го де­ла, рас­то­чи­тель­ном хо­зяй­ст­во­ва­нии и чрез­мер­ных тра­тах го­су­дар­ст­вен­ной каз­ны на под­держ­ку ла­тин­ско­го фло­та, ко­то­рый и так уже был силь­нее всех взя­тых вме­сте мор­ских сил Ви­зан­тий­ской им­пе­рии. Ана­ло­гич­ным об­ра­зом осу­ж­да­ет об­раз дей­ст­вий про­то­се­ва­ста и Вильгельм Тир­ский[21].


Даль­ше Ан­д­ро­ник дей­ст­во­вал чрез­вы­чай­но ос­то­рож­но. Про­дол­жая ос­та­вать­ся на ази­ат­ском бе­ре­гу[22], он на­пра­вил в Кон­стан­ти­но­поль все свои ко­раб­ли под вер­хов­ным ко­ман­до­ва­ни­ем Ве­ли­ко­го Дук­и Ан­д­ро­ни­ка. 2 мая 1182 го­да в сто­ли­цу всту­пи­ла су­хо­пут­ная ар­мия. В сра­же­ние бы­ло втя­ну­то и на­се­ле­ние Кон­стан­ти­но­по­ля, ко­то­рое все­гда бы­ло на­строе­но вра­ж­деб­но по от­но­ше­нию к бо­га­тым и при­ви­ле­ги­ро­ван­ным ино­стран­цам[23]. В те же дни на­чал­ся по­гром ла­ти­нян, око­ло шес­ти­де­ся­ти ты­сяч ко­то­рых на­се­ля­ли кра­си­вей­шую часть го­ро­да у Зо­ло­то­го Ро­га[24]. Паф­ла­гон­ские сол­да­ты и жив­шие в ни­ще­те гре­ки сжи­га­ли их иму­ще­ст­во и под­жи­га­ли их до­ма, двор­цы и церк­ви. Ев­ста­фий со­дро­гал­ся от опи­са­ния тех чу­до­вищ­ных ве­щей, ко­то­рые тво­ри­лись в эти дни. С по­мо­щью «гре­че­ско­го ог­ня» ла­ти­нян ата­ко­ва­ли с мо­ря, убива­ли жен­щин, ста­ри­ков и де­тей; ка­ж­дая пядь зем­ли бы­ла про­пи­та­на кро­вью. Не ща­ди­ли да­же бо­га­де­лен, да­же мо­на­хов и свя­щен­ни­ков[25]. Уби­то­му Ио­ан­ну, иподиа­ко­ну рим­ской Церк­ви, от­ру­би­ли го­ло­ву и при­вя­за­ли ее для по­те­хи к со­бачь­е­му хво­сту[26]. Мо­ги­лы бы­ли раз­граб­ле­ны[27]. Жерт­ва­ми ог­ня ста­ло мно­же­ст­во до­мов и церк­вей[28]. Спас­лись толь­ко те, ко­го на­до­уми­ли спря­тать­ся вме­сте со сво­им иму­ще­ст­вом на ко­раб­лях и га­ле­рах, или те, кто на­шел убе­жи­ще у своих гре­че­ских дру­зей. Свы­ше че­ты­рех ты­сяч ла­ти­нян бы­ли про­да­ны в раб­ст­во вар­ва­рам, barbaris nationibus[29].


Ос­та­ток этих ужас­ных дней бег­ле­цы, ис­кав­шие спа­се­ния на су­дах, про­ве­ли на Принцевых ост­ро­вах и в близ­ле­жа­щих го­ро­дах, по­сле че­го, со­брав флот и пы­лая жа­ж­дой мес­ти, они опус­то­ши­ли ог­нем и ме­чом по­се­ле­ния, рас­по­ло­жен­ные на побережьях Гел­лес­пон­та и Сре­ди­зем­ного мо­ря. Бы­ли раз­граб­ле­ны так­же мо­на­сты­ри, в ко­то­рых кон­стан­ти­но­поль­цы хра­ни­ли свои бо­гат­ст­ва[30]. Вой­ска Ан­д­ро­ни­ка не пре­сле­до­ва­ли вра­га. Они ог­ра­ни­чи­лись ло­каль­ны­ми дей­ст­вия­ми внут­ри сто­ли­цы.


При описании вы­ше­назван­ных со­бы­тий Хо­ни­ат упо­ми­на­ет ко­ме­ту, ко­то­рой мож­но бы­ло лю­бо­вать­ся на не­бо­сво­де, и го­во­рит о кре­че­те, ко­то­рый три­ж­ды пе­ре­ле­тел че­рез до­ро­гу, ве­ду­щую от Св. Софии к Боль­шо­му двор­цу. Этим стран­ным явлением Ан­д­ро­ни­ку бы­ло пред­ска­за­но трех­лет­нее кро­ва­вое прав­ле­ние Византийской империей.


Поч­ти все при­двор­ные тол­пи­лись во­круг Анд­­ро­ни­ка. По­след­ним на ази­ат­ский бе­рег явил­ся пат­ри­арх Фео­до­сий в со­про­во­ж­де­нии сто­лич­но­го ду­хо­вен­ст­ва. Од­на­ко Ан­д­ро­ник при­нял их очень стран­ным об­ра­зом. Тор­же­ст­вен­но оде­тый, он сошел с ко­ня и, по гре­че­ско­му обы­чаю, пал ниц пе­ред пат­ри­ар­хом. Че­рез не­ко­то­рое вре­мя он вы­пря­мил­ся, по­це­ло­вал по­дош­ву туфли Фео­до­сия, при­вет­ст­вуя тем са­мым его как спа­си­те­ля юно­го им­пе­ра­то­ра и как бор­ца за до­б­рые де­ла. Раз­го­вор обо­их муж­чин был дра­ма­ти­че­ски на­пря­жен­ным. Пат­ри­арх на­чал раз­го­вор ци­та­той из Кни­ги Ио­ва: «Я слы­шал о Те­бе слу­хом уха; те­перь же мои гла­за ви­дят Те­бя»[31] и сло­ва­ми Да­ви­да: «Как слы­ша­ли мы, так и уви­де­ли…»[32], по­то­му что он знал Ан­д­ро­ни­ка толь­ко по рас­ска­зам Ма­нуи­ла[33].


Ан­д­ро­ник, ко­то­рый на ле­ту по­нял сен­тен­цию глу­бо­ко­мыс­лен­но­го пат­ри­ар­ха, от­ве­тил: «Смот­ри­те, вот сми­рен­ный ар­мя­нин»[34]. Ан­д­ро­ник со­жа­лел, что ни­кто не стал на сто­ро­ну пат­ри­ар­ха при ис­пол­не­нии им опе­ки над Алек­се­ем II и в управ­ле­нии го­су­дар­ст­вом. Ко­гда пат­ри­арх воз­ра­зил, что он от­ка­зал­ся при­нять на се­бя за­бо­ту о юном им­пе­ра­то­ре и что во­об­ще по­сле по­яв­ле­ния под го­ро­дом паф­ла­гон­ской ар­мии Алек­сея уже счи­та­ли мерт­вым, Ан­д­ро­ник по­крас­нел от сты­да и при­тво­рил­ся, что он не по­ни­ма­ет, по­че­му го­во­рят о смер­ти маль­чи­ка-ва­си­лев­са[35]. Пат­ри­арх ук­лон­чи­во из­ви­нил­ся, со­слав­шись на свой пре­клон­ный воз­раст и на то, что цер­ков­ным ус­та­вом ему не раз­ре­ша­ет­ся за­ни­мать­ся свет­ски­ми де­ла­ми, тем бо­лее что Ан­д­ро­ни­ка аб­со­лют­но дос­та­точ­но, что­бы обес­пе­чить Алек­сею над­ле­жа­щую опе­ку. Здесь при­ве­ден раз­го­вор, ко­то­рый ве­ли ме­ж­ду со­бой ари­сто­крат Церк­ви и ари­сто­крат по про­ис­хо­ж­де­нию. В пер­вой по­ло­ви­не мая Ан­д­ро­ник ре­шил вер­нуть­ся в Кон­стан­ти­но­поль как ре­гент при императоре Алек­сее II[36].


В ию­ле 1182 го­да бы­ла объ­яв­ле­на пол­ная ам­ни­стия за­го­вор­щи­кам про­тив ва­си­лис­сы Ма­рии[37]. Сна­ча­ла Ан­д­ро­ник со­хра­нял ви­ди­мость опе­ку­на Алек­сея II. Он не слиш­ком вме­ши­вал­ся в де­ла им­пе­ра­то­ра и его ма­те­ри. Оба они пе­ре­еха­ли по его при­ка­зу в Ман­ган­ский дво­рец в Фи­ло­па­тио­не[38]. Ан­д­ро­ник со свои­ми сто­рон­ни­ка­ми и друзь­я­ми по­се­лил­ся во двор­це Влахерн. Он по­се­тил Алек­сея II толь­ко по про­ше­ст­вии до­воль­но дли­тель­но­го вре­ме­ни. И сно­ва, не об­ра­щая вни­ма­ния на свой воз­раст, упал он пе­ред им­пе­ра­то­ром на ко­ле­ни, об­хва­тил его но­ги[39] и уда­рил се­бя в грудь, за­ли­ва­ясь по сво­ей ма­не­ре сле­за­ми. Ма­рия же чув­ст­во­ва­ла на се­бе его не­на­ви­дя­щий взгляд. По­сле это­го Ан­д­ро­ник на­пра­вил­ся в свою па­лат­ку. Бе­се­да с Алек­се­ем о го­су­дар­ст­вен­ных де­лах про­дол­жа­лась не­сколь­ко дней. Со­дер­жа­ние ее нам, к со­жа­ле­нию, не­из­вест­но. За­тем Ан­д­ро­ник на­пра­вил­ся в сто­ли­цу, что­бы по­се­тить мо­ги­лу Ма­нуи­ла в мо­на­сты­ре Пан­то­кра­то­р. У над­гроб­но­го па­мят­ни­ка двою­род­но­го бра­та он, к уми­ле­нию при­сут­ст­вую­щих, на­чал горь­ко ры­дать. Но ко­гда он по соб­ст­вен­но­му же­ла­нию ос­тал­ся один, гу­бы его дви­га­лись так, слов­но он мо­лил­ся, хо­тя мно­гие из стоя­щих в от­да­ле­нии го­во­ри­ли, что они слы­ша­ли, как Анд­­ро­ник с «вар­вар­ским ак­цен­том» го­во­рил о сво­ем на­ме­ре­нии отом­стить дво­юрод­но­му бра­ту. По­ве­ст­во­ва­ния Хо­ниа­та пре­вос­ход­но ха­рак­те­ри­зу­ют и ли­це­ме­рие Ан­д­ро­ни­ка, и его сло­во­блу­дие, и его при­твор­ст­во.


Ко­гда Ан­д­ро­ник стал ре­ген­том Алек­сея II, он на­чал не­ог­ра­ни­чен­но пра­вить. Юный им­пе­ра­тор опять пре­да­вал­ся иг­рам и охо­те в ок­ру­же­нии при­став­лен­ных к не­му для ох­ра­ны лю­дей. Эти лю­ди име­ли за­да­ние удер­жи­вать его от лю­бых кон­так­тов. Ме­ж­ду тем Ан­д­ро­ник в ка­че­ст­ве ре­ген­та по­сте­пен­но при­би­рал к ру­кам все го­су­дар­ст­вен­ные де­ла. Он по­сле­до­ва­тель­но из­бав­лял­ся от сво­их по­тен­ци­аль­ных вра­гов. Ва­кант­ные мес­та он за­пол­нял паф­ла­гон­ца­ми и те­ми людь­ми, ко­то­рые по­мо­гли ему при­йти к вла­сти. Од­на­ко он все­гда чув­ст­во­вал шат­кость сво­его по­ло­же­ния. По­это­му с са­мо­го на­ча­ла он стре­мил­ся к то­му, что­бы ли­к­ви­ди­ро­вать вра­ж­деб­но на­стро­ен­ный к не­му класс круп­ных фео­да­лов. Од­них он ка­рал из­гна­ни­ем, дру­гих бро­сал в тю­рем­ные за­стен­ки или ос­ле­п­лял. Ко­гда хро­нист го­во­рит о при­чи­нах та­ко­го об­раза дей­ст­вий, то он при­хо­дит к вы­во­ду, что вся ви­на осу­ж­ден­ных за­клю­ча­лась лишь в их ари­сто­кра­ти­че­ском про­ис­хо­ж­де­нии, в их да­ро­ва­ни­ях, а так­же в их кра­со­те. В ию­ле или в ав­гу­сте 1182 го­да со­ста­вил­ся за­го­вор про­тив Ан­д­ро­ни­ка. Во гла­ве за­го­во­ра стоя­ли Ан­д­ро­ник, сын Кон­стан­ти­на Ан­ге­ла, а так­же Ве­ли­кий Ду­ка Ан­д­ро­ник Кон­то­сте­фан, его ше­ст­на­дца­ти­лет­ний сын, Ва­си­лий Ка­ма­тир, на­чаль­ник им­пе­ра­тор­ской поч­ты, и мно­гие дру­гие. За­го­вор рас­крыл сам Ан­д­ро­ник. Воз­мез­дия из­бе­жа­ли лишь Кон­стан­тин Ан­гел с сы­ном. За­брав­шись в ам­фо­ру, они бе­жа­ли на лод­ке из ох­ра­няе­мой га­ва­ни Кон­стан­ти­но­по­ля. Поч­ти в пер­вые же го­ды прав­ле­ния Ан­д­ро­ни­ка на­чал­ся тер­рор про­тив власть иму­щих. Ого­во­ры, да­же сре­ди чле­нов од­ной се­мьи, бы­ли обыч­ным де­лом. Со­рев­но­ва­лись в до­но­си­тель­ст­ве Ан­д­ро­ни­ку на его так на­зы­вае­мых вра­гов, под­пи­сы­ва­ли об­щие пись­ма, уве­ряя в сво­ей пре­дан­но­сти Ан­д­ро­ни­ку. За вре­мя про­ве­де­ния рас­сле­до­ва­ния об­ви­ни­тель не­ред­ко сам ста­но­вил­ся от­вет­чи­ком. Роль «зло­го ду­ха» Ан­д­ро­ни­ка иг­ра­ли та­кие се­на­то­ры, как Кон­стан­тин Пат­рин, Ми­ха­ил Ха­п­лухер и Сте­фан Аги­а­хри­сто­фо­рит (свя­той Хри­сто­фо­рит), мо­гу­ще­ст­вен­ный ми­нистр, на­зы­вае­мый в на­ро­де Ан­ти­агиа­­х­ри­сто­фо­ри­том[40].


Ан­д­ро­ник не до­ве­рял да­же сво­им под­ку­п­лен­ным сто­рон­ни­кам[41]. Ес­ли воз­ни­ка­ла да­же тень по­доз­ре­ния, он от­кры­то или тай­но при­го­ва­ри­вал их к смер­ти. При этом он не брез­го­вал ни­ка­ки­ми сред­ст­ва­ми. Меч тер­ро­ра до­пол­ня­ли яды, глав­ным об­ра­зом та­кие, ко­то­рые дей­ст­во­ва­ли не сра­зу, а по­сте­пен­но[42]. Го­во­рят, что так по­гиб­ла ке­са­рис­са Ма­рия, умер­шая мед­лен­ной смер­тью от яда, ко­то­рый дал ей ев­нух, ее преж­ний слу­га, хо­тя имен­но ей Ан­д­ро­ник был обя­зан тем, что так бы­ст­ро при­брал к ру­кам управ­ле­ние го­су­дар­ст­вом. До­воль­но ско­ро ее участь раз­де­лил ее суп­руг Ре­нье.


Это про­дол­жа­лось не­дол­го, по­то­му что Ан­д­ро­ник всту­пил в кон­фликт с пат­ри­ар­хом Фео­до­си­ем. Ко­гда он за­хо­тел свою дочь Ири­ну (ко­то­рую ро­ди­ла ему Фео­до­ра, дочь Исаа­ка) вы­дать за­муж за Алек­сея, вне­брач­но­го сы­на Ма­нуи­ла и до­че­ри Ан­д­ро­ни­ка, то­же но­сив­шей имя Фео­до­ра[43], он на­пра­вил в Си­нод пись­мо с прось­бой дать со­гла­сие на этот близ­ко­род­ст­вен­ный брак, обе­щая за это «боль­шие вы­го­ды для Церк­ви»[44]. Мне­ния чле­нов Си­но­да, а так­же и Се­на­та раз­де­ли­лись, сре­ди них бы­ли та­кие, ко­то­рые вы­ска­зы­ва­лись за одоб­ре­ние это­го бра­ка, и не­боль­шая груп­па тех, кто воз­ра­жал про­тив это­го кро­во­сме­си­тель­но­го суп­ру­же­ст­ва. Пред­во­ди­тель по­след­них, Фео­до­сий, по­ки­нул Кон­стан­ти­но­поль в знак про­тес­та и пе­ре­се­лил­ся на ост­ров Те­ре­бинт. Ан­д­ро­ник вос­поль­зо­вал­ся этой си­туа­ци­ей. Он осу­ще­ст­вил свое на­ме­ре­ние с по­мо­щью бол­гар­ско­го ар­хи­епи­ско­па, ут­вер­див­ше­го этот брак, а Ан­д­ро­ник на­зна­чил на пост все­лен­ско­го пат­ри­ар­ха Ва­си­лия Ка­ма­ти­ра, обя­зав его пись­мен­но под­твер­дить свое по­ви­но­ве­ние[45].


Ан­д­ро­ник, ко­то­рый в дей­ст­ви­тель­но­сти был вла­сти­те­лем всей Ви­зан­тий­ской им­пе­ри­и, про­дол­жал мас­ки­ро­вать­ся. Он уст­ро­ил по­втор­ную ко­ро­на­цию Алек­сея II. В при­сут­ст­вии ты­сяч зри­те­лей он на ру­ках вы­нес его к ал­та­рю в Св. Софии, так что при­сут­ст­вую­щие по­ра­жа­лись его от­цов­ской доб­ро­те к юно­ше.


Инс­це­ни­ро­ван­ная ко­ро­на­ция не по­ме­ша­ла, од­на­ко, Ан­д­ро­ни­ку уст­ра­нять очень близ­ких Алек­сею лю­дей. Он об­ви­нил ва­си­лис­су Ма­рию (впро­чем, как мы еще уви­дим, не без ос­но­ва­ний) в за­го­во­ре про­тив византийско­го го­су­дар­ст­ва и об­ще­ст­ва, в ко­то­рый она во­шла со сво­им де­ве­рем, ко­ро­лем Венг­рии[46]. На этом ос­но­ва­нии он уг­ро­жал да­же уст­ра­нить­ся от управ­ле­ния го­су­дар­ст­вом. Ма­рия пред­ста­ла пе­ред су­дом. Же­ла­ния Ан­д­ро­ни­ка и под­стре­ка­ний тол­пы ока­за­лось дос­та­точ­но для то­го, что­бы раз­ве­ять со­мне­ния су­дей ви­лы[47]. Ва­си­лис­са бы­ла за­пер­та в тес­ной ке­лье мо­на­сты­ря св. Дио­ме­да, где, му­чи­мая го­ло­дом, она ожи­да­ла са­мо­го худ­ше­го. Суд при­го­во­рил ее к смер­ти за го­су­дар­ст­вен­ную из­ме­ну. При­го­вор был объ­яв­лен имею­щим за­кон­ную си­лу соб­ст­вен­но­руч­ной под­пи­сью Алек­сея II[48]. Спус­тя не­сколь­ко дней Мария бы­ла за­ду­ше­на в при­сут­ст­вии Кон­стан­ти­на Трип­си­ха, ко­мен­дан­та лич­ной гвар­дии Ан­д­ро­ни­ка. Труп уто­пи­ли в мо­ре[49]. Ви­сев­ший на от­кры­том мес­те порт­рет ва­си­лис­сы был пе­ре­ма­ле­ван; из кра­си­вей­шей жен­щи­ны сде­ла­ли со­гбен­ную от воз­рас­та ста­ру­ху[50]. Под­руч­ный па­ла­ча Ма­рии по­стра­дал позд­нее по ка­ко­й-то дру­го­й причине[51].


В на­ча­ле сен­тяб­ря 1183 го­да[52] Ан­д­ро­ник ре­шил стать со­пра­ви­те­лем Ви­зан­тий­ской им­пе­рии. Льсте­цы при дво­ре ус­луж­ли­во убе­ж­да­ли его в том, что внут­рен­ние бес­по­ряд­ки в Им­пе­рии за­кон­чат­ся не рань­ше, чем он бу­дет из­бран со­пра­ви­те­лем вме­сте с Алек­се­ем II. Для пол­но­го обуз­да­ния внут­рен­них вра­гов го­су­дар­ст­ва, до­бав­ля­ли они, не­об­хо­ди­мы силь­ная ру­ка и опыт зре­ло­го муж­чи­ны.

В Ми­хай­лов­ском двор­це Ан­д­ро­ник был про­воз­гла­шен со­пра­ви­те­лем[53]. Тол­па на го­род­ских ули­цах вы­ра­жа­ла свои сим­па­тии к Ан­д­ро­ни­ку.


Мне­ние чрез­мер­но по­ли­ти­зи­ро­ван­но­го на­ро­да бы­ло об­ра­бо­та­но бла­го­да­ря за­вер­бо­ван­ным при дво­ре Ан­д­ро­ни­ка кла­ке­рам. Ко­гда Алек­сей II всту­пил в зда­ние По­лати­на, он уже за­стал там люд­скую тол­пу, ко­то­рая вы­кри­ки­ва­ла при­вет­ст­вия в честь обо­их им­пе­ра­то­ров. Он сам при­гла­сил Ан­д­ро­ни­ка быть со­пра­ви­те­лем[54]. Ан­д­ро­ник и даль­ше про­дол­жал ра­зыг­ры­вать свою роль: ко­гда он яко­бы не ре­шал­ся за­нять ме­сто ря­дом с Алек­се­ем, он был на­силь­но уса­жен на трон и об­ла­чен в им­пе­ра­тор­ское одея­ние. На сле­дую­щий день оба бы­ли про­воз­гла­ше­ны им­пе­ра­то­ра­ми в Св. Софии, но в об­рат­ном по­ряд­ке. Сна­ча­ла бы­ло на­зва­но имя Ан­д­ро­ни­ка и толь­ко по­том — Алек­сея. Еще до про­ве­де­ния тор­жеств по по­во­ду ко­ро­на­ции Ан­д­ро­ник при­нес при­ся­гу на вер­ность Алек­сею и все­му византийско­му го­су­дар­ст­ву[55].


Че­рез не­сколь­ко дней Ан­д­ро­ник со­звал за­се­да­ние пре­дан­но­го ему Со­ве­та. Его уча­ст­ни­ки на­ча­ли хо­ром скан­ди­ро­вать из­вест­ный стих Го­ме­ра: «Мно­го­вла­стие не­хо­ро­шо, пусть пра­вит один им­пе­ра­тор»[56]. По­сле это­го от­ре­че­ние Алек­сея II от пре­сто­ла ста­ло де­лом ре­шен­ным[57]. При­ся­га в вер­но­сти, мно­го­крат­но при­но­си­мая Ма­нуи­лу и его сы­ну, ока­за­лась за­бы­той. Еще до то­го, как из­вес­тие об от­ре­че­нии Алек­сея рас­про­стра­ни­лось по го­ро­ду, Кон­стан­тин Трип­сих и Фео­дор Да­диб­рин за­ду­ши­ли че­тыр­на­дца­ти­лет­не­го Алек­сея в его по­сте­ли с по­мо­щью те­ти­вы[58]. Труп пе­ре­не­сли во дво­рец Влахерн. Ан­д­ро­ник пнул те­ло Алек­сея но­гой, «про­кли­ная при этом его ве­ро­лом­но­го от­ца и рас­пут­ную мать»[59]. Че­рез ухо по­кой­но­го был про­дер­нут шнур и на­ло­же­на плом­ба, ко­то­рую Ан­д­ро­ник скре­пил соб­ст­вен­ной пе­ча­тью. Те­ло Алек­сея, уло­жен­ное в свин­цо­вый гроб, Ио­анн Ка­ма­тир и Фео­дор Хумн пе­ре­не­сли в лод­ку и опус­ти­ли в мор­ские вол­ны[60]. От­ре­зан­ную го­ло­ву вы­бро­си­ли где-то в Ка­та­ба­те. Од­на­ко Ан­д­ро­ник при­ка­зал пре­ж­де по­ка­зать го­ло­ву ему. Та­ким об­ра­зом, стало ис­пол­нять­ся «ста­рин­ное про­ро­че­ст­во»: ди­на­стия Ком­ни­нов пой­дет ко дну, ко­гда пер­вые бу­к­вы имен им­пе­ра­то­ров со­ста­вят сло­во AIMA — кровь[61].


В сер­еди­не сен­тяб­ря 1183 го­да Ан­д­ро­ник стал фак­ти­че­ским и фор­маль­ным еди­но­вла­ст­ным пра­ви­те­лем Византийской им­пе­рии. На­чал­ся вто­рой, двух­лет­ний пе­ри­од прав­ле­ния «в пур­пу­ре и ко­ро­не»[62].


Юре­вич Ок­та­ви­уш.

Ан­д­ро­ник I Ком­нин. Пер. с англ. К. Л. Дробинской. СПб.: Евразия, 2004.

© Евразия, 2004.




[1] Nik. 298,4.

[2] Eust. 391,16.

[3] Nik. 297,23.

[4] Nik. 298,22; Mich. Akom. 144, 5–7.

[5] Eust. 388,21.

[6] Wilh. Tyr. XXII 6, 10, 11; W. Heid, Histoire du commerce du Levant, I, p. 222.

[7] Ср. Eust. 388,211; 390,21.

[8] Nik. 301,10; Eust. 381,17.

[9] Nik. 313,16.

[10] Ephraim 4858 и далее: Chronicon Venetum: MGHS, XIV, p. 67, 33.

[11] Nik. 316,16; Eust. 388,20.

[12] Матф. 11:10.

[13] Eust. 392,4. Поэтому Вильгельм Тирский говорит в утрированном виде: innumeras barbarorum natio­num secum copias (XXII, 11); L. Halphen. Le rфle des «Latins», p. 142–144.

[14] Nik. 320,19.

[15] Eust. 393,1.

[16] Nik. 321,13.

[17] Eust. 394,20.

[18] Nik. 322,5.

[19] Eust. 389,11.

[20] Nik. 324,21.

[21] Wilh. Tyr. 858 D.

[22] Вильгельм Тирский говорит о вступлении Андроника с его войсками в Константинополь.

[23] Ephraim, 4321 и далее.

[24] Wilh. Tyr. X, col. 857 С; Vardan der Grosse, S. 161; M. Cristo. Des Byzantins et des Értrangers dans Constantinople au moyen-âge, Paris, 1928, p. 41–62; Wilh. Tyr. X, 857 C.

[25] Roberti de Monto Chronika: MGHS, V, p. 533, 46 и далее.

[26] A. Pichler. Geschichte der kirchlichen Trennung, S. 295–296; W. Norden. Das Papstum und Byzanz, Berlin 1903, S. 105.

[27] Eust. 396,5; Wilh. Tyr. 860 B-C; Sigiberti Conti­nuatio: MGHS, V, p. 422,2.

[28] La Chronique lapidare de Cavala, V. 1–15; H. Gré­goire. Hellenica et Byzantina: Zbornik radova Srpske Akademije Nauka, XXI, Vizantoloski Institut I (1952), p. 7–10; Roberti Canonici Chronicon: MGHS XXVI, p. 246,47 и далее.

[29] Wilh. Tyr. X, 860 C.

[30] Eust. 426,15; Wilh. Tyr. 860 D—862 A.

[31] Иов 42:5.

[32] Псал. 47:9.

[33] Nik. 329,9.

[34] Феодосий был выходцем из Армении. Армян в Византии считали злыми и неискренними.

[35] Nik. 330,9.

[36] Eust. 396,16; Ephraim 5109.

[37] F. Dölger. Regesten, Nr. 1551; J. Danstrup. Recher­ches critiques, p. 83; F. Cognasso. Partiti politici, p. 266.

[38] Ср. R. Janin. Constantinople byzantin, p. 132.

[39] Ср. Eust. 394,11.

[40] Eust. 405,9; Nik. 381,7.

[41] Nik. 336,9.

[42] Nik. 336,20.

[43] Обе Феодоры были кузинами по отцовской линии. Даже Дю Канж здесь ошибся. В этой генеалогии вообще легко запутаться из-за близкого родства персонажей и их имен, которые в семье Комнинов всегда повторялись. Еще Н. Кондаков считал Алексея II Комнина незаконнорожденным сыном Ма­нуила, а вслед за ним также и И. Иванов (Bylgarski stariny iz Makedonija Sofia, 19312, с. 116; П. Кондаков, Македония, Санкт-Петербург 1909, с. 174.) Непонимание разъяснил только Г. Острогорский (Воз­вышение рода Ангелов, с. 116–117).

[44] Nik. 337,15; 401,17.

[45] Nikeph. Gregoras, I, книга II, 1, 26–27.

[46] Nik. 347,1; ср. ниже, с. 108,114.

[47] L. Bréhier, Les institutions, p. 227, примеч. 6–10.

[48] Nik. 347,23.

[49] Eust. 400, 23; Nik. 348, 20.

[50] Nik. 432, 21.

[51] Eust. 401, 2.

[52] Хониат ошибочно указывает 1182 год; (Nik. 349, 9); F. Grabler. Abenteuer, S. 268.

[53] Eust. 404,10; 408,10.

[54] Nik. 351,20.

[55] Eust. 410,19.

[56] Hom. II. II, 204.

[57] Как показали последние исследования, в действительности Алексей родился 14 сентября 1169 года: P. Wirth. Wann wurde Kaiser Alexios II Komnenos geboren? BZ, 49, (1956), S. 65–67; G. Ostrogorsky. Bemerkungen, S. 261.

[58] Eust. 411,11.

[59] Nik. 354,21.

[60] Bernardus Thesaurarius: Muratori RIS VII, col. 768.

[61] Алексей I, Иоанн, Мануил, Алексей II.

[62] Nik. 458,17; Sicardi episcopi Chronicon: Muratori RIS VII, col. 602.



© WIKI.RU, 2008–2017 г. Все права защищены.