Византийская империя
Византийская империя
Государство, оформившееся в 395 г. вследствие окончательного раздела Римской империи после смерти императора Феодосия I на западную и восточную части. М... читать далее »
Статьи по истории Византийской империи
29.01.2010 00:00

О. Юревич. Андроник I Комнин. Введение. Глава I. Византия.

   



Юре­вич О. Ан­д­ро­ник I Ком­нин.

ТРАГЕДИЯ ИМПЕРАТОРА

 

По­след­ний ви­зан­тий­ский им­пе­ра­тор из ди­на­стии Ком­ни­нов во­шел в ис­то­рию как фи­гу­ра ис­клю­чи­тель­ная. С од­ной сто­ро­ны, еще со вре­ме­ни Ни­ки­ты Хо­ниа­та ут­вер­ди­лось мне­ние, ак­тив­но рас­про­стра­няе­мое в но­вое вре­мя (осо­бен­но пред­ста­ви­те­ля­ми ис­то­рио­гра­фии эпо­хи Про­све­ще­ния), что Ан­д­ро­ник I Ком­ни­н был ти­пич­ным ти­ра­ном на тро­не, не раз­би­рав­шим средств для дос­ти­же­ния соб­ст­вен­ных це­лей. Мож­но ска­зать, что эта точ­ка зре­ния в це­лом гос­под­ству­ет в сре­де со­вре­мен­ных ис­сле­до­ва­те­лей, ко­то­рые про­сто по­вто­ря­ют ста­рые штам­пы. Так, го­во­рит­ся о том, что Ан­д­ро­ник I про­сто-на­про­сто про­во­дил по­ли­ти­ку жес­то­ко­го тер­ро­ра и со­ци­аль­ной де­ма­го­гии, что при­ве­ло не толь­ко к не­проч­но­сти его ре­жи­ма, но и к по­сле­дую­ще­му упад­ку и ги­бе­ли Им­пе­рии в 1204 году. Прав­ле­ние Ан­д­ро­ни­ка в этом от­но­ше­нии пря­мо про­ти­во­пос­тав­ля­ет­ся его пред­ше­ст­вен­ни­кам из ди­на­стии Ком­ни­нов, при ко­то­рых был рас­цвет Ви­зан­тии, а сам пе­ри­од был на­зван «ком­ни­нов­ским воз­ро­ж­де­ни­ем».


С дру­гой сто­ро­ны, не­ко­то­рые ви­зан­ти­ни­сты, в том чис­ле оте­че­ст­вен­ные ис­сле­до­ва­те­ли Ф. И. Ус­пен­ский и А. А. Ва­силь­ев, бо­лее творчески по­до­шли к изу­че­нию прав­ле­ния Ан­д­ро­ни­ка I Ком­ни­на. Этот пе­ри­од рас­смат­ри­вал­ся ими не как пе­ри­од мра­ко­бе­сия и борь­бы им­пе­ра­то­ра с ви­зан­тий­ской ари­сто­кра­ти­ей, а как ло­гич­ное за­вер­ше­ние сто­ле­тия Ком­ни­нов. При этом важ­но иметь в ви­ду, что Андроник I в не­ко­то­рых от­но­ше­ни­ях про­дол­жал по­ли­ти­ку сво­его двою­род­но­го бра­та, им­пе­ра­то­ра Ма­нуи­ла I, хо­тя, ко­неч­но, вы­сту­пал с пря­мо про­ти­во­по­лож­ных по­зи­ций. Известно, что он про­вел не­ко­то­рые ре­фор­мы, ук­ре­п­ляю­щие ви­зан­тий­скую тор­гов­лю и раз­ви­ваю­щие про­вин­ци­аль­ные го­ро­да. В стрем­ле­нии най­ти со­ци­аль­ную опо­ру сво­ей вла­сти им­пе­ра­тор ак­тив­но под­дер­жи­вал кре­сть­ян­ст­во, решительно вы­сту­пая про­тив ог­раб­ле­ния его со сто­ро­ны круп­ных зе­мель­ных соб­ст­вен­ни­ков. Сле­ду­ет так­же иметь в ви­ду, что кре­сть­ян­ст­во и мел­кие ре­мес­лен­ни­ки, безусловно, одобряли та­кую дея­тель­ность Ан­д­ро­ни­ка, о чем мы име­ем сви­де­тель­ст­во из тех же ви­зан­тий­ских ис­точ­ни­ков. На­при­мер, Ни­ки­та Хо­ни­ат сви­де­тель­ст­ву­ет, что об этом им­пе­ра­то­ре на­род да­же сло­жил пес­ни.


Эта не­од­но­знач­ная оцен­ка по­ли­ти­ки Ан­д­ро­ни­ка I Ком­ни­на и его ро­ли в ис­то­рии Ви­зан­тии долж­­на быть объ­яс­не­на сле­дую­щи­ми об­стоя­тель­ст­ва­ми. Пре­ж­де все­го, это сам при­ход Ан­д­ро­ни­ка к вла­сти в Кон­стан­ти­но­по­ле в ре­зуль­та­те пе­ре­во­ро­та. Он вы­сту­пал здесь как свое­об­раз­ный ли­дер так на­зы­вае­мой на­цио­наль­ной пар­тии, про­тив за­си­лья «ино­стран­цев» в сто­ли­це. Это бы­ло свя­за­но как с по­ли­ти­кой Ма­нуи­ла I, так и осо­бен­но с прав­ле­ни­ем ма­ло­лет­не­го Алек­сея II Ком­ни­на, ко­гда при дво­ре об­ра­зо­ва­лась осо­бая груп­пи­ров­ка, со­стоя­щая из «ино­стран­цев» — италь­ян­цев и фран­ков. С дру­гой сто­ро­ны, ска­за­лись и эко­но­ми­че­ские мо­мен­ты. Это пре­ж­де все­го фи­нан­со­вый кри­зис, раз­ра­зив­ший­ся по­сле Ма­нуи­ла I в ре­зуль­та­те то­го, что этот им­пе­ра­тор по­сто­ян­но вы­ка­чи­вал день­ги на во­ен­ные ну­ж­ды и на при­двор­ную жизнь, ра­зо­ряя та­ким об­ра­зом ре­мес­лен­ни­ков, тор­гов­цев и ос­нов­ных про­из­во­ди­те­лей — кре­сть­ян. Имен­но по­это­му они в це­лом под­дер­жа­ли ме­ро­прия­тия Ан­д­ро­ни­ка в борь­бе про­тив «ино­стран­цев» и на­би­раю­щей си­лу сво­ей ари­сто­кра­тии. В этой же борь­бе им­пе­ра­тор впол­не ло­гич­но ори­ен­ти­ро­вал­ся на ста­рую бю­ро­кра­тию, вос­ста­нав­ли­вая ор­га­ны цен­траль­ной вла­сти, весь­ма рас­ша­тав­шие­ся в пе­ри­од прав­ле­ния его пред­ше­ст­вен­ни­ков.


Октавиуш Юревич сто­ит на тех по­зи­ци­ях, что не­об­хо­ди­мо рас­смат­ри­вать пе­ри­од прав­ле­ния Ан­д­ро­ни­ка во всей со­во­куп­но­сти. Для это­го он изу­ча­ет и про­ис­хо­ж­де­ние ге­роя, и его не­лег­кий путь к тро­ну ви­зан­тий­ских им­пе­ра­то­ров, со­про­во­ж­дав­ший­ся борь­бой и го­да­ми ски­та­ний. При этом ав­тор при­хо­дит к вы­во­ду, что воз­глав­ле­ние Ан­д­ро­ни­ком «на­цио­наль­ной пар­тии» в Ви­зан­тии в 80-х го­дах XII ве­ка, а так­же ак­тив­ная борь­ба яви­лись не слу­чай­ным мо­мен­том, а впол­не ло­гич­ным сте­че­ни­ем об­стоя­тельств. Важ­но от­ме­тить, что он в сво­ем ис­сле­до­ва­нии ис­поль­зу­ет раз­но­об­раз­ные ис­точ­ни­ки это­го пе­рио­да. Это и нар­ра­тив­ная ли­те­ра­ту­ра, то есть со­чи­не­ния ви­зан­тий­ских ав­то­ров о го­дах прав­ле­ния Ан­д­ро­ни­ка, и до­ку­мен­таль­ные ма­те­риа­лы — ча­ст­ные и пуб­лич­ные ак­ты и эпи­сто­ляр­ное на­сле­дие. Ис­поль­зу­ет он и об­шир­ную ис­то­рио­гра­фию.


Пе­ре­вод кни­ги ва­жен еще в том от­но­ше­нии, что он рас­кры­ва­ет для оте­че­ст­вен­но­го чи­та­те­ля ин­те­рес­ную и важ­ную стра­ни­цу ви­зан­тий­ской ис­то­рии: за­кат династии Ком­ни­нов. Этот пе­ри­од во­об­ще ма­лоиз­вес­тен и ну­ж­да­ет­ся в даль­ней­шем ис­сле­до­ва­нии. Кни­га мо­жет рас­смат­ри­вать­ся как свое­об­раз­ный про­ме­жу­точ­ный итог дан­но­го ис­сле­до­ва­ния.

 

М. А. Морозов,
кандидат исторических наук

ВВЕ­ДЕ­НИЕ

В ис­то­рии Вос­точ­ной Рим­ской им­пе­рии XII сто­­­ле­тие вы­сту­па­ет на пер­вый план как ин­те­рес­ней­ший ее пе­ри­од, точ­нее го­во­ря, как пе­ри­од, ко­то­рый ох­ва­ты­ва­ет вре­мя прав­ле­ния ди­на­стии Ком­ни­нов со вре­ме­ни всту­п­ле­ния на пре­стол Алек­сея I (1.4.1081) до страш­ной смер­ти Ан­д­ро­ни­ка I (12.9.1185). Вре­мя прав­ле­ния пя­ти им­пе­ра­то­ров, ве­ду­щих свое про­ис­хо­ж­де­ние от ари­сто­кра­ти­че­ских фра­кий­ских ро­дов, в те­че­ние мно­гих лет вдох­нов­ля­ло уче­ных трудившихся в са­мых раз­ных об­лас­тях гу­ма­ни­тар­но­го зна­ния[1].


Ис­то­рик счи­тал этот пе­ри­од вре­ме­нем рас­цве­та Ви­зан­тии как ве­ли­кой дер­жа­вы. Этот подъ­ем по­сле­до­вал вслед за по­ло­сой по­сто­ян­ных внут­рен­них вол­не­ний и чрез­мер­но­го ос­лаб­ле­ния внут­рен­ней по­ли­ти­ки Им­пе­рии. Имен­но в XII ве­ке Ви­зан­тий­ская им­пе­рия уве­рен­но всту­пи­ла на аре­ну ме­ж­ду­на­род­ных от­но­ше­ний как дер­жа­ва пер­во­сте­пен­но­го зна­че­ния, на­ме­ре­ва­ясь в си­лу сво­их мно­го­ве­ко­вых тра­ди­ций, су­ще­ст­вую­щих не од­но сто­ле­тие, взять на се­бя гла­вен­ст­вую­щую роль сре­ди го­су­дарств За­па­да и Вос­то­ка. Вер­шин сво­его ус­пе­ха го­су­дар­ст­вен­ная по­ли­ти­ка Ви­зан­тий­ской им­пе­рии дос­тиг­ла во времена правления Ма­нуи­ла I (1143–1180), од­на­ко пло­ды этих ус­пе­хов бы­ли по­сле не­го рас­тра­че­ны из-за ди­на­сти­че­ских схва­ток и бес­ком­про­мисс­ной борь­бы по­ли­ти­че­ских пар­тий[2].


Эко­но­мист, ко­то­рый ин­те­ре­со­вал­ся об­щей ис­то­ри­ей сель­ско­го хо­зяй­ст­ва, бо­лее под­роб­но ос­та­но­вил­ся на со­об­ра­же­ни­ях о край­нем пре­неб­ре­же­нии то­гдаш­ним зе­мель­ным во­про­сом, ко­то­рый по­пы­тал­ся раз­ре­шить толь­ко Ан­д­ро­ник I.


Уче­ные ис­сле­до­ва­ли раз­ли­чия в ви­зан­тий­ском об­ще­ст­ве в XII ве­ке[3], а так­же ост­рую борь­бу двух по­ли­ти­че­ских пар­тий: ла­тин­ской, ко­то­рая ви­де­ла под­держ­ку в ли­це им­пе­ра­то­ра Ма­нуи­ла I, и ви­зан­тий­ской, ко­то­рая опи­ра­лась, в ча­ст­но­сти, на кон­сер­ва­тив­ное ор­то­док­саль­ное ду­хо­вен­ст­во и жи­те­лей сто­ли­цы[4].



Борь­ба за власть, раз­го­рев­шая­ся сра­зу же по­сле смер­ти Ма­нуи­ла I, в ре­зуль­та­те ре­во­лю­ции воз­ве­ла на трон имен­но Ан­д­ро­ни­ка, са­мо­держ­ца, дос­той­но­го, без­ус­лов­но, са­мо­го при­сталь­но­го вни­ма­ния со сто­ро­ны не толь­ко ис­то­ри­ков, но и пси­хо­ло­гов.


Не­обык­но­вен­ная фи­гу­ра по­след­не­го Ком­ни­на да­ла бел­лет­ри­стам ма­те­ри­ал для на­пи­са­ния пре­крас­ной vie roma­ncée, ко­то­рой мог­ли бы ус­ту­пить изы­скан­ные жиз­не­опи­са­ния правителей ан­тич­ной и сред­не­ве­ко­вой За­пад­ной Ев­ро­пы[5].


Вре­мя прав­ле­ния Ком­ни­нов воз­ро­ди­ло ви­зан­тий­скую ис­то­ри­че­скую литературу. Про­све­щен­ные им­пе­ра­то­ры, осо­бен­но Ма­ну­ил I, ко­то­рый охот­но под­ра­жал ла­тин­ским нра­вам За­па­да, по­ни­ма­ли, что не­об­хо­ди­мо соз­дать ат­мо­сфе­ру, ко­то­рая бла­го­при­ят­ст­во­ва­ла бы раз­ви­тию нау­ки и ли­те­ра­ту­ры. Вре­мя прав­ле­ния Алек­сея I опи­са­ла его чес­то­лю­би­вая, по­лу­чив­шая клас­си­че­ское об­ра­зо­ва­ние дочь, Ан­на Ком­ни­на, чья хва­леб­ная «Алек­сиа­да» бы­ла, в сущ­но­сти, на­стоя­щей Илиа­дой дея­ний ее от­ца. Ни­ки­фор Ври­ен­ний и Ио­анн Зо­на­ра в зна­чи­тель­ной ме­ре обо­га­ти­ли по­ве­ст­во­ва­ние Ан­ны, при­чем в го­раз­до боль­шей сте­пе­ни, чем это сде­ла­ли Кон­стан­тин Ма­нас­си или Ми­ха­ил Гли­ка, не го­во­ря уж о та­ком не­пол­но­цен­ном ис­точ­ни­ке, как хро­но­гра­фия Иои­ля. Мень­шее ве­зе­нье в от­но­ше­нии ис­то­рио­гра­фии вы­па­ло на до­лю им­пе­ра­то­ра Ио­ан­на II Ком­ни­на. Два ис­то­ри­ка рас­смат­ри­ва­ют вре­мя его прав­ле­ния лишь по­верх­но­ст­но — как вве­де­ние к ис­то­рии ва­си­лев­са Ма­нуи­ла I. Это бы­ли Ио­анн Кин­нам и не­сколь­ко бо­лее мо­ло­дой Ни­ки­та Хо­ни­ат. Пер­вый под­роб­но опи­сал вре­мя прав­ле­ния Ма­нуи­ла в се­ми кни­гах сво­его тру­да, ко­то­рый со­хра­нил­ся, к со­жа­ле­нию, лишь в позд­ней­шей эпи­то­ме и об­ры­ва­ет­ся с 1176 го­да; вто­рой по­свя­тил это­му им­пе­ра­то­ру семь книг ис­то­рии, од­ну кни­гу — Алек­сею II и две — Ан­д­ро­ни­ку I. Все твор­че­ское на­сле­дие ох­ва­ты­ва­ет пе­ри­од с 1118 по 1206 го­д. Дос­то­вер­нее, ра­зу­ме­ет­ся, Кин­нам. Стар­ший брат Ни­ки­ты, Ми­ха­ил Хо­ни­ат, ми­тро­по­лит Афин­ский, был ав­то­ром ря­да ри­то­ри­че­ских тру­дов, на сви­де­тель­ст­ва ко­то­рых мы долж­ны бу­дем ино­гда ссы­лать­ся. Ев­ста­фий Фес­са­ло­ни­кий­ский опи­сал за­вое­ва­ние го­ро­да Фес­са­ло­ни­ки нор­ман­на­ми, он же на­пи­сал в чис­ле про­че­го над­гроб­ную речь на смерть Ма­нуи­ла. Важ­ное зна­че­ние име­ют так­же ре­чи Ио­ан­на Си­ро­пу­ла и Ге­ор­гия Тор­ни­ка. Раз­но­об­раз­ные упо­ми­на­ния, ка­саю­щие­ся Ан­д­ро­ни­ка, мы на­хо­дим у Ге­ор­гия Сфранд­зи, Ио­ан­на Ка­ма­ти­ра, Ко­ди­на и в по­эти­че­ской все­мир­ной хро­ни­ке Еф­ре­ма. В за­вер­ше­ние об­зо­ра важ­ней­ших ви­зан­тий­ских ис­точ­ни­ков обязательно сле­дует упо­мя­нуть еще два чрез­вы­чай­но ин­те­рес­ных до­ку­мен­та, ко­то­рые обо­га­ща­ют на­ши зна­ния об Ан­д­ро­ни­ке. Один из них — это так на­зы­вае­мый ти­пи­кон[6], или фун­да­мен­таль­ный до­ку­мент мо­на­сты­ря Кос­мо­со­ти­ры, ко­то­рый был со­став­лен Исаа­ком, от­цом Ан­д­ро­ни­ка; вто­рой до­ку­мент со­став­лен в фор­ме един­ст­вен­но­го в сво­ем ро­де ин­ск­рип­ци­он­но­го до­ку­мен­та так на­зы­вае­мой хро­ни­ки Ка­ва­ла, вос­хо­дя­щей к кон­цу XII ве­ка.


Ис­то­рия пер­вых трех им­пе­ра­то­ров ди­на­стии Ком­ни­нов бы­ла тща­тель­но и все­сто­рон­не про­ра­бо­та­на. Дос­та­точ­но ука­зать на двух­том­ную мо­но­гра­фию Ша­лан­до­на[7] или на еще бо­лее под­роб­ные ра­бо­ты Капп-Гер­ра[8], Лам­ма[9], Та­фе­ля[10] и Ус­пен­ско­го[11]. Ме­ж­ду тем ра­бо­та Виль­ке­на[12] ин­те­рес­на толь­ко в ис­то­ри­че­ском пла­не. За­то до сих пор нет об­стоя­тель­ной ра­бо­ты об Ан­д­ро­ни­ке I, ко­то­рый пра­вил в те­че­ние двух лет до сво­ей кон­чи­ны, ес­ли не счи­тать го­да ре­гент­ст­ва при прав­ле­нии ма­ло­лет­не­го Алек­сея II. Од­на­ко это не долж­но оз­на­чать, что данной те­ме при­да­ет­ся в ви­зан­ти­ни­сти­ке лишь вто­ро­сте­пен­ное зна­че­ние. Со­вер­шен­но не так. Как са­ма фи­гу­ра Ан­д­ро­ни­ка с его энер­гич­ным, жиз­не­лю­би­вым ха­рак­те­ром, так и объ­ек­тив­ные ре­зуль­та­ты его крат­ко­вре­мен­но­го прав­ле­ния с дав­них пор об­ла­да­ли для уче­ных осо­бой при­тя­га­тель­ной си­лой. Уче­ные охот­но за­ни­ма­ют­ся Ан­д­ро­ни­ком, по­то­му что вдо­ба­вок к вы­ше­на­зван­ным ви­зан­тий­ским ис­точ­ни­кам со­хра­ни­лось мно­же­ст­во хро­ник тех вре­мен, ко­то­рые от­но­сят­ся к кон­цу XII сто­ле­тия, ко­гда Ви­зан­тий­ская им­пе­рия стоя­ла в цен­тре ин­те­ре­сов за­пад­но­ев­ро­пей­ских и вос­точ­ных стран. Пер­вое ме­сто за­ни­ма­ют здесь из­вест­ные ла­тин­ские хро­ни­ки, со­б­ран­ные в из­да­ни­ях Monumenta Germaniae Historica, Rerum Italicarum Scripto­res (Muratori) и Ла­тин­ской Пат­ро­ло­гии (Migne), ко­то­рые сре­ди про­че­го со­дер­жат важ­ный для нас ис­то­ри­че­ский труд, вы­шед­ший из-под пе­ра Вильгельма Тир­ско­го. К со­жа­ле­нию, вре­ме­на прав­ле­ния Ан­д­ро­ни­ка I рас­смот­ре­ны в них до­воль­но по­верх­но­ст­но. Не­оце­ни­мые све­де­ния о ви­зан­тий­ско-рус­ских свя­зях и да­ти­ров­ку не­ко­то­рых со­бы­тий из жиз­ни Ан­д­ро­ни­ка пре­дос­тав­ля­ют нам древ­не­рус­ские ле­то­пи­си, вхо­дя­щие в мо­ну­мен­таль­ную пуб­ли­ка­цию пол­но­го со­б­ра­ния рус­ских ле­то­пи­сей и, кро­ме то­го, по­эти­че­ское «Сло­во о пол­ку Иго­ре­ве», а так­же «Ис­то­рия Российская» Та­ти­ще­ва, ко­то­рая в не­ко­то­рых сво­их раз­де­лах ос­но­вы­ва­ет­ся на уте­рян­ных се­го­дня ру­ко­пи­сях. Су­ще­ст­вен­ное зна­че­ние для на­ших ис­сле­до­ва­ний име­ет на­сле­дие древ­не­серб­ской ли­те­ра­ту­ры в ви­де жиз­не­опи­са­ния Си­ме­о­на Не­ма­ня, а так­же не­ко­то­рые вен­гер­ские до­ку­мен­ты. Наш об­зор этих ис­точ­ни­ков мы за­кон­чим упо­ми­на­ни­ем хро­ник Ми­хаи­ла Си­рий­ско­го по ис­то­рии Гру­зии и по­эти­че­ски­ми про­из­ве­де­ния­ми персидского по­эта Ха­ка­ни, ко­то­рые со­дер­жат как не­по­сред­ст­вен­ную, так и кос­вен­ную ин­фор­ма­цию по те­ме на­ших ис­сле­до­ва­ний. Итак, ма­те­риа­лы ис­точ­ни­ков весьма раз­но­об­раз­ны, и они тем бо­лее цен­ны, что со­б­ра­ны ле­то­пис­ца­ми раз­лич­ных на­ро­дов. Хоть сте­пень дос­то­вер­но­сти в при­ве­ден­ных ис­точ­ни­ках раз­лич­на, тем не ме­нее они со­хра­ня­ют свою цен­ность как «сви­де­те­ли вре­мен» Ан­д­ро­ни­ка.


От­прав­ной точ­кой для ори­ен­ти­ро­ва­ния в фак­тах ис­точ­ни­ков и их да­ти­ров­ке яв­ля­ют­ся из­да­ния ис­точ­ни­ко­вед­че­ско­го ха­рак­те­ра, вер­ши­на ко­то­рых — это, не­со­мнен­но, ве­ли­ко­леп­ное из­да­ние Дёл­ге­ра[13]. Му­ральт[14] и Грумель[15] со­ста­ви­ли ви­зан­тий­скую хро­но­ло­гию, в то вре­мя как Н. де Ба­ум­гар­тен[16] — рус­скую. Из-под пе­ра Фей­е­ра[17] поя­вил­ся ла­тин­ский пе­ре­вод гре­че­ских ис­точ­ни­ков. При ис­сле­до­ва­нии от­но­ше­ний Ви­зан­тий­ской им­пе­рии с со­сед­ни­ми стра­на­ми, а имен­но с рус­ски­ми кня­же­ст­ва­ми, весь­ма цен­ную по­мощь ока­зы­ва­ет со­б­ра­ние ис­точ­ни­ков Стрит­те­ра[18]. В то же вре­мя о гре­ко-италь­ян­ских кон­так­тах нас хо­ро­шо ин­фор­ми­ру­ют Мик­ло­шич и Мюл­лер[19]. Во­про­сы тор­го­вых от­но­ше­ний ме­ж­ду Ви­зан­тий­ской им­пе­ри­ей и в то вре­мя мо­гу­ще­ст­вен­ной Ве­не­ци­ан­ской рес­пуб­ли­кой-на-ост­ро­вах скур­пу­лез­но ра­зо­бра­ны Та­фе­лем и То­ма­сом[20].


Спус­тя при­мер­но 50 лет по­сле фи­ло­ло­го-ис­то­ри­че­ско­го ком­мен­та­рия Дюканжа[21], ко­то­рый до се­го­дняш­не­го дня со­хра­нил оп­ре­де­лен­ное зна­че­ние при ин­тер­пре­та­ции боль­шей час­ти эпи­том Кин­на­ма, за Ан­д­ро­ни­ка взял­ся Цел­лер[22]. В сво­ем, уже во мно­гом ус­та­рев­шем, ис­то­ри­че­ском по­ве­ст­во­ва­нии он изо­бра­зил Ан­д­ро­ни­ка му­че­ни­ком гре­че­ской на­цио­наль­ной идеи. По­доб­ным же об­ра­зом об­сто­ят де­ла с кни­гой Виль­ке­на[23]. В по­ис­ках опи­са­ний лю­бов­ных при­клю­че­ний Ан­д­ро­ни­ка он сде­лал лишь ком­пи­ля­цию ин­те­рес­ней­ших эпи­зо­дов из «Ис­то­рии» Ни­ки­ты Хо­ниа­та. Еще даль­ше по­шел Диль, ко­то­рый дал чи­та­те­лю оча­ро­ва­тель­ное изо­бра­же­ние лич­но­сти Ан­д­ро­ни­ка, по­ме­щен­ное на фо­не опи­са­ния пол­ной при­клю­че­ний жиз­ни это­го не­обык­но­вен­но­го че­ло­ве­ка[24]. В это вре­мя Граб­лер со­ста­вил доб­рот­ный фи­ло­ло­ги­че­ский пе­ре­вод «Ис­то­рии» Ни­ки­ты Хо­ниа­та вме­сте с цен­ным пред­мет­ным ком­мен­та­ри­ем[25]. Со­вер­шен­но дру­гую по­зи­цию в ли­те­ра­ту­ре по рас­смат­ри­вае­мой те­ме за­ни­ма­ет кни­га Дж. Пер­ва­ног­лу[26]. Опи­ра­ясь на ра­бо­ту Виль­ке­на (впро­чем, не без ис­сле­до­ва­ния ис­точ­ни­ков), он, не­смот­ря на при­стра­ст­но-вра­ж­деб­ное от­но­ше­ние к Ан­д­ро­ни­ку, на­пи­сал по­весть о его жиз­ни. На­чи­ная с Дюканжа, на­уч­ные ис­сле­до­ва­ния вре­ме­ни прав­ле­ния Ан­д­ро­ни­ка пред­при­ни­ма­ли мно­гие ав­то­ры, и сре­ди них Фаллме­ра­йер[27], чьи ра­бо­ты, од­на­ко, спра­вед­ли­во не на­хо­дят при­зна­ния у Ус­пен­ско­го[28]. Дос­той­но со­жа­ле­ния, но ис­сле­до­ва­ния в об­лас­ти изу­че­ния как са­мой лич­но­сти Ан­д­ро­ни­ка, так и его дея­тель­но­сти еще да­ле­ки от за­вер­ше­ния[29]. С тех пор поя­вил­ся ряд об­стоя­тель­ных ра­бот об этом бур­ном пе­рио­де в ис­то­рии Ви­зан­тий­ской им­пе­рии по­сле смер­ти Ма­нуи­ла. Ра­до­йчич в сво­ей ра­бо­те о прав­ле­нии двух по­след­них Ком­ни­нов под­верг кри­ти­ке все гре­че­ские и ла­тин­ские ис­точ­ни­ки, ка­саю­щие­ся Ан­д­ро­ни­ка, сде­лав мно­го важ­ных на­блю­де­ний[30]. До то­го как Брейе опуб­ли­ко­вал ста­тью об Ан­д­ро­ни­ке в фор­ме те­зи­сов[31], рус­ский ви­зан­то­лог С. Шес­та­ков из­дал чрез­вы­чай­но изо­бре­та­тель­ную, хо­тя и не во всех сво­их раз­де­лах убе­ди­тель­ную, ра­бо­ту, с со­дер­жа­ни­ем ко­то­рой по хо­ду на­ших ис­сле­до­ва­ний мы еще бу­дем иметь воз­мож­ность по­зна­ко­мить­ся[32]. Те­ма­ти­ка Ра­до­йчи­ча бы­ла про­дол­же­на на­хо­дя­щим­ся уже в пре­клон­ных го­дах Ф. Ус­пен­ским[33]. Хо­тя этот пе­ри­од в ис­сле­до­ва­ни­ях по ин­те­ре­сую­щей нас те­ме мож­но счи­тать ус­пеш­ным, тем не ме­нее А. Ва­силь­ев еще в 1928–1929 го­дах пи­сал сле­дую­щее: «С не­сколь­ких то­чек зре­ния, осо­бен­но с точ­ки зре­ния со­ци­аль­ных про­блем, эпо­ха Ан­д­ро­ни­ка, вро­де бы дав­но уже пол­но­стью изу­чен­ная, все еще пред­став­ля­ет нау­ке ши­ро­кое по­ле для ис­сле­до­ва­ний»[34]. С это­го вре­ме­ни в данной об­лас­ти поя­вил­ся ряд спе­ци­аль­ных тру­дов об Ан­д­ро­ни­ке, та­ких, на­при­мер, как ста­тья Сю­зю­мо­ва[35] или ис­сле­до­ва­ние Дан­ст­ру­па[36] о во­про­сах внут­рен­ней по­ли­ти­ки Ан­д­ро­ни­ка I. Ви­зан­тий­ско-рус­ским от­но­ше­ни­ям об­су­ж­дае­мо­го пе­рио­да бы­ли по­свя­ще­ны три ра­бо­ты. Их ав­то­ры: Вер­над­ский[37], Мо­шин[38], Фран­чес[39] — глав­ное вни­ма­ние об­ра­ща­ют на вре­мя не­ожи­дан­ной ос­та­нов­ки Ан­д­ро­ни­ка в Га­ли­ции. Пре­ж­де чем при­дет оче­редь при­влечь вни­ма­ние читателя к су­ще­ст­ву на­шей дис­кус­сии, мы за­кон­чим данный об­зор со­стоя­ния ис­сле­до­ва­ний упо­ми­на­ни­ем ис­то­рии по­след­не­го ва­си­лев­са из ро­да Ком­ни­нов, ко­то­рая бы­ла кри­ти­че­ски из­ло­же­на в из­вест­ной «Ис­то­рии Ви­зан­тий­ской им­пе­рии» Ост­ро­гор­ским[40], а так­же упо­ми­на­ни­ем дру­гих важ­ных для нас ра­бот это­го уче­но­го[41].


Гла­ва I

Ви­зан­тий­ская им­пе­рия под вла­стью
Алек­сея I, Ио­ан­на II
и Ма­нуи­ла I Ком­ни­нов

(1.4.1081—24.9.1180)

Ви­зан­тий­ская им­пе­рия, ис­то­щен­ная во вто­рой по­ло­ви­не XI ве­ка мно­го­лет­ней внут­рен­ней анар­хи­ей, ожи­да­ла при­хо­да мо­гу­ще­ст­вен­но­го вла­сти­те­ля, ко­то­рый был бы в со­стоя­нии соз­дать дей­ст­вен­ную цен­траль­ную власть и вер­нуть им­пе­рии преж­нее по­ло­же­ние сре­ди го­су­дарств Ев­ро­пы и Ма­лой Азии[42]. По­след­не­му пред­ста­ви­те­лю ди­на­стии Дук, Ни­ки­фо­ру III Во­та­ниа­ту, не уда­лось ог­ра­ни­чить по­сто­ян­но воз­рас­таю­щее влия­ние раз­би­той на две вра­ж­дую­щие груп­пи­ров­ки фео­даль­ной ари­сто­кра­тии. Не уда­лось ему и уре­гу­ли­ро­вать во­про­сы на­ло­гов, хо­тя в ре­зуль­та­те, ве­ро­ят­но, ста­ло бы воз­мож­ным на­вес­ти по­ря­док в Им­пе­рии и, по мень­шей ме­ре, хоть час­тич­но ус­по­ко­ить поч­ти пол­но­стью об­ни­щав­шие на­род­ные мас­сы. По­ло­же­ние Ви­зан­тий­ской им­пе­рии на­ча­ло ме­нять­ся к луч­ше­му с то­го мо­мен­та, ко­гда во­ен­ная ари­сто­кра­тия в не­при­ми­ри­мой борь­бе с гра­ж­дан­ской зна­тью сто­ли­цы воз­ве­ла на кон­стан­ти­но­поль­ский трон Алек­сея I из ди­на­стии Ком­ни­нов. Ди­на­стия Ком­ни­нов да­ла не толь­ко пре­вос­ход­ных пол­ко­вод­цев, ко­то­рые за­ре­ко­мен­до­ва­ли се­бя и как ис­кус­ные ди­пло­ма­ты, но и це­лую плея­ду уче­ных и пи­са­те­лей[43].


В об­щем и це­лом фео­да­лизм ус­та­но­вил­ся как гос­под­ствую­щая сис­те­ма про­из­вод­ст­ва в ран­нем Cред­не­ве­ко­вье (V–XI ве­ка), и XII век, это «сто­ле­тие Ком­ни­нов», при­шел­ся уже на вре­мя то­таль­ной фео­да­ли­за­ции гре­че­ско­го об­ще­ст­ва. Об­ще­ст­вен­ное по­ло­же­ние фео­да­лов зна­чи­тель­но уп­ро­чи­лось бла­го­да­ря про­дол­жаю­ще­му­ся раз­ви­тию круп­ных зе­мель­ных вла­де­ний и ут­вер­жде­нию не­по­сред­ст­вен­ной за­ви­си­мо­сти кре­сть­ян­ско­го со­сло­вия от сво­их гос­под. С на­ча­лом прав­ле­ния Алек­сея из­ме­нил­ся ин­сти­тут про­нии, при­няв ха­рак­тер во­ен­но-лен­но­го по­ме­стья. Им­пе­ра­то­ры пе­ре­да­ли ари­сто­кра­там боль­шие зе­мель­ные на­де­лы как ле­ны и обя­за­ли хо­зя­ев ле­нов к во­ен­ной служ­бе как про­ниа­ров. Рас­се­лен­ные на лен­ных тер­ри­то­ри­ях па­ри­ки[44] ста­но­ви­лись с это­го мо­мен­та кре­по­ст­ны­ми фео­да­лов. Эта про­ни­ар­ная лен­ная сис­те­ма, ко­то­рая бы­ла по­спеш­но вве­де­на им­пе­ра­то­ром Ма­нуи­лом I, ис­поль­зо­ва­лась для во­ен­ных це­лей. Бла­го­да­ря ре­фор­ми­ро­ван­ной про­нии воо­ру­жен­ные си­лы Ви­зан­тий­ской им­пе­рии яв­но уси­ли­лись, что сде­ла­ло воз­мож­ным для пер­вых трех Ком­ни­нов ве­де­ние за­тяж­ных войн. Со­дер­жа­ние мощ­ной, по­сто­ян­но по­пол­няе­мой ар­мии хоть и со­дей­ст­во­ва­ло, с од­ной сто­ро­ны, боль­шим ус­пе­хам гре­че­ско­го ору­жия и уси­ле­нию пре­сти­жа Ви­зан­тий­ской им­пе­рии на ме­ж­ду­на­род­ной аре­не, од­на­ко, с дру­гой сто­ро­ны, вы­зы­ва­ло даль­ней­шее, по­на­ча­лу да­же не осо­бен­но ощу­ти­мое, ос­лаб­ле­ние им­пе­ра­тор­ской вла­сти из­нут­ри[45]. Ак­тив­ная внеш­няя по­ли­ти­ка Ком­ни­нов, на­ря­ду с гу­ма­низ­мом, ко­то­рый раз­ви­вал­ся сре­ди за­жи­точ­ных сло­ев гре­че­ско­го об­ще­ст­ва, при­ве­ла к то­му, что Ви­зан­тий­ская им­пе­рия име­ла ви­ди­мость силь­ной вла­сти, и это при­да­ва­ло ей ил­лю­зор­ный блеск ве­ли­кой дер­жа­вы. Хо­тя Им­пе­рия оп­рав­ля­лась от мно­го­лет­ней хо­зяй­ст­вен­ной анар­хии, она бы­ла, тем не ме­нее, внут­рен­не сла­ба. Мор­ская тор­гов­ля ока­за­лась по­сте­пен­но в ру­ках Ве­не­ции; ви­зан­тий­ские день­ги бы­ли обес­це­не­ны. Уже Алек­сей I че­ка­нил не­пол­но­цен­ные мо­не­ты, стои­мость ко­то­рых со­став­ля­ла лишь треть но­ми­наль­ной. Он при­ну­дил об­ще­ст­во брать эти мо­не­ты для оп­ла­ты как день­ги, на­хо­дя­щие­ся в об­ра­ще­нии. Иму­ще­ст­во мо­на­сты­рей и цер­ков­ная ут­варь бы­ли кон­фи­ско­ва­ны на ну­ж­ды ар­мии. Бес­по­щад­ность чи­нов­ни­ков ис­пол­ни­тель­ной вла­сти, взи­мав­ших на­ло­ги толь­ко в пол­но­цен­ной ва­лю­те, вы­зва­ла мас­со­вое кре­сть­ян­ское дви­же­ние. Не­смот­ря на су­ро­вую фи­нан­со­вую по­ли­ти­ку, эко­но­ми­че­ское по­ло­же­ние Им­пе­рии, осо­бен­но в ев­ро­пей­ских про­вин­ци­ях, по срав­не­нию с ис­тек­шим пе­рио­дом не­сколь­ко ста­би­ли­зи­ро­ва­лось. Заметно боль­ший подъ­ем сель­ско­хо­зяй­ст­вен­но­го про­из­вод­ст­ва на­ме­тил­ся во вре­мя прав­ле­ния им­пе­ра­то­ра Ио­ан­на II. Ви­зан­тий­ские го­ро­да яв­ля­лись сре­до­то­чи­ем эко­но­ми­че­ской жиз­ни. Бла­го­да­ря тру­ду ра­бов и сво­бод­ных по­ден­щи­ков в них раз­ви­ва­лись ре­мес­ла, и го­ро­да про­из­во­ди­ли на пу­те­ше­ст­вен­ни­ков хо­ро­шее впе­чат­ле­ние.


Од­на­ко глав­ной об­ла­стью ин­те­ре­сов пер­вых трех им­пе­ра­то­ров бы­ла внеш­няя по­ли­ти­ка. Алек­сей I по­ста­вил пе­ред со­бой не­обы­чай­но труд­ную за­да­чу[46]. Тур­ки-сель­джу­ки проч­но осе­ли в Ико­нии, сла­вян­ские на­ро­ды фор­ми­ро­ва­лись на Бал­ка­нах во все бо­лее мо­гу­ще­ст­вен­ные и не­за­ви­си­мые го­су­дар­ст­ва, ко­то­рые сверх то­го еще и поль­зо­ва­лись по­сто­ян­ной под­держ­кой Венг­рии. За­пад го­то­вил­ся к кре­сто­во­му по­хо­ду. Глав­ной под­держ­кой для Ви­зан­тий­ской им­пе­рии бы­ла Ма­лая Азия[47], и, на­про­тив, ве­ли­чай­шая опас­ность уг­ро­жа­ла ей со сто­ро­ны нор­ман­нов. Ро­берт Гви­скард, нор­манн­ский князь, пы­тал­ся взять силь­но ук­ре­п­лен­ный го­род Драч (Дир­ра­хий)[48], что­бы от­крыть путь к даль­ней­шим за­вое­ва­ни­ям, за­хва­ту Фес­са­ло­ни­к и да­же к бу­ду­ще­му по­ко­ре­нию Кон­стан­ти­но­по­ля. В этой об­ста­нов­ке им­пе­ра­тор Алек­сей I про­явил се­бя ис­кус­ным ди­пло­ма­том: он при­влек­ в ка­че­ст­ве со­юз­ни­ков на За­па­де ве­не­ци­ан­цев, чьи ин­те­ре­сы на­хо­ди­лись в од­ном рус­ле с по­ли­ти­че­ски­ми це­ля­ми Ви­зан­тий­ской им­пе­рии. Кро­ме то­го, он на­чал пе­ре­го­во­ры с Гри­го­ри­ем VII и Ген­ри­хом IV. Не­смот­ря на со­юз­ные ве­не­ци­ан­ско-ви­зан­тий­ские воо­ру­жен­ные си­лы, за­хват­чи­ки два­ж­ды одер­жи­ва­ли по­бе­ду под Дра­чем, и го­род толь­ко слу­чай­но из­бе­жал не­сча­ст­ной судь­бы. Лишь вос­ста­ние в Юж­ной Ита­лии и смерть Ро­бер­та в ре­зуль­та­те вспых­нув­шей в ар­мии эпи­де­мии из­ме­ни­ли си­туа­цию и спо­соб­ст­во­ва­ли пол­но­му по­ра­же­нию нор­ман­нов на Бал­ка­нах. Ве­не­ци­ан­ская рес­пуб­ли­ка по­лу­чи­ла в гре­че­ском го­су­дар­ст­ве осо­бые при­ви­ле­гии, и не толь­ко по­ли­ти­че­ские. Ве­не­ци­ан­ские куп­цы мог­ли от­ны­не вес­ти сво­бод­ную тор­гов­лю, они бы­ли ос­во­бо­ж­де­ны от всех та­мо­жен­ных по­шлин и, кро­ме то­го, для ве­де­ния тор­гов­ли с Вос­то­ком по­лу­чи­ли в поль­зо­ва­ние це­лый рай­он Кон­стан­ти­но­по­ля, от­ве­ден­ный им вме­сте с осо­бым ме­стом в га­ва­ни под раз­груз­ку. По­ли­ти­ка, ко­то­рая про­во­ди­лась Алек­се­ем I и его по­сле­до­ва­те­ля­ми по от­но­ше­нию к Ве­не­ции, вы­зы­ва­ла у гре­че­ско­го на­се­ле­ния сто­ли­цы все более уг­луб­ляв­шую­ся не­на­висть к бо­га­тым ино­зем­цам и ста­ла при­чи­ной боль­шо­го ла­тин­ско­го по­гро­ма; эта не­на­висть не­ис­то­во вспых­ну­ла, ко­гда Ан­д­ро­ник I со сво­ей паф­ла­гон­ской ар­ми­ей в мае 1182 го­да поя­вил­ся под Кон­стан­ти­но­по­лем. Со сто­ро­ны Тур­ции ни­ка­кая опас­ность Ви­зан­тий­ской им­пе­рии в то вре­мя не уг­ро­жа­ла. Внут­рен­ние рас­при из-за борь­бы за власть при­ве­ли го­су­дар­ст­во сель­джу­ков в со­стоя­ние пол­ной не­раз­бе­ри­хи, чем, не­со­мнен­но, и вос­поль­зо­вал­ся Алек­сей I, на­чав ук­ре­п­лять гра­ни­цы на се­ве­ре, где пе­че­не­ги дер­жа­ли воо­ру­жен­ные си­лы гре­ков в по­сто­ян­ном на­пря­же­нии и на­нес­ли им чув­ст­ви­тель­ное по­ра­же­ние[49]. К этим труд­но­стям при­со­во­ку­п­ля­лась еще и ак­тив­ность ту­рец­ких пи­ра­тов эми­ра Ча­хи, ко­то­рый, бу­ду­чи сверг­ну­тым при во­ен­ной под­держ­ке сель­джу­ков и пе­че­не­гов, вы­на­ши­вал мысль о за­хва­те кон­стан­ти­но­поль­ско­го тро­на[50]. Алек­сей при­звал на за­щи­ту По­ло­вец­кую ор­ду. В гре­че­ских хро­ни­ках по­лов­цы на­зва­ны ски­фа­ми, ко­то­рые под пред­во­ди­тель­ст­вом Ту­гор-ха­на спо­соб­ст­во­ва­ли чув­ст­ви­тель­но­му по­ра­же­нию пре­ж­де не­по­бе­ди­мых пе­че­не­гов в бит­ве, ра­зы­грав­шей­ся 29 ап­ре­ля 1091 го­да. Та­ким об­ра­зом, на дли­тель­ное вре­мя ра­ди­каль­но бы­ла ре­ше­на про­бле­ма се­вер­ных вра­гов. Зна­чи­тель­но про­ще из­ба­вил­ся Алек­сей I от Ча­хи. Он сде­лал это при со­дей­ст­вии сул­та­на Ни­кеи, ко­то­рый при­гла­сил Ча­ху на пир и там ко­вар­но его убил. По­сле то­го как был за­клю­чен мир с сер­ба­ми, воз­ник труд­но­раз­ре­ши­мый вен­гер­ский во­прос, ко­гда вла­сти­те­ли ди­на­стии Ар­па­дов на­ча­ли про­во­дить вра­ж­деб­ную по от­но­ше­нию к Ви­зан­тии по­ли­ти­ку, уг­ро­жавшую ее тер­ри­то­ри­аль­ным ин­те­ре­сам. Од­на­ко до­воль­но ско­ро Ви­зан­тий­ская им­пе­рия уви­де­ла для се­бя го­раз­до боль­шую опас­ность. Эту опас­ность нес ей Пер­вый кре­сто­вый по­ход[51]. Гри­го­рий VII, ко­то­рый вос­поль­зо­вал­ся ре­зуль­та­та­ми пе­ре­го­во­ров с Алек­се­ем I, под­стре­кал пра­ви­те­лей ла­тин­ских го­су­дарств на­чать вой­ну про­тив Тур­ции. Та­ким об­ра­зом, он на­чал на За­па­де кам­па­нию, ко­то­рая, в сущ­но­сти, име­ла сво­ей це­лью «бла­го­при­ят­ное» преодоление рас­ко­ла Церк­ви, а во­все не вой­ну с ис­ла­мом, по­то­му что ис­лам со­всем не так уг­ро­жал ин­те­ре­сам За­пад­ной Церк­ви, как от­сут­ст­вие един­ст­ва хри­сти­ан­ско­го ми­ра, ра­зу­ме­ет­ся, под эги­дой Ри­ма. Алек­сей I про­сил лишь во­ен­ной под­держ­ки, од­на­ко из-за ак­тив­но­сти Па­пы Ур­ба­на II на­ча­лась ши­ро­кая под­го­тов­ка во­ен­ной кам­па­нии. Она ох­ва­ти­ла ши­ро­чай­шие мас­сы за­пад­но­го об­ще­ст­ва; пе­ред ни­ми, на­ря­ду с ре­ли­ги­оз­ным слу­же­ни­ем, мая­чи­ли кар­ти­ны бо­гатств Вос­то­ка, за­хва­тить ко­то­рые ка­за­лось им до­воль­но за­ман­чи­вым. Ко­гда Алек­сей I под влия­ни­ем ту­рец­ких ин­триг сно­ва за­про­сил во­ен­ной по­мо­щи, его обес­ку­ра­жи­ло ре­ше­ние, при­ня­тое цер­ков­ным Со­бо­ром в Клер­мо­не[52]. Пе­ред ли­цом ту­рец­кой опас­но­сти идея ос­во­бо­ж­де­ния Ие­ру­са­ли­ма име­ла для Ви­зан­тии вто­ро­сте­пен­ное зна­че­ние. Алек­сей осоз­нал весь ужас по­ло­же­ния, в ко­то­ром очу­ти­лась Ви­зан­тий­ская им­пе­рия, ко­гда ар­мия кре­сто­нос­цев при­бли­зи­лась к Кон­стан­ти­но­по­лю. Как пре­вос­ход­ный ди­пло­мат, он до­бил­ся от пред­во­ди­те­лей кре­сто­во­го по­хо­да обе­ща­ния, что они при­зна­ют его сю­зе­ре­ном стран, ко­то­рые будут покорены ими на вос­то­ке и которые в результате станут его вас­са­ла­ми. За­вое­ва­ние Ие­ру­са­ли­ма (15.7.1099) положило на­ча­ло из­ме­не­нию рас­ста­нов­ки по­ли­ти­че­ских сил в Ма­лой Азии: Гот­фрид Буль­он­ский всту­пил на пре­стол вновь соз­дан­но­го Ие­ру­са­лим­ско­го ко­ро­лев­ст­ва[53], ко­то­ро­му бы­ли под­чи­не­ны (как го­су­дар­ст­ва-вас­са­лы) кня­же­ст­во Ан­ти­охия под управ­ле­ни­ем Бо­эмун­да Та­рент­ско­го и, в даль­ней­шем, граф­ст­ва Три­по­ли и Эдес­са. Оба пра­ви­те­ля, ра­зу­ме­ет­ся, не при­нес­ли при­ся­ги ви­зан­тий­ско­му им­пе­ра­то­ру, как они ему обе­ща­ли. Тем са­мым Ви­зан­тий­ская им­пе­рия при­об­ре­ла но­вых вра­гов. По­ло­же­ние Им­пе­рии улуч­ши­лось лишь не­сколь­ки­ми го­да­ми поз­же. Бо­эмунд за­клю­чил со­юз с Алек­се­ем I и при­знал се­бя его вас­са­лом. В по­след­ние го­ды сво­его прав­ле­ния Алек­сей вел ус­пеш­ные вой­ны с тур­ка­ми в Ма­лой Азии, за­хва­тил но­вые со­сед­ние вра­же­ские тер­ри­то­рии и спо­соб­ст­во­вал тем са­мым улуч­ше­нию по­ло­же­ния Им­пе­рии на ме­ж­ду­на­род­ной аре­не.


Де­ло сво­его от­ца про­дол­жил вы­даю­щий­ся пра­ви­тель и стра­тег Ио­анн II. Его по­ли­ти­ка пре­сле­до­ва­ла цель ос­ла­бить ве­не­ци­ан­ское влия­ние в Им­пе­рии, и, ко­гда бы­ла уст­ра­не­на опас­ность, уг­ро­жав­шая Ви­зан­тии со сто­ро­ны нор­ман­нов, он рас­торг до­го­вор с ве­не­ци­ан­ца­ми, ко­то­рые за­ни­ма­ли то­гда при­ви­ле­ги­ро­ван­ное по­ло­же­ние в тор­гов­ле Кон­стан­ти­но­по­ля. Тем са­мым при­об­ре­ли зна­че­ние два дру­гих италь­ян­ских го­ро­да: Пи­за и Ге­нуя. Ио­анн II одер­жал по­бе­ду над пе­че­не­га­ми; из плен­ных бы­ли сфор­ми­ро­ва­ны спе­ци­аль­ные под­раз­де­ле­ния, ко­то­рые во­шли в со­став ви­зан­тий­ской ар­мии. Слож­нее бы­ли от­но­ше­ния им­пе­ра­тор­ско­го дво­ра с ко­ро­лем Венг­рии. Хо­тя Ио­анн II взял се­бе в же­ны вен­гер­скую прин­цес­су При­ску, вза­им­ное не­до­ве­рие обо­их го­су­дарств друг к дру­гу про­дол­жа­лось и еще боль­ше обо­ст­ри­лось вслед­ст­вие за­хва­та Венг­ри­ей дал­ма­тин­ско­го по­бе­ре­жья. В это вре­мя про­изош­ло сбли­же­ние ме­ж­ду Венг­ри­ей и Сер­би­ей. Вен­гер­ско-серб­ский со­юз был об­ра­щен про­тив Ви­зан­тии и стал еще тес­нее по­сле бра­ка вен­гер­ско­го прин­ца с серб­ской прин­цес­сой. Объ­е­ди­нен­ные серб­ско-вен­гер­ские воо­ру­жен­ные си­лы пред­став­ля­ли для Им­пе­рии серь­ез­ную опас­ность, ко­то­рая ста­ла уг­ро­жать ей с се­ве­ро-вос­то­ка. Дей­ст­вия Ио­ан­на II, не­смот­ря на от­дель­ные во­ен­ные ус­пе­хи, не име­ли кар­ди­наль­ных по­след­ст­вий. Тем вре­ме­нем си­ци­лий­ский князь, Ро­жер II, объ­е­ди­нив под сво­им вла­ды­че­ст­вом Си­ци­лию и Юж­ную Ита­лию, ко­ро­но­вал­ся в Па­лер­мо. Ио­анн II не мог это­го одоб­рить, так как в ре­зуль­та­те он дол­жен был бы от­ка­зать­ся от сво­их тер­ри­то­ри­аль­ных при­тя­за­ний к Ита­лии, ко­то­рая при ди­на­стии Ком­ни­нов все­гда рас­смат­ри­ва­лась как об­ласть, ис­то­ри­че­ски при­над­ле­жав­шая Им­пе­рии. К сча­стью для Ви­зан­тии, ин­те­ре­сы Ио­ан­на II в Ита­лии сов­па­ли здесь с по­ли­ти­че­ски­ми ам­би­ция­ми им­пе­ра­то­ра Рим­ской им­пе­рии гер­ман­ской на­ции. Ио­анн II за­клю­чил со­юз с Ло­та­рем II и позд­нее — с Гогенштауфеном Кон­ра­дом III, це­лью ко­то­ро­го бы­ло свер­же­ние нор­манн­ско­го вла­ды­че­ст­ва в Ита­лии. Пло­ды этой даль­но­вид­ной по­ли­ти­ки уда­лось по­жать толь­ко его на­след­ни­ку.


На Вос­то­ке ви­зан­тий­ская ар­мия пред­при­ня­ла во­ен­ные дей­ст­вия про­тив кня­же­ст­ва Ан­ти­охия и Ки­ли­кий­ской Ар­ме­нии, рас­ши­рив­ших за счет Ви­зан­тий­ской им­пе­рии свои вла­де­ния и всту­пив­ших в со­гла­ше­ние с ла­тин­ски­ми князь­я­ми Вос­то­ка. Ки­ли­кия па­ла пе­ред пре­вос­ход­ст­вом ви­зан­тий­ско­го ору­жия, Ма­лая Ар­ме­ния бы­ла ан­нек­си­ро­ва­на Ви­зан­тий­ской им­пе­ри­ей, ее кня­зья вме­сте со свои­ми сы­новь­я­ми бы­ли от­прав­ле­ны в Кон­стан­ти­но­поль. Ан­ти­охия при­зна­ла гре­че­ское вер­хо­вен­ст­во. Во­ен­ная экс­пе­ди­ция на Вос­ток за­вер­ши­лась тор­же­ст­вен­ным три­ум­фом в Кон­стан­ти­но­по­ле. За­мыс­лы Ио­ан­на II про­сти­ра­лись еще даль­ше. Он ду­мал о рас­ши­ре­нии тер­ри­то­рии за счет вклю­че­ния в нее рав­нин Ев­фра­та и за счет под­чи­не­ния Ие­ру­са­лим­ско­го ко­ро­лев­ст­ва в ка­че­ст­ве го­су­дар­ст­ва-вас­са­ла Ви­зан­тий­ской им­пе­рии. Им­пе­рия, рас­ши­рив­шая свои гра­ни­цы и внут­рен­не ок­реп­шая бла­го­да­ря даль­но­вид­ной по­ли­ти­ке Ио­ан­на II, ко­то­ро­го уже со­вре­мен­ни­ки счи­та­ли ве­ли­чай­шим им­пе­ра­то­ром из ро­да Ком­ни­нов и на­де­ли­ли его про­зви­щем «До­б­рый», Καλός [54], дви­га­лась на­встре­чу сво­ему ве­ли­чай­ше­му и по­след­не­му рас­цве­ту. К несча­стью, Ио­анн II по­ра­нил­ся от­рав­лен­ным на­ко­неч­ни­ком стре­лы и умер на чуж­би­не 8.4.1143 го­да, пе­ре­дав прав­ле­ние сво­ему млад­ше­му сы­ну Ма­нуи­лу.


С во­ца­ре­ни­ем на тро­не Ма­нуи­ла I внут­рен­няя по­ли­ти­ка Ви­зан­тий­ской им­пе­рии пре­тер­пе­ла весьма заметное из­ме­не­ние. Лич­ная склон­ность Ма­нуи­ла к за­пад­но­му об­ра­зу жиз­ни и его не­вы­пол­ни­мое стрем­ле­ние вос­ста­но­вить Им­пе­рию в гра­ни­цах, ко­то­рые она за­ни­ма­ла при Юс­ти­ниа­не I (527–565), при­ве­ли к пре­неб­ре­же­нию го­су­дар­ст­вен­ны­ми ин­те­ре­са­ми на Вос­то­ке, а они име­ли прин­ци­пи­аль­ное зна­че­ние для со­хра­не­ния влия­тель­но­го по­ло­же­ния Ви­зан­тий­ской им­пе­рии в Ев­ро­пе. Тур­ция сно­ва ста­ла на­па­дать на ви­зан­тий­ские гра­ни­цы. Хо­тя в пер­вом сражении вой­ско Ма­нуи­ла от­бро­си­ло ар­мию ико­нийского сул­та­на до вра­же­ской сто­ли­цы, вой­на за­кон­чи­лась полным поражением гре­ков и за­клю­че­ни­ем унизительного для них ми­ра[55].


Ма­нуи­ла I по­сто­ян­но за­ни­ма­ли де­ла За­па­да. Про­дол­жая по­ли­ти­ку сво­его от­ца по от­но­ше­нию к Ита­лии, он за­клю­чил во­ен­ный со­юз с Кон­ра­дом III. Позднее союз за­кре­пил­ся бла­го­да­ря бра­ку Ма­нуи­ла I с Бер­той фон Зульц­бах, до­че­рью гра­фа Бе­рен­га­ра и своя­че­ни­цей не­мец­ко­го императора, ко­то­рая взош­ла на византийский трон как им­пе­рат­ри­ца Ири­на[56]. Этот мощ­ный со­юз дер­жал чес­то­лю­би­во­го Ро­же­ра II в по­сто­ян­ном стра­хе. Бла­го­при­ят­ное для Ви­зан­тии раз­ви­тие по­ли­ти­че­ской си­туа­ции бы­ло пре­рва­но из-за Вто­ро­го кре­сто­во­го по­хо­да (1147–1149) под пред­во­ди­тель­ст­вом Кон­ра­да III и Лю­до­ви­ка VII[57]. Весть о при­бли­жаю­щем­ся кре­сто­вом по­хо­де по­ра­зи­ла Ма­нуи­ла. Он по­те­рял в Кон­ра­де III за­щит­ни­ка сво­их ин­те­ре­сов на За­па­де, а у Ро­же­ра ока­за­лись раз­вя­зан­ны­ми ру­ки, что­бы на­чать на­па­де­ние на Ви­зан­тию. Од­на­ко Ма­ну­ил, как един­ст­вен­ный ко­ро­но­ван­ный им­пе­ра­тор в хри­сти­ан­ском ми­ре, по­ни­мал, что на­до уме­ло ис­поль­зо­вать эту си­туа­цию. Он ис­поль­зо­вал свое влия­ние та­ким об­ра­зом, что вой­ско кре­сто­нос­цев бы­ло на­прав­ле­но не­по­сред­ст­вен­но в Ма­лую Азию, где, му­чи­мое го­ло­дом, оно поч­ти пол­но­стью па­ло жерт­вой ту­рок. Тем вре­ме­нем Ро­жер за­хва­тил Кер­ки­ру вме­сте с дру­ги­ми ост­ро­ва­ми, Фи­вы, Ко­ринф и уг­нал мно­же­ст­во плен­ных в Па­лер­мо. Кон­рад III, на­про­тив, при воз­вра­ще­нии из кре­сто­во­го по­хо­да был вы­ну­ж­ден за­клю­чить пе­ре­ми­рие с Ма­нуи­лом, ко­то­рый всту­пил в со­юз с ве­не­ци­ан­ца­ми, опять при­знав в сво­ей им­пе­рии их тор­го­вые при­ви­ле­гии. По­сле мол­ние­нос­ной по­бе­ды над по­лов­ца­ми на при­ду­най­ских тер­ри­то­ри­ях Ма­ну­ил за­вое­вал Кер­ки­ру. Он на­ме­ре­вал­ся на­чать вой­ну в Ита­лии, что­бы под­чи­нить ее Ви­зан­тии, ко­то­рой эти тер­ри­то­рии из­дав­на при­над­ле­жа­ли. Ро­жер II объ­е­ди­нил­ся с Лю­до­ви­ком VII и по­лу­чил под­держ­ку Па­пы Ев­ге­ния III, ко­то­рый вел се­бя вра­ж­деб­но по от­но­ше­нию к гер­ма­но-ви­зан­тий­ско­му сою­зу. В Гер­ма­нии он под­дер­жал мя­теж Вель­фа, бла­го­да­ря че­му сде­лал не­воз­мож­ным для Кон­ра­да по­ход на Ита­лию. Ме­ж­ду тем на­ча­ла скла­ды­вать­ся мощ­ная ан­ти­византийская коа­ли­ция. Мно­го­чис­лен­ные ле­ген­ды о не­смет­ных со­кро­ви­щах Кон­стан­ти­но­по­ля соз­да­ва­ли ат­мо­сфе­ру, ко­то­рая под­тал­ки­ва­ла За­пад к но­во­му по­хо­ду про­тив не­на­ви­ст­ных гре­ков. При вза­им­ном со­гла­сии с венг­ра­ми сер­бы на­ча­ли во­ен­ные дей­ст­вия в ви­зан­тий­ских при­гра­нич­ных об­лас­тях. Но до­воль­но ско­ро си­туа­ция для Ма­нуи­ла при­об­ре­ла бла­го­при­ят­ный обо­рот. Кон­рад III и Ро­жер II умер­ли. На­след­ник Кон­ра­да, Фрид­рих I Бар­ба­рос­са, по­сле не­ко­то­рых ко­ле­ба­ний вер­нул­ся к кон­цеп­ции дол­го­вре­мен­но­го сою­за с Ви­зан­тий­ской им­пе­ри­ей. Од­на­ко Виль­гельм I пы­тал­ся про­дол­жить по­ли­ти­ку Ро­же­ра, ко­то­рая бы­ла на­прав­ле­на про­тив гре­ко-гер­ман­ско­го и гре­ко-ве­не­ци­ан­ско­го сою­зов. Ге­нуя бро­са­ла ко­сые взгля­ды на за­хват­ни­че­ские пла­ны Ма­нуи­ла по от­но­ше­нию к Ита­лии. Ве­не­ция, обес­по­ко­ен­ная рас­се­ле­ни­ем нор­ман­нов на по­бе­ре­жье Ад­риа­ти­ки, пре­рва­ла дру­же­ст­вен­ные от­но­ше­ния с Ви­зан­ти­ей. По­ход гре­ков на Ап­е­ннин­ский по­лу­ост­ров за­кон­чил­ся их пол­ным по­ра­же­ни­ем. В 1158 го­ду Ма­ну­ил за­клю­чил мир с Виль­гель­мом I Си­ци­лий­ским. Ус­ло­вия это­го ми­ра для нас не очень яс­ны. Про­дол­жав­шая­ся дол­гое вре­мя ви­зан­ти­йско-гер­ман­ская друж­ба по­до­шла к кон­цу. Ма­нуи­лу не уда­лось за­ру­чить­ся под­держ­кой Па­пы, Бар­ба­рос­са на­чал вой­ну в Се­вер­ной Ита­лии. Толь­ко по­сле со­кру­ши­тель­но­го по­ра­же­ния гер­ман­ско­го им­пе­ра­то­ра при Лень­я­но (1176) Ма­ну­ил сно­ва стал хо­зяи­ном по­ло­же­ния. То­гда он смог по­зво­лить се­бе кон­фи­ско­вать в поль­зу Ви­зан­тий­ской им­пе­рии ог­ром­ные ве­не­ци­ан­ские бо­гат­ст­ва, чем по­пол­нил разорен­ную по­сто­ян­ны­ми вой­на­ми го­су­дар­ст­вен­ную каз­ну. Крас­но­ре­чи­вым от­ве­том Ве­не­ци­ан­ской рес­пуб­ли­ки на эти кру­тые ме­ры ста­ло на­сту­п­ле­ние ве­не­ци­ан­ско­го фло­та. Од­на­ко на­сту­п­ле­ние окон­чи­лось про­ва­лом из-за силь­ной эпи­де­мии, вспых­нув­шей сре­ди ко­ра­бель­ных ко­ман­д. Ме­ж­ду тем на по­ли­ти­че­ском го­ри­зон­те Ви­зан­тии сгу­ща­лись ту­чи.  Ико­ни­йский сул­тан Ки­лидж-Арс­лан всту­пил в сго­вор с Бар­ба­рос­сой; То­рос при­звал к мя­те­жу за­вое­ван­ную Ио­ан­ном II Ки­ли­кию, при этом он объ­е­ди­нил­ся с кня­зем Ан­ти­охии Ре­но де Ша­тиль­о­ном, ко­то­рый с ус­пе­хом ата­ко­вал Кипр с мо­ря. По­ло­же­ние ра­ди­каль­но из­ме­ни­лось по­сле то­го, как То­рос был за­хва­чен врас­плох мол­ние­нос­ным на­па­де­ни­ем ар­мии Ма­нуи­ла (1158). Вой­ска мя­теж­ни­ков бы­ли на­го­ло­ву раз­би­ты. Одер­жан­ная в Ки­ли­кии по­бе­да про­из­ве­ла столь боль­шое впе­чат­ле­ние на вос­точ­ных пра­ви­те­лей, что сам Ре­но де Ша­тиль­он сми­рен­но пал к но­гам Ма­нуи­ла, при­чем это слу­чи­лось в полном соответствии с изречением: Latinitatis gloriam verteret in opprob­rium[58]. С это­го вре­ме­ни он стал по­слуш­ным вас­са­лом Им­пе­рии. Бал­ду­ин III на­пра­вил­ся в во­ен­ный ла­герь Ма­нуи­ла и обе­щал в слу­чае не­об­хо­ди­мо­сти пре­дос­та­вить в его рас­по­ря­же­ние во­ен­ные от­ря­ды. По­ли­ти­ка Ма­нуи­ла одер­жа­ла крат­ко­вре­мен­ную по­бе­ду. Бла­го­при­ят­но раз­ви­ва­лись и от­но­ше­ния Ви­зан­тии с Ки­лидж-Арс­ла­ном, осо­бен­но по­сле его про­дол­жи­тель­но­го ви­зи­та в Ви­зан­тию, где он был при­нят с по­ис­ти­не ви­зан­тий­ской рос­ко­шью, по­доб­но то­му, как при­ни­ма­ли ие­ру­са­лим­ско­го ко­ро­ля Амори I в ян­ва­ре 1171 го­да. Для друж­бы, од­на­ко, сул­та­ну нуж­ны бы­ли бо­лее вес­кие ос­но­ва­ния. Очень ско­ро на ви­зан­тий­ских гра­ни­цах раз­го­рел­ся кон­фликт, к ко­то­ро­му, по всей ве­ро­ят­но­сти, при­ло­жил ру­ку Бар­ба­рос­са. Вой­на с тур­ка­ми за­кон­чи­лась пол­ным по­ра­же­ни­ем ви­зан­тий­ской ар­мии в бит­ве при фри­гий­ском Ми­рио­ке­фа­ло­не (11.9.1176). С это­го вре­ме­ни ту­рки-сель­джу­ки ста­ли уве­рен­но рас­се­лять­ся в Ма­лой Азии. Ав­то­ри­тет Ви­зан­тий­ской им­пе­рии на За­па­де так­же был по­дор­ван. За­пад­ные го­су­дар­ст­ва, стре­мя­щие­ся за­ин­те­ре­со­вать Ви­зан­тию воз­мож­но­стью соз­да­ния цер­ков­ной унии и об­ра­зо­ва­ния все­об­щей им­пе­рии, пре­кра­ти­ли вы­ска­зы­вать эту идею: она не име­ла боль­ше ни­ка­ко­го пра­ва на су­ще­ст­во­ва­ние по­сле 1177 го­да, ко­гда Бар­ба­рос­са на кон­грес­се в Ве­не­ции по­ми­рил­ся с Па­пой. Ви­зан­тия ока­за­лась во вра­же­ском ок­ру­же­нии не толь­ко с вос­то­ка и за­па­да, но так­же и с се­ве­ра, где вой­на, ко­то­рая ве­лась про­тив Венг­рии, ни в ко­ей ме­ре не мог­ла спо­соб­ст­во­вать ста­би­ли­за­ции дву­сто­рон­них от­но­ше­ний. Хо­тя Ма­нуи­лу I уда­лось ус­пеш­но осу­ще­ст­вить ди­пло­ма­ти­че­ский брак сво­его сы­на Алексея с вось­ми­лет­ней до­че­рью фран­цуз­ско­го ко­ро­ля Лю­до­ви­ка VII Анной-Агнес и по­сто­ян­но об­ме­ни­вать­ся по­сла­ми с английским королем Ген­ри­хом II[59], по­ло­же­ние Вос­точ­ной Рим­ской им­пе­рии к кон­цу се­ми­де­ся­тых го­дов ХII ве­ка ста­но­ви­лось все бо­лее тя­же­лым.


По­ли­ти­ка Ма­нуи­ла, ос­но­ван­ная на по­сто­ян­ной тер­ри­то­ри­аль­ной экс­пан­сии си­лой ору­жия, по­стро­ен­ная на ис­кус­ной ди­пло­ма­тии и бла­го­при­ят­ных ди­на­сти­че­ских бра­ках, пре­тер­пе­ва­ла тем боль­ший не­ус­пех, чем боль­ше она пре­неб­ре­га­ла свои­ми внут­рен­ни­ми про­бле­ма­ми. Не­щад­ная экс­плуа­та­ция ос­нов­но­го клас­са Ви­зан­тий­ской им­пе­рии, кре­сть­ян­ст­ва, со­про­во­ж­да­лась рас­цве­том мо­щи фео­да­лов. Хо­зяй­ст­вен­ная сла­бость, не­дос­та­ток эко­но­ми­че­ских ты­лов для ве­де­ния не­пре­кра­щаю­щих­ся войн, а так­же цен­тро­беж­ные тен­ден­ции го­су­дарств-вас­са­лов — все это де­ла­ло Им­пе­рию внут­рен­не не­стабильной. Вслед­ст­вие это­го Ви­зан­тия фак­ти­че­ски не бы­ла го­то­ва к то­му, что­бы про­во­дить дол­го­сроч­ную им­пер­скую по­ли­ти­ку. Су­хо­пут­ная ар­мия Ма­нуи­ла не мог­ла дей­ст­во­вать со­вме­ст­но с мощ­ным во­ен­ным фло­том, так как по­след­ним полностью пре­неб­ре­га­ли[60]. Ни­ки­та Хо­ни­ат от­чет­ли­во го­во­рит о не­до­воль­ст­ве гре­ков та­кой бли­зо­ру­кой по­ли­ти­кой Ма­нуи­ла[61]. Не­смот­ря на ка­жу­щие­ся и крат­ко­вре­мен­ные ус­пе­хи, она при­нес­ла им да­же боль­ше вре­да, чем по­ла­гал гре­че­ский хро­нист.


Ма­ну­ил, при­вер­же­нец за­пад­но­го об­раза жиз­ни[62], охот­но вра­щал­ся в кру­гу лю­дей, прие­хав­ших из За­пад­ной Ев­ро­пы, и назначал их на го­су­дар­ст­вен­ные по­сты. Это, од­на­ко, не долж­но оз­на­чать, буд­то он во­об­ще шел на ка­кие-ли­бо ус­туп­ки ла­ти­ня­нам. Фи­ло­ла­ти­низм Ма­нуи­ла пре­уве­ли­чи­вал­ся и пра­во­слав­ным ду­хо­вен­ст­вом в Ви­зан­тии, и ле­то­пис­ца­ми на За­па­де[63]. Од­но­сто­рон­няя под­держ­ка боль­шей ча­стью не­на­ви­ди­мых в Кон­стан­ти­но­по­ле ла­ти­нян[64] со вре­ме­нем долж­на бы­ла при­вес­ти к кон­флик­ту в гре­че­ском об­ще­ст­ве ХII ве­ка, чьи куль­ту­ра и ци­ви­ли­за­ция все­гда ос­но­вы­ва­лись на на­са­ж­дае­мом ду­хо­вен­ст­вом фа­на­тич­ном пра­во­сла­вии[65]. Действительно, глу­бо­ко уко­ре­нив­шая­ся вер­ность обы­ча­ям пред­ков и чув­ст­во на­цио­наль­но­го пре­вос­ход­ст­ва при­об­ре­ли по­сле смер­ти Ма­нуи­ла еще боль­ший на­кал, ко­гда ски­петр при­ня­ла им­пе­рат­ри­ца Ма­рия, мужем которой был про­то­се­ва­ст Алек­се­й. Бес­ком­про­мисс­ные ди­на­сти­че­ские схват­ки за им­пе­ра­тор­ский пур­пур кон­чи­лись кро­ва­вым избиением ла­ти­нян в Кон­стан­ти­но­по­ле и воз­ве­ли на ви­зан­тий­ский пре­стол Ан­д­ро­ни­ка I Ком­ни­на[66].



Юре­вич Ок­та­ви­уш.

Ан­д­ро­ник I Ком­нин. Пер. с англ. К. Л. Дробинской. СПб.: Евразия, 2004.

© Евразия, 2004.



[1] G. Murni. L’Origine des Comnènes: Bulletin de la section historique de l’Académie Roumaine XI (1924), p. 212–216; C. Du Cange, Familiae Byzantinae, Ve­netiis 1729, p. 142; F. Chalandon, les Comnène, П, Paris 1912, p. 21 и след.; F. Chalandon, The Earlier Comneni: Cambr. Med. Hist. IV (1923), p. 318–350.

[2] F. Chalandon. The Later Comneni: Cambr. Med Hist. IV (1923), p. 351–384.

[3] Ch. Diehl. La société byzantine а l’époque des Com­nènes, Paris 1929.

[4] Fr. Cognasso. Partiti polititi e lotte dinastiche in Bisanzio alla morte di Manuele Comneno: Memorie della Reale Accademia della Scienze di Torino, Serie seconda, t. LXII, Torino 1911–12, p. 213–317.

[5] J. Pervanoglu. Historische Bilder aus dem byzanti­nischen Reiche, I: Andronik Comnenos, Leipzig 1879, S. 170.

[6] Типикон – в данном случае монастырский устав, написанный основателем обители для того, чтобы дать ей внутреннее устройство и определить внешний правовой статус. Автор имеет в виду устав императорского монастыря Богородицы Спасительницы мира (Космосотиры), написанный его основателем Исааком Комнином в 1152 году – Примеч. ред.

[7] F. Chalandon. Les Comnène. Études sur l’Empire Byzantine au XIe et au XIIe siècles: t. I, Essai sur le regne d’Alexis Ier Comnène (1081–1118), Paris 1900; t. II, Jean II Comnène (1118–1143) et Manuel Com­nène (1143–1180), Paris 1912.

[8] H. von Kapp-Herr. Die Abendländische Politik Kai­ser Manuels mit besonderer Rücksicht auf Deutsch­land, Strassburg 1881.

[9] P. Lamma. Comneni e Staufer, Ricerche sui rapporti fra Bisanzio e l’occidento nel secolo XII, t. I, Roma 1955; t. II, Roma 1957.

[10] G. L. Tafel. Komnenen und Normannen, Beiträge zur Erforschung ihrer Geschichte in verdeutschen erläu­ter­ten Urkunden des XII. u. XIII. Jahrhunderts, Stutt­gart 1870.

[11] Ф. Успенский. Восточная политика Мануила Комнина: Отчеты Палестинского общества России, T. XXIX, Ленинград 1926.

[12] F. Wilken. Rerum ab Alexio I, Ioanne, Manuele et Ale­xio II Comnenis gestraum libri IV, Heidelbergae 1811.

[13] F. Dölger. Regesten der Kaiserurkunden des Oströ­mi­schen Reiches, 2. — Regesten von 1025–1204: Corpus der griechischen Urkunden des Mittelalters und der neueren Zeit, Reiche A, abt. I, München-Berlin 1925.

[14] Ed. de Muralt. Essai de chronographie byzantine, t. II, 1057–1453, Санкт-Петербург 1871 (сегодня уже во многом устаревший).

[15] V. Grumel. Traité d’Études Byzantines: I. La chrono­logie, Paris 1958.

[16] N. de Baumgarten. Сhronologie ecclésiastique de terres russes du Xe au XIIIe siècles: Orientalia Chris­tiana XVII, I, Rome 1930.

[17] G. Feyér. Codex diplomaticus Hungariae ecclesiasti­cus et civilis, t. VII, 1, Budae 1831.

[18] I. G. Stritter. Memoriae populorum olim ad Da­nubium, Pontum Euxinum Paludem Moerotidem, Cauca­sum, Mare Caspium et inde magis ad sep­temtriones incolentium e scriptoribus historiae byzan­tinae erutae et digestae, t. II, Petropoli 1774.

[19] Fr. Miklosich — J. Müller. Acta et Diplomata Graeca res Graecas Italasque illustrantia: Acta et diplomata Graeca medii aevi sacra et profana, книга III, Vin­do­bonae 1865.

[20] G. L. Fr. Tafel — G. M. Tomas. Urkunden zur ältere Handels und Staatsgeschichte der Republik Venedig mit besonderer Beziehung auf Byzanz und die Levan­te vom 9. bis zum Ausgang des 15. Jahrhun­derts, t. I–III. Wien 1856–1857 (Fontes Rerum Austriaca­rum XII–XIV).

[21] C. du Cange. In Ioannis Cinnami Historiarum libros VII notae historicae et philologicae: Ioannes Cinna­mus, Bonnae 1836, p. 311–398.

[22] F. Ch. Zeller. Andronikus der Komnene Römischer Kaiser. Ein historische Gemälde aus dem Oströmi­schen Kaiserthume im zwölfen Jahrhundert, Bd. I–II, Stuttgart 1804.

[23] F. Wilken. Andronikus Kommenus: Raumers Histo­ris­ches Taschenbuch 2, Leipzig 1831, S. 431–545.

[24] Ch. Diehl. Les romanesques aventures d’Andronic Comnène: Figures Byzantines, deuxieme serie, Paris 19278, p. 86–133.

[25] F. Grabler. Abenteurer auf dem Kaiserthron. Die Regierungszeit des Kaisers Alexios II, Andronikos und Isaak Angelos 1180–1195 aus dem Geschi­chtswerk des Niketas Choniates übersetzt, eingeleitet und erklärt von., Graz-Wien-Köln 1958.

[26] Cм. примеч. 5.

[27] J. Fallmerayer. Geschichte des Kaiserthums von Trape­zunt, München 1827.

[28] Ф. Успенский. Царь Алексей II и Андроник Комнин (1180–1185); ЖМНП, Санкт-Петербург 1880, XI, часть ССХII, c. 95–130; 1881, III, часть CCXIV, c. 52–85.

[29] Там же, 1880, XI, c. 95; ср. А. Куник. Основание Трапезундской империи в 1204 году // Ученые записки Импер. Акад. Наук, Санкт-Петербург, T. II (1854), c. 705–733.

[30] N. Radojčič. Dva poslednja Komnena na carig­radskom prjiestolju, Zagreb 1907.

[31] L. Bréhier. Andronic Comnène // Dictionnarie d’histo­rie et de géographie ecclésiastiques, publié sous la di­rec­­tion de a Baudrillart, t. II, Paris 1914, col. 1776–1782.

[32] С. Шестаков. Византийский посол на Руси Мануил Комнин  // Сборник статей в честь Д. А. Корсакова, Казань 1913, c. 366–381.

[33] Ф. Успенский. Последние Комнины. Начало реакции // Ви­зан­тий­ский Вре­мен­ник. XXV (1927), c. 1–23.

[34] A. Vasiliev, Histoire de l’empire byzantin, b. II, Paris 1932, p. 83.

[35] М. Сюзюмов. Внутренняя политика Андроника Комнина и разгром пригородов Константинополя в 1187 году // Ви­зан­тий­ский Вре­мен­ник. XII (1957), c. 58–74.

[36] J. Danstrup. Recherches critiques sur Andronicos Ier: Vetenskapssocieteten I Lund, Arsbok 1944, p. 71–101; спец. издание: Särtryck, Lund 1945, p. 33.

[37] G. Vernadskij. Relations byzantino-russes au XIIe siècle // Byzantion IV (1927–1928), p. 269–276.

[38] В. Мошин. Русские на Афоне и русско-византийские отношения в ХI–ХII веках // Византинославика IХ (1947–1948), c. 55–85; ХI (1950), c. 32–60.

[39] E. Frances. Les relations russo-byzantines au XIIe siècle et la domination de Galicie au Bas-Danube // Byzantinoslavica XX (1959), 1, c. 50–62.

[40] G. Ostrogorsky. Geschichte des byzantinischen Staa­tes, München. 19522.

[41] G. Ostrogorsky. Bemerkungen zum byzantinischen Staatsrecht der Komnenenzeit: Südost-Forschungen VIII (1943), S. 261–270; также: Das byz. Kai­serreich in seinen inneren Struktur: Historia Mundi, Bd. VI, Bern. 1958, S. 445–473; также: Pour l’histo­rie de la féodalité byzantine, Bruxelles 1954 и др.

[42] Cр.: G. Ostrogorsky. Geschichte des byzantinischen Staates, München 19522, S. 282.

[43] F. Chalandon. Les Comnène, I, p. 21; C. du Cange, Familiae Byzantinae, p. 169.

[44] Париками в Византии с IX века назывались крестьяне, которые не являлись собственниками своих наделов, а держали их на так называемом «парическом праве», т. е. являлись как бы пожизненными, а впоследствии наследственными, арендаторами у крупных землевладельцев или государства. За это они выплачивали особую арендную плату собственнику земли.

[45] G. Ostrogorsky. Das byzantinische Kaiserreich, S. 464–466.

[46] L. Bréhier. Vie et mort de Byzance, p. 292.

[47] G. Ostrogorsky. Geschichte, S. 282.

[48] F. Chalandon. Les Comnène, I, p. 58.

[49] Ibid. P. 95.

[50] L. Bréhier. Vie et mort de Byzance, p. 303.

[51] F. Chalandon. op. cit., p. 155.

[52] L. Bréhier. Vie et mort de Byzance, p. 305, 310–315.

[53] Готфрид Бульонский не был иерусалимским королем. Он носил титул «хранитель Гроба Господня». Первым королем Иерусалимского королевства в 1100 г. был избран Балдуин I.

[54] G. Ostrogorsky. Geschichte, S. 299.

[55] Имеется в виду поражение войск Мануила I от турок-сельджуков при фригийском Мириокефалоне в 1176 г., которое положило конец успеху византийцев в их борьбе с турками-сельджуками. – Примеч. ред.

[56] L. Bréhier. Vie et mort de Byzance, p. 327; G. Ostro­gorsky. Geschichte, S. 303.

[57] A. Theiner — Fr. Miklosich. Monumenta spectantia ad unionem, p. 6–7.

[58] Wilh. Tyr. XVII, 23: «Слава латинян обратилась к бесчестию» (лат.).

[59] Ex Chronico Universali Anonymi Laudensis: MGHS XXVI, 441, 46.

[60] K. Neumann. Die byzantische Marine: Historische Zeitschrift, Leipzig 45 (1898); M. Sesan, La flotte byzantine а l’epoque des Comnènes et des Anges: Byzantinoslavica XXI (1960), 1, p. 48–61.

[61] Nik. 265–267.

[62] H. von Kapp-Herr. Die abendländische Politik Kaiser Manuels, Strassburg 1881; W. Ohnsorge. Abendland und Byzanz, Weimar 1958.

[63] Sigiberti Continuatio Aquicinctina: MGHS V, p. 422–423; Roberti de Monte Chronika; MGHS V, p. 532, 24 и др.

[64] A. Vasiliev. Historie de l’ empire byzantin, t. II, p. 74.

[65] H. Beck. Kirche und theologische Literatur im by­zan­tinische Reich, München 1959, S. I.

[66] L. Bréhier. Vie et mort de Byzance, p. 343, 345.



© WIKI.RU, 2008–2017 г. Все права защищены.