Юре­вич О. Ан­д­ро­ник I Ком­нин.

Гла­ва II

ГЕ­НЕА­ЛО­ГИЯ АН­Д­РО­НИ­КА I

При ис­сле­до­ва­нии пол­ной ге­неа­ло­гии Ан­д­ро­ни­ка, а так­же при да­ти­ров­ке це­ло­го ря­да важ­ней­ших со­бы­тий из его жиз­ни мы встре­ча­ем в на­ших изы­ска­ни­ях зна­чи­тель­ные труд­но­сти. Речь идет о су­ще­ст­вен­ных фак­тах, по­сколь­ку они, с од­ной сто­ро­ны, ка­са­ют­ся ос­но­ва­те­лей ди­на­стии Тра­пе­зунд­ской им­пе­рии, а с дру­гой — мог­ли бы по­мочь в точ­ной да­ти­ров­ке со­бы­тий, от­но­ся­щих­ся ко вре­ме­ни прав­ле­ния Ма­нуи­ла I. Гре­че­ские ис­точ­ни­ки из­ла­га­ют во­про­сы о про­ис­хо­ж­де­нии Ан­д­ро­ни­ка ис­клю­чи­тель­но по­верх­но­ст­но. Ни­ки­та Хо­ни­ат опи­сы­ва­ет в двух кни­гах ис­то­рию вре­ме­ни прав­ле­ния Ан­д­ро­ни­ка хо­тя и под­роб­но, но не ос­та­нав­ли­ва­ясь на его про­ис­хо­ж­де­нии. Кин­нам же, ко­то­рый мог на­блю­дать за дей­ст­вия­ми Ан­д­ро­ни­ка свои­ми соб­ст­вен­ны­ми гла­за­ми, из­вес­тен нам толь­ко лишь по позд­ней­шей эпи­то­ме. Оба хро­ни­ста еди­но­глас­но ут­вер­жда­ют, что Ан­д­ро­ник при­хо­дил­ся им­пе­ра­то­ру Ма­нуи­лу двою­род­ным бра­том по от­цов­ской ли­нии. Та­ким об­ра­зом, в этом не воз­ни­ка­ет ни­ка­ких со­мне­ний. Кин­нам на­зы­ва­ет его ἐξαδελφός[1], что под­твер­жда­ет­ся и со­об­ще­ния­ми Хо­ниа­та, ко­то­рый ска­зал о нем как о дво­юрод­ном брате Ма­нуи­ла по от­цу (Μανουῂλ ἐξαδελφός [2] или ό Κομνηνός)[3]. Он де­ла­ет по по­во­ду про­ис­хо­ж­де­ния Ан­д­ро­ни­ка по от­цов­ской ли­нии яс­ные вы­во­ды: от од­но­го и то­го же от­ца, а имен­но от де­да Ма­нуи­ла, про­ис­хо­дят отец Ма­нуи­ла, Ио­анн, и отец Ан­д­ро­ни­ка, Иса­ак Се­ва­сто­кра­тор[4]. Иса­ак был треть­им, млад­шим сы­ном им­пе­ра­то­ра Алек­сея I, ко­то­рый кро­ме не­го имел еще не­сколь­ких де­тей: Ио­ан­на, в бу­ду­щем им­пе­ра­то­ра, да­лее для нас не­из­вест­но­го cе­ва­сто­кра­то­ра Ан­д­ро­ни­ка, ко­то­рый умер еще при жиз­ни сво­его от­ца, а так­же че­ты­рех до­че­рей: Ан­ну[5], Ма­рию, Ев­до­кию и Фео­до­ру.

Се­ва­сто­кра­тор Ан­д­ро­ник не сыг­рал ни­ка­кой по­ли­ти­че­ской ро­ли. Мы мог­ли бы толь­ко пред­по­ло­жить, что его за­ни­ма­ли ско­рее тео­ло­ги­че­ские во­про­сы, чем го­су­дар­ст­вен­ные. У не­го не бы­ло, по­-ви­ди­мо­му, по­ли­ти­че­ских ам­би­ций, ина­че бы ви­зан­тий­ские ис­то­ри­ки об этом упо­мяну­ли, как упо­мяну­ли они об Исаа­ке, ко­то­рый так­же не за­ни­мал зна­чи­мо­го мес­та в хро­ни­ках, так как с на­ча­лом прав­ле­ния Ма­нуи­ла был взят под стра­жу из по­ли­ти­че­ских со­об­ра­же­ний[6] и по­сле это­го все­гда ос­та­вал­ся под по­доз­ре­ни­ем.

Иса­ак Ком­нин ро­дил­ся по­сле 1092 го­да. Он был не ме­нее ин­те­рес­ной фи­гу­рой, чем его сын Ан­д­ро­ник. В пер­вый раз гре­че­ские ис­точ­ни­ки упо­ми­на­ют об Исаа­ке, го­во­ря, что он по­сто­ян­но вы­ска­зы­вал же­ла­ние, что­бы им­пе­ра­тор­скую ко­ро­ну по­лу­чил его брат Ио­анн, ко­то­ро­го Алек­сей I уже в 1092 го­ду на­зна­чил со­пра­ви­те­лем и сво­им на­след­ни­ком, впро­чем, про­тив во­ли им­пе­рат­ри­цы. Влия­тель­ная Ири­на Ду­ка­на же­ла­ла вос­ше­ст­вия на трон сво­ей пер­во­род­ной до­че­ри Ан­ны Комнины и ее суп­ру­га. Ко­гда Алек­сей I ле­жал на смерт­ном од­ре, ин­три­ги во­круг бу­ду­щей им­пе­ра­тор­ской ко­ро­ны раз­го­ре­лись с но­вой си­лой. Ио­анн тай­но по­лу­чил с паль­ца уми­раю­ще­го от­ца им­пе­ра­тор­ское коль­цо[7]. Вос­поль­зо­вав­шись по­мо­щью пре­дан­ной ему пар­тии, он смог про­воз­гла­сить се­бя им­пе­ра­то­ром 16.8.1118 го­да. Во гла­ве этой пар­тии сто­ял энер­гич­ный Иса­ак[8]. Он раз­вил бур­ную по­ли­ти­че­скую дея­тель­ность сре­ди чле­нов се­на­та и в на­ро­де[9]. Бла­го­да­ря ак­тив­ной по­мо­щи Исаа­ка Ио­анн, в со­от­вет­ст­вии с во­лей от­ца, стал гре­че­ским ва­си­лев­сом как его лю­би­мей­ший сын. Сна­ча­ла ме­ж­ду брать­я­ми ца­ри­ло сер­деч­ное брат­ское со­гла­сие.

Они поч­ти со­всем не от­ли­ча­лись друг от дру­га сво­им по­ло­же­ни­ем, си­де­ли на оди­на­ко­вых крес­лах и за од­ним сто­лом. Иса­ак иг­рал на­ря­ду с им­пе­ра­то­ром са­мую боль­шую роль при им­пе­ра­тор­ском дво­ре.

Исаа­ку при­свои­ли имя «ро­ж­ден­но­го в пур­пу­ре», пор­фи­ро­род­но­го[10], по­то­му что он ро­дил­ся, ко­гда его отец уже был ва­си­лев­сом. Ос­та­ет­ся толь­ко не­яс­ным во­прос, ка­кое по­ло­же­ние за­ни­мал он при сво­ем бра­те, став­шем им­пе­ра­то­ром. Хониат пред­по­ла­га­ет, что Исаа­ку уже от от­ца дос­та­лось вновь уч­ре­ж­ден­ное зва­ние се­ва­сто­кра­то­ра[11], ко­то­рое долж­но бы­ло зна­чить боль­ше, чем ти­тул ке­са­ря. Это упо­ми­на­ние яв­ля­ет­ся со­мни­тель­ным, по­сколь­ку мы не зна­ем при­чин, ко­то­рые мог­ли бы по­бу­дить им­пе­ра­то­ра Алек­сея I удо­сто­ить столь вы­со­ким са­ном сво­его млад­ше­го сы­на. Кро­ме то­го, это со­об­ще­ние вхо­дит в про­ти­во­ре­чие с со­дер­жа­ни­ем ти­пи­ко­на, ко­то­рый око­ло 1118 го­да ва­си­лис­са Ири­на на­пи­са­ла для мо­на­сты­ря Божь­ей Ма­те­ри Ке­ха­ри­то­ме­ны, в ко­то­ром Иса­ак был на­зван лишь ке­са­рем[12]. По­ка­за­ние ти­пи­ко­на под­твер­жда­ет­ся эпи­то­мой Зо­на­ры[13]: ти­тул се­ва­сто­кра­то­ра Алек­сей I при­сво­ил сво­ему стар­ше­му сы­ну Ан­д­ро­ни­ку, то­гда как Исаа­ка он на­зы­вал ке­са­рем[14]. В све­те при­ве­ден­ных ис­точ­ни­ков мож­но от­чет­ли­во ви­деть, что Хониат пу­та­ет Исаа­ка с Ан­д­ро­ни­ком. Алек­сей при­сво­ил Исаа­ку сан ке­са­ря, так что он толь­ко по­сле смер­ти сво­его бра­та Ан­д­ро­ни­ка стал се­ва­сто­кра­то­ром[15], то есть толь­ко на пя­тый год прав­ле­ния Ио­ан­на II. Та­ким об­ра­зом Ио­анн вы­ра­зил свою бла­го­дар­ность за ту по­мощь, ко­то­рую брат ока­зал ему при его всту­п­ле­нии на пре­стол. По­сле 1122 го­да сер­деч­ные от­но­ше­ния ме­ж­ду обо­и­ми брать­я­ми пре­тер­пе­ли ох­ла­ж­де­ние. Хониат не при­во­дит по это­му по­во­ду ни­ка­ких разъ­яс­не­ний, он го­во­рит толь­ко, что речь идет о пус­тя­ках[16]. Од­на­ко при­чи­на бы­ла, ве­ро­ят­но, со­всем не столь не­зна­чи­тель­ной, ес­ли Иса­ак ре­шил по­ки­нуть ро­ди­ну[17]. Год его по­бе­га был ус­та­нов­лен бла­го­да­ря сти­хам Про­дро­ма, по­свя­щен­ным им­пе­рат­ри­це Ири­не. По­эт вы­ра­жа­ет ей свои со­бо­лез­но­ва­ния по по­во­ду по­те­ри двух сы­но­вей[18]. Про­ме­жу­ток вре­ме­ни ме­ж­ду смер­тью Ан­д­ро­ни­ка в 1122 го­ду[19] и кон­чи­ной Ири­ны 19.2.1123 го­да мы мог­ли бы счи­тать сро­ком доб­ро­воль­ной ссыл­ки Исаа­ка[20]. Суть де­ла про­яс­ня­ет Ми­ха­ил Си­рий­ский. Иса­ак во вре­мя от­сут­ст­вия им­пе­ра­то­ра Ио­ан­на II на­дол­го за­дер­жи­ва­ет­ся в сто­ли­це, где с по­мо­щью пре­дан­ных ему са­нов­ни­ков го­то­вит за­го­вор про­тив бра­та[21], на­ме­ре­ва­ясь по­лу­чить им­пе­ра­тор­скую власть. Ко­гда Ио­анн II по­пы­тал­ся схва­тить за­го­вор­щи­ков, Иса­ак в со­про­во­ж­де­нии сво­его стар­ше­го сы­на бе­жал к тур­кам[22]. Эмир Ка­зи при­нял его с боль­ши­ми по­чес­тя­ми, так же ве­ли се­бя и дру­гие ту­рец­кие кня­зья. К удо­воль­ст­вию сул­та­на Ико­нии, Иса­ак под­стре­кал му­суль­ман к на­па­де­нию на Ви­зан­тий­скую им­пе­рию и раз­вер­нул мощ­ную кам­па­нию про­тив Ио­ан­на II сре­ди му­суль­ман­ских и ла­тин­ских пра­ви­те­лей Ма­лой Азии, Си­рии и Ар­ме­нии. В это же вре­мя его при­вер­жен­цы в Кон­стан­ти­но­по­ле под­го­то­ви­ли вто­рой за­го­вор про­тив им­пе­ра­то­ра, ко­то­рый на­хо­дил­ся на по­лях сра­же­ний с ту­рец­кой ар­ми­ей[23]. По­сле 1122 го­да Ми­ха­ил Си­рий­ский боль­ше не упо­ми­на­ет об Исаа­ке. Ка­жет­ся обос­но­ван­ным пред­по­ло­же­ние, что Иса­ак раз­вер­нул дея­тель­ность в Па­ле­сти­не, где он по­се­щал Ие­ру­са­лим и дру­гие го­ро­да[24]. На соб­ст­вен­ные сред­ст­ва он со­ору­дил мо­на­стырь Ио­ан­на Кре­сти­те­ля на Иор­да­не и про­ло­жил ак­ве­дук от ис­точ­ни­ка свя­той Елизаветы до мо­на­сты­ря. Об этом ин­фор­ми­ру­ет нас ям­би­че­ская по­эма Про­дро­ма.

Глав­ная цель пре­бы­ва­ния Исаа­ка в Па­ле­сти­не со­стоя­ла в про­дол­же­нии ин­триг про­тив сво­его бра­та. Но по­сто­ян­ные во­ен­ные ус­пе­хи Ио­ан­на II па­ра­ли­зо­ва­ли су­ет­ли­вую дея­тель­ность Исаа­ка[25]. Его преж­ние при­вер­жен­цы: воз­му­щен­ный Гав­ра, Ле­он, а так­же сул­тан Ико­ния Ма­суд — от­ка­за­ли ему в за­щи­те. По­сле по­яв­ле­ния фи­нан­со­вых труд­но­стей Иса­ак ре­шил по­ми­рить­ся с бра­том. На­хо­дя­щий­ся в это вре­мя в Си­рии Ио­анн[26] встре­тил Исаа­ка и его сы­на чрез­вы­чай­но сер­деч­но, по­сле че­го те вер­ну­лись в Кон­стан­ти­но­поль. Воз­вра­ще­ние Исаа­ка на ро­ди­ну да­ло Ио­ан­ну II боль­ший по­вод для ли­ко­ва­ния, чем одер­жан­ная во­ен­ная по­бе­да[27]. Встре­ча брать­ев со­стоя­лась во вре­мя пер­во­го во­ен­но­го по­хо­да Ио­ан­на где-то в кон­це 1136 го­да[28].

Иса­ак от­ли­чал­ся боль­шой сме­ло­стью, он был вы­сок и стро­ен. Во вре­мя воз­вра­ще­ния на ро­ди­ну в То­пар­хию его че­ст­во­ва­ли как чле­на ро­да Ком­ни­нов, что вы­гля­де­ло как при­зна­ние его им­пе­ра­тор­ской вла­сти[29]. Но бы­ло ли при­ми­ре­ние брать­ев на­стоя­щим? Нет. По край­ней ме­ре на­столь­ко, на­сколь­ко это ка­са­ет­ся Исаа­ка. Его уст­рем­ле­ния и бур­ный тем­пе­ра­мент тол­ка­ли его на про­дол­же­ние ин­триг про­тив им­пе­ра­то­ра. В кон­це кон­цов Исаак был при­го­во­рен к ссыл­ке в Ирак­лию на Пон­те, где он, за­ко­ван­ный в кан­да­лы, «вел по­зор­ную жизнь»[30]. Весь­ма ве­ро­ят­но, что Ио­анн II за­клю­чил сво­его бра­та Исаа­ка под стра­жу из-за то­го, что его сын Ио­анн на­пра­вил­ся к тур­кам, чем на­влек на Ви­зан­тию мно­гие во­ен­ные не­при­ят­но­сти[31]. Иса­ак был ос­во­бо­ж­ден толь­ко с на­ча­лом прав­ле­ния Ма­нуи­ла. Ему как дя­де бы­ли про­ще­ны его дей­ст­вия, за ко­то­рые он чув­ст­во­вал се­бя ви­но­ва­тым по от­но­ше­нию к от­цу Ма­нуи­ла[32]. По­доб­ным же об­ра­зом, впро­чем, по­сту­пил Ма­ну­ил и со сво­им род­ным бра­том, то­же Исаа­ком[33], и с дру­ги­ми по­ли­ти­че­ски­ми вра­га­ми[34]. Дя­дя Иса­ак по­лу­чил от Ма­нуи­ла зва­ния ва­си­ле­о­па­то­ра и стра­то­пе­дар­ха, од­на­ко не от­ка­зал­ся от борь­бы за пре­стол[35]. Осе­нью 1143 го­да во вре­мя пер­во­го по­хо­да Ма­нуи­ла про­тив му­суль­ман в во­ен­ном ла­ге­ре рас­про­стра­ни­лись слу­хи о его смер­ти. Иса­ак, ко­то­рый ус­мот­рел в этом бла­го­при­ят­ный шанс, ри­нул­ся в им­пе­ра­тор­ский ша­тер, го­то­вый в лю­бую ми­ну­ту про­воз­гла­сить се­бя им­пе­ра­то­ром[36]. Од­на­ко взгляд бы­ст­ро вошедше­го в ша­тер Ма­нуи­ла раз­ве­ял по­след­ние на­де­ж­ды Исаа­ка на им­пе­ра­тор­скую ко­ро­ну. Иса­ак при­над­ле­жал к стар­ше­му по­ко­ле­нию ро­да Ком­ни­нов. По­сле смер­ти Ио­ан­на II по дей­ст­вую­ще­му в Ви­зан­тии обыч­но­му пра­ву, а так­же на ос­но­ва­нии го­су­дар­ст­вен­но­го пра­ва о пре­сто­ло­нас­ле­дии имен­но он дол­жен был бы стать им­пе­ра­то­ром, од­на­ко пре­пят­ст­ви­ем к это­му бы­ла по­след­няя во­ля Ио­ан­на II. На этом фо­не не­скон­чае­мые уси­лия Исаа­ка и, впо­след­ст­вии, его сы­на Ан­д­ро­ни­ка долж­ны бы­ли рас­це­ни­вать­ся как за­да­ча лю­бой це­ной за­вое­вать пре­стол. Не­по­сто­ян­ст­во пра­ва пре­сто­ло­нас­ле­дия в Ви­зан­тии бы­ло при­чи­ной час­тых бес­по­ряд­ков и про­ти­во­прав­но­го за­хва­та им­пе­ра­тор­ской вла­сти[37].

С это­го вре­ме­ни ви­зан­тий­ские ле­то­пис­цы боль­ше не упо­ми­на­ют об Исаа­ке. Он уда­лил­ся от по­ли­ти­че­ской дея­тель­но­сти при дво­ре сво­его пле­мян­ни­ка. Ос­та­ток жизни он по­свя­тил ли­те­ра­тур­но­му твор­че­ст­ву и тео­ло­ги­че­ским раз­мыш­ле­ни­ям. Мы уз­на­ём об этом из воз­вы­шен­но­го тек­ста (кти­тор­ско­го ти­пи­ка), ко­то­рый был со­чи­нен им по слу­чаю ос­но­ва­ния мо­на­сты­ря Богома­те­ри Спа­си­тель­ни­цы ми­ра, Кос­мо­со­ти­ры. На ос­но­ва­нии об­на­ру­жен­ной в кон­це XIX ве­ка в Кон­стан­ти­но­по­ле ру­ко­пи­си ти­пи­ко­на[38] до по­след­не­го вре­ме­ни оши­боч­но ото­жде­ст­в­ля­ли мес­теч­ко Ве­ра[39], в ко­то­ром на­хо­дил­ся этот мо­на­стырь и ко­то­рое рас­по­ла­га­лось в Юж­ной Ма­ке­до­нии в устье ре­ки Эб­ро, с со­вре­мен­ным мо­на­сты­рем Ска­ли­от, мо­на­хи ко­то­ро­го до се­го­дняш­не­го дня счи­та­ют Ком­ни­нов ос­но­ва­те­ля­ми их Божь­е­го до­ма. На са­мом де­ле мо­на­стырь Кос­мо­со­ти­ры, ко­то­рый отли­ча­ет­ся от Ска­лио­та, про­дол­жал свою дея­тель­ность толь­ко до XIII ве­ка. В се­ре­ди­не то­го же сто­ле­тия он был пре­об­ра­зо­ван в кре­пость. Ря­дом с мо­на­сты­рем Иса­ак со­ору­дил, сре­ди про­че­го, во­до­сбор­ник, цер­ковь свя­то­го Про­ко­пия и гос­пи­таль на 36 ко­ек, в ко­то­ром ра­бо­та­ли восемь при­служ­ни­ков и один врач. Мо­на­хи, кро­ме то­го, по­лу­чи­ли пра­во ло­вить ры­бу в ре­ках Са­мии, Ма­ри­це и Эб­ро. Нас осо­бен­но ин­те­ре­су­ет тот факт, что Иса­ак по­да­рил мо­на­сты­рю биб­лио­те­ку, в ко­то­рой на­хо­ди­лись его соб­ст­вен­ные ли­те­ра­тур­ные тво­ре­ния.

Боль­шой за­слу­гой рус­ско­го уче­но­го Ф. Ус­пен­ско­го[40] бы­ла иден­ти­фи­ка­ция сти­ля и язы­ка ав­то­ра вы­ше­упо­мя­ну­то­го ти­пи­ко­на со мно­ги­ми ра­бо­та­ми, ко­то­рые до то­го бы­ли из­вест­ны под ав­тор­ст­вом дру­го­го cе­ва­сто­кра­то­ра: Исаа­ка[41], бра­та Алек­сея I, ко­то­рый, как мы уже го­во­ри­ли, был пор­фи­ро­ро­дным. В ти­пи­ко­не Кос­мо­со­ти­ры Иса­ак рас­ска­­зы­ва­ет о сво­ей ски­таль­че­ской жиз­ни и оп­ла­ки­ва­ет свою греш­ную юность, не упо­ми­ная ни еди­ным сло­вом о Ма­нуи­ле. По­сле 1152 го­да в ис­точ­ни­ках уже ни­че­го боль­ше об Исаа­ке не го­во­рит­ся. Он умер и был по­гре­бен в скле­пе мо­на­сты­ря Кос­мо­со­ти­ры[42], в со­от­вет­ст­вии со сво­ей по­след­ней во­лей, а не в кон­стан­ти­но­поль­ском мо­на­сты­ре Хо­ра, как он же­лал то­го пер­во­на­чаль­но. Ко­пия мо­за­ич­но­го порт­ре­та Исаа­ка из Ках­ри-Джа­ми ук­ра­ша­ла во вре­ме­на Ф. Ус­пен­ско­го (1845–1928) ин­терь­ер пра­во­слав­ной церк­ви Оди­гит­рии в Ено­се[43].

Упо­ми­на­ния Исаа­ка о сво­ей соб­ст­вен­ной ли­те­ра­тур­ной дея­тель­но­сти на­хо­дят под­твер­жде­ние в сти­хах Про­дро­ма, ко­то­рый хва­лит его ум, раз­но­сто­рон­нее зна­ние при­ро­ды, ри­то­ри­че­ские и во­ен­ные по­зна­ния[44].

Очень ин­те­рес­на ру­ко­пись, со­хра­нив­шая­ся в биб­лио­те­ке Се­раи в Кон­стан­ти­но­по­ле. Она со­дер­жит в со­кра­щен­ном ви­де пись­мо Ари­стея Фи­ло­кра­ту в пе­ре­ра­бот­ке Исаа­ка. При срав­не­нии с ори­ги­на­лом нас по­ра­жа­ет от­сут­ст­вие его соб­ст­вен­ных по­пра­вок и кри­ти­че­ских за­ме­ча­ний. Вме­сто это­го в це­лях по­пу­ля­ри­за­ции пись­мо бы­ло под­верг­ну­то тща­тель­ной язы­ко­вой об­ра­бот­ке[45]. Дру­гие ру­ко­пи­си, как уже до­ка­зал Ф. Ус­пен­ский на ос­но­ва­нии язы­ко­во-сти­ли­сти­че­ско­го ана­ли­за, рав­ным об­ра­зом яв­ля­ют­ся тру­да­ми Исаа­ка[46]. Впро­чем, в ти­пи­ко­не Иса­ак сам пе­ре­чис­ля­ет все об­лас­ти сво­их ли­те­ра­тур­ных тво­ре­ний: по­эти­че­ские тру­ды в ям­бах и гек­са­мет­рах, «по­ли­ти­че­ские» сти­хи, ис­то­ри­че­ские со­чи­не­ния, а так­же эк­фра­зы — «из­ло­же­ния» — столь лю­би­мый ви­зан­тий­ца­ми жанр[47], ко­то­рый со­дер­жит опи­са­ния стран, про­из­ве­де­ний ис­кус­ст­ва и т. п. Из ря­да сти­хо­тво­ре­ний Про­дро­ма вы­те­ка­ет, что Иса­ак от­ли­чал­ся пре­крас­ным ли­те­ра­тур­ным вку­сом и во вре­мя сво­его пре­бы­ва­ния при им­пе­ра­тор­ском дво­ре охот­но иг­рал роль ме­це­на­та ни­щих пи­са­те­лей. Об­стоя­тель­ное ис­сле­до­ва­ние ли­те­ра­тур­но­го на­сле­дия Исаа­ка еще ждет сво­его из­да­те­ля.

Хо­ни­ат при опи­са­нии бег­ст­ва Исаа­ка из Кон­стан­ти­но­по­ля[48] упо­ми­на­ет, что от­ца со­про­во­ж­дал его стар­ший сын Ио­анн. По­лез­но бу­дет уде­лить те­перь не­ко­то­рое вни­ма­ние это­му Ио­ан­ну, но не толь­ко по­то­му, что он был стар­шим бра­том на­ше­го Ан­д­ро­ни­ка. Без­рас­суд­ный, дерз­кий и вспыль­чи­вый[49], Ио­анн унас­ле­до­вал от сво­его от­ца энер­гию и не­по­мер­но раз­ви­тое чес­то­лю­бие, ко­то­рое по­сто­ян­но ссо­ри­ло его с им­пе­ра­то­ром. Ре­шаю­щее со­бы­тие про­изош­ло на ре­ке Лик, во вре­мя битв с тур­ка­ми под Нео­ке­са­ри­ей. Пе­ред од­ним из мно­го­чис­лен­ных сра­же­ний им­пе­ра­тор Ио­анн II уви­дел могучего италь­ян­ско­го ры­ца­ря, ос­тав­ше­го­ся без ко­ня. Он при­ка­зал сво­ему пле­мян­ни­ку сой­ти со сво­его араб­ско­го ска­ку­на и ус­ту­пить его вои­ну. Ио­анн не по­слу­шал­ся им­пе­ра­то­ра. Он дал ему ка­кой-то рез­кий от­вет и крик­нул ла­ти­ня­ни­ну, что тот мо­жет взять его ко­ня, ес­ли по­бе­дит его в по­един­ке. Ко­гда он уви­дел гроз­ное ли­цо им­пе­ра­то­ра, то все же ис­пол­нил при­каз. Пол­ный бе­шен­ст­ва, пе­ре­сел им­пе­ра­тор­ский пле­мян­ник на дру­го­го ко­ня, схва­тил ко­пье и пом­чал­ся в сто­ро­ну вра­гов. Ко­гда он был дос­та­точ­но близ­ко, он перевернул ко­пье ост­ри­ем к спи­не, со­рвал шлем с го­ло­вы и по­про­сил при­нять его, ес­ли мож­но, как дру­га. Тур­ки ра­до­ст­но при­вет­ст­во­ва­ли Ио­ан­на, так как зна­ли его с тех дав­них вре­мен, ко­гда он со сво­им от­цом на­хо­дил­ся у них. Из­ме­на Ио­ан­на па­ра­ли­зо­ва­ла во­ен­ные дей­ст­вия ви­зан­тий­ской ар­мии[50]. С это­го вре­ме­ни тур­ки поль­зо­ва­лись его ус­лу­га­ми, так как он знал го­су­дар­ст­вен­ные тай­ны Им­пе­рии[51]. Вско­ре по­сле это­го Ио­анн пе­ре­шел в мусуль­ман­скую веру[52] и, как го­во­ри­ли, взял имя Це­ле­пес[53]. Сфран­зи со­мне­вал­ся, од­на­ко, в дос­то­вер­но­сти это­го име­ни и за­ме­чал, что Це­ле­пес — это со­вер­шен­но дру­гой человек[54]. Ио­анн по­лу­чил в ка­че­ст­ве вознаграждения по­ме­стья. Тур­ки ок­ру­жи­ли его боль­шим вни­ма­ни­ем как че­ло­ве­ка чрез­вы­чай­но об­ра­зо­ван­но­го и вла­дею­ще­го араб­ским язы­ком[55]. Ио­анн взял в же­ны Ка­ме­ро, дочь сул­та­на Ико­ния. Она и бы­ла, ве­ро­ят­но, той жен­щи­ной, ко­то­рая от­важ­но ру­ко­во­ди­ла за­щи­той кре­по­ст­ных стен Ико­ния во вре­мя их штур­ма вой­ском им­пе­ра­то­ра Ма­нуи­ла. Скорее всего, Ио­ан­на то­гда уже не бы­ло в жи­вых.

Ка­ме­ро по­да­ри­ла Ио­ан­ну сы­на Со­ли­ман-ша­ха, ко­то­рый позд­нее проявил боль­шой ин­те­рес к ли­те­ра­ту­ре. У Со­ли­ма­н-шаха был сын Эр­тог­рул, бу­ду­щий отец Ос­ма­на[56]. От­сю­да сле­ду­ет, что бу­ду­щий за­вое­ва­тель Кон­стан­ти­но­по­ля (1453), Мех­мед II, вел свое про­ис­хо­ж­де­ние от ви­зан­тий­ско­го кня­зя и, как член ро­да Ком­ни­нов, считал се­бя за­кон­ным на­след­ни­ком ко­ро­ны васи­лев­са Вос­точ­ной Рим­ской им­пе­рии[57].

О ма­те­ри Ио­ан­на и Ан­д­ро­ни­ка мы зна­ем не ­мно­го, и, именно поэтому, мы вы­ну­ж­де­ны до­воль­ст­во­вать­ся пред­по­ло­же­ния­ми и догадками. Итак, кем была же­на Исаа­ка? Гре­че­ские ис­точ­ни­ки хра­нят по это­му по­во­ду пол­ное мол­ча­ние, а во­прос про­ис­хо­ж­де­ния Ан­д­ро­ни­ка по ма­те­рин­ской ли­нии тем бо­лее ва­жен, что он сыг­рал зна­чи­тель­ную роль в его жиз­ни.

В древ­не­рус­ской ле­то­пи­си Не­сто­ра, или Лав­рен­ть­ев­ской ле­то­пи­си, ос­та­лась от­ме­чен­ная 1104 го­­­дом ко­рот­кая за­мет­ка сле­дую­ще­го со­дер­жа­ния: «Ле­та 6612 го­ду. Во­ло­да­ре­ва дочь бы­ла от­да­на в же­ны наследному прин­цу, сы­ну Алек­сея, в Царь­град 20 чис­ла ме­ся­ца июль»[58].

Дочь Во­ло­да­ря Рос­ти­сла­ви­ча из ди­на­стии Рю­ри­ков бы­ла се­ст­рой Рос­ти­сла­ва и Вла­ди­мир­­ко, от­ца Яро­сла­ва Ос­мо­мыс­ла. Она бы­ла от­да­на в же­ны сы­ну Алек­сея I. Но ко­то­ро­му сы­ну? Им­пе­ра­тор имел трех сы­но­вей, и к ка­ж­до­му из них мог­ относить­ся титул «на­след­ный принц». Здесь оп­ре­де­лен­но не бы­ло ре­чи об Ио­ан­не, бу­ду­щем им­пе­ра­то­ре, по­то­му что он, ро­див­ший­ся в 1092 го­ду, же­нил­ся в 1108 го­ду на При­ске, до­че­ри вен­гер­ско­го ко­ро­ля Вла­ди­сла­ва, ко­то­рая в Ви­зан­тии взя­ла имя Ири­на[59]. Из двух дру­гих брать­ев Ан­д­ро­ни­ку в 1104 го­ду ед­ва ли бы­ло 6 лет, а Иса­ак был еще моложе; как мог­ли они, та­ким об­ра­зом, всту­пить в брак? Сна­ча­ла рус­ский ис­точ­ник рас­смат­ри­ва­ли как ги­по­те­ти­че­ский[60]. Толь­ко ко­гда В. Ва­си­лев­ский на ос­но­ва­нии ма­те­риа­лов срав­ни­тель­но­го ана­ли­за по­ка­зал, что сло­во «gegeben» (вы­да­на) сле­ду­ет по­ни­мать в смыс­ле «verlobt» (об­ру­че­на) или «vergegeben» (при­гла­ше­на)[61], до­ка­за­тель­ст­во ис­точ­ни­ка при­зна­ли дос­то­вер­ным[62]. Во­прос о том, кто из брать­ев име­лся в ви­ду, дол­го счи­тал­ся са­мым важ­ным[63]. В ре­зуль­та­те это­го вни­ма­ние бы­ло при­вле­че­но толь­ко к ди­на­сти­че­ской по­ли­ти­ке Ви­зан­тий­ской им­пе­рии. Эта по­ли­ти­ка про­во­ди­лась с уче­том той вы­го­ды, ко­то­рую по­лу­ча­ло го­су­дар­ст­во от бра­ка муж­ско­го пред­ста­ви­те­ля пра­вя­щей се­мьи с ино­стран­кой. В то же вре­мя, од­на­ко, в бра­ко­со­че­та­ни­ях гре­че­ских прин­цесс с пра­ви­те­ля­ми ино­стран­ных го­су­дарств про­яв­ля­лась сдер­жан­ность[64]. С мо­ей точ­ки зре­ния, рус­ский ле­то­пи­сец име­ет в ви­ду им­пе­ра­тор­ско­го сы­на Исаа­ка[65], ко­то­рый был поч­ти свер­ст­ни­ком Ио­ан­на, раз он ос­тал­ся в сто­ро­не и был го­тов по­мочь бра­ту при всту­п­ле­нии на от­цов­ский пре­стол, а поз­же пы­тал­ся ос­па­ри­вать его власть. Не­смот­ря на то что в из­вле­че­нии вы­во­дов ex silentio ре­ко­мен­ду­ет­ся край­няя ос­то­рож­ность, это пред­по­ло­же­ние под­кре­п­ле­но все-та­ки воз­мож­но­стью то­го, что речь идет имен­но об Исаа­ке, ко­то­рый с дет­ст­ва поль­зо­вал­ся боль­шей лю­бо­вью от­ца, чем Ан­д­ро­ник. С ран­них лет Алек­сей I, оче­вид­но, не воз­ла­гал ни­ка­ких по­ли­ти­че­ских на­дежд на Ан­д­ро­ни­ка, ко­то­рый умер без­дет­ным в юно­ше­ском воз­рас­те. Дру­гие фак­ты го­во­рят о том, по­че­му так­же ка­жет­ся прав­до­по­доб­ным об­ру­че­ние и толь­ко по­сле это­го бра­ко­со­че­та­ние Во­ло­да­рев­ны с Исаа­ком. Чуть ниже мы увидим, что Ан­д­ро­ник, сын севастократора Исаа­ка, в свое вре­мя бе­жал из тюрь­мы в Га­лиц­кое кня­же­ст­во, где он был при­нят с рас­про­стер­ты­ми объ­я­тия­ми Яро­сла­вом Ос­мо­мыс­лом, сы­ном Вла­ди­мир­ко, сле­до­ва­тель­но, сво­им двою­род­ным бра­том. Он при­нял уча­стие в заседаниях Со­ве­та рус­ских бо­яр, из че­го мож­но за­клю­чить, что он дол­жен был знать рус­ский язык, а это два­ж­ды по­мо­га­ло ему ус­кольз­нуть из рук сво­их вра­гов. О его зна­нии рус­ско­го язы­ка мог бы так­же сви­де­тель­ст­во­вать тот факт, что у над­гроб­но­го па­мят­ни­ка Ма­нуи­лу он шеп­тал греческие сло­ва с русским ак­цен­том[66]. С тем же ак­цен­том ко­вер­кал он гре­че­ский язык в раз­го­во­ре со страж­ни­ком в га­ва­ни во вре­мя сво­его по­бе­га. Кров­ное род­ство с Яро­сла­вом Ос­мо­мыс­лом, а так­же зна­ние ма­те­рин­ско­го язы­ка по­бу­ди­ло его ис­кать спа­се­ния имен­но на Ру­си, а не у ту­рок, хо­тя бе­жать к ним бы­ло бы про­ще, так как это не тре­бо­ва­ло слиш­ком боль­шо­го об­ход­но­го пу­ти. Хо­тя он мог бы, ко­неч­но, рас­счи­ты­вать на по­мощь сул­та­на Ико­нии, где по­се­лил­ся его брат Ио­анн. О млад­шем бра­те Ан­д­ро­ни­ка мы совершенно ни­че­го не зна­ем. Нам да­же неизвестно его имя[67].