Тимофей из Газы

О животных

§ 36. Кошка (αϊλουρος) [1]

1. Говорят, что кошка (айлур), которую мы обычно называем [ее] римским именем catta, произошла от союза барсов в Ливии. И, как говорят, самка больше напоминает блудницу и во время совокупления ласкает самца.

2. Малыши смотрят друг за другом, когда ложатся спать, и когда они видят [грязного][2], они рвут его на куски. Некоторые люди рассказывают то же о кунице, которую мы называем «кошкой».

36.1. Как известно, распространенная в Европе домашняя кошка восходит к североафриканской дикой кошке (Felis maniculata), которая одомашнена в Северной Африке. Здесь же засвидетельствовано первичное название «кошки», лежащее в основе этого миграционного термина; ср. в нубийских языках форму kadis в значении «кошка»[3]. В Европе и Передней Азии домашняя кошка появляется лишь в поздней античности. Европейская же дикая кошка (Felis sylvestris) не является предком домашней [4]. Как воспринималась римлянами дикая кошка? Ответ мы найдем у эпического поэта Немесиана, жившего во второй половине III в. В поэме «О псовой охоте» он воспевает радости этого мужского занятия:

Мы с быстроногой собакой различную ловим добычу:

Робкого зайца поймать, овладеть трусливою ланью,

Дерзкого волка убить, заманить лисиц хитроумных —

Вот наша радость; о, как хорошо в тенистых затонах

Возле спокойной реки следы ихневмона разведать

(Прячется он в тростниках) — и злую дикую кошку,

Длинным копьем поразив, свалить с вершины древесной [5]. 

Позднелатинское слово cattus ‘домашний кот’, catta ‘домашняя кошка’ встречается в письменных памятниках с IV в. н. э. Вот отрывок из сочинения Палладия (Opus agriculturae. IV. 9. 4): Contra talpas prodest cattos frequenter habere in mediis carduetis. Mustelas habent plerique mansuetas. Aliqui foramina eorum rubrica et succo agrestis cucumeris impleverunt ‘Против кротов полезно держать в артишоковых огородах кошек. Многие держат домашних ласок. Иные наполняют их норы охрой и соком дикого огурца’. Неясно, как домашняя кошка справлялась с кротами. И еще несколько примеров, столь же туманных.

Слово catta есть в Вульгате, в книге Варуха, 6, 21: supra corpus eorum et supra caput eorum volant noctuae et hirundines et aves etiam, similiter et cattae ‘низринутся на их тела и головы совы, ласточки и другие птицы, подобные cattae’. Вопреки мнению А. Б. Долгопольского [6], здесь catta означает не ‘домашнюю кошку’, а птицу. Слова cattus и catta находим и у других авторов IV–V вв. н. э.: у Плацита (Sextus Placitus Papyriensis): de catta seu fele, catta stercus (De medicina ex animalibus liber), у Руфина, который упоминает кошку как священное животное египтян (Clement. 5, 20), у Кассия Феликса: catta stercoris partes duas cum acito teres (De medicina). Церковный историк Евагриий Схоластик (VI в.) рассказывает о юном св. Симеоне следующую историю. «Однажды, быв еще в детском возрасте, играл и прыгал он на вершине горы. В это время случайно встретив леопарда, обвязал он его за шею своим поясом и, ведя зверя на веревке, как будто бы леопард забыл о своей природе, привел его к своему монастырю. Увидев это, его наставник, стоявший также на столпе, спросил: что такое у тебя. Это кошка (айлур), отвечал он, которую обыкновенно называют κάττα» [7]. Для понимания этого разъяснения существенно вспомнить, что словом айлур обозначали несколько разных видов животных, ловящих мышей (ласка, куница, дикая кошка, домашняя кошка). Для уточнения, что речь идет о домашней кошке, нужно было сказать: «такой айлур, которого в просторечии называют κάττα». Чуть позже Исидор Севильский отметит в своих «Этимологиях»: «Кошка (musio) названа так, потому что враждебна мышам (mus). Народ зовет ее обычно котом (catus), от слова „ловля“ (captura). Другие говорят, что она называется cattus, потому что она зоркая. Ведь она так остро видит, что блеск ее глаз преодолевает тени ночи» (Исидор Севильский. XII.2.38). Ситуация с употреблением латинского названия кошки (catta) отражена и Тимофеем: это и домашняя кошка и куница.

Как заметил Страбон, рассказывая о ручных животных Египта, «из птиц встречаются ибис и египетский коршун — ручной по сравнению с коршунами других местностей, так же как и кошка» (Страбон. XVII.2.4). В одной из замечательных книг XIX в., посвященной истории одомашнивания животных, сказано: «Чтобы до такой степени приручить это животное к человеку и сделать вполне домашним — так как домашняя кошка не дичает и постоянно снова возвращается домой — этого мог добиться только египтянин, и на это потребовались тысячелетия» [8]. Современные ученые предполагают, что доместикация кошки завершилась при фараонах XIV династии [9]. Египетская домашняя кошка у греческих писателей именуется словом «айлур», однако в текстах, там, где это слово относится к греческому животному, оно обычно означает «куницу» или дикую кошку. Например, у Аристотеля: «хорек (возможно, куница) поедает птиц, так же как кошки»; «кошки и ихневмоны родят столько же, сколько собаки, и питаются тем же; живут около шести лет» (Аристотель. История животных. IX. 50; VI. 184); другие примеры см. в § 37.2. Ученик Аристотеля, Феофраст в сочинении «Характеры» описывает поведение суеверного человека, которому перебегает дорогу животное, названное «ласточкой», что О. М. Фрейденберг переводит как «кошка», видимо, на том основании, что ласточки считались (и что соответствует реальности) врагами мышей. «И если ему кошка перебежит дорогу, он до тех пор не пойдет дальше, пока кто-нибудь не пройдет или пока он не перебросит трех камней через дорогу» (Феофраст. Характеры. XVI). В эпоху заката Западной Римской империи домашняя кошка появляется в Италии под именем catus. С тех пор это имя вместе с самим египетским животным перешло из Италии ко всем народам.

В Китай кошка была завезена поздно и считалось, что там она не приживается. Персидский поэт Низами Гянджеви (XII в.) приводит общеизвестное в его время суждение: «Три вещи есть, которые в трех местах, все три бывают недолговечны и гибнут: в Индии кони и в Парсе слоны, в Китае кошки, так доказывают!» (Низами Гянджеви, с. 248). Видимо, к более раннему времени относятся сведения персидской космографии: «В Китае нет кошек, [поэтому] там много мышей, так что невозможно есть хлеб» (Чудеса мира. 187). Описывая достоинства и чудеса Китая, египетский писатель XV в. ал-Бакуви отмечает: «Там есть мускусное животное («мускусный кот»), но кошка здесь не котится» (ал-Бакуви. I.32). А в Закавказье в Средние века с кошками творилось что-то неладное. Трудно поверить, что речь идет о домашнем животном. Считалось, что в городе Ардабил много мышей, и поэтому торговля кошками приносила доход. «Кошки здесь стоят дорого. Существует рынок, где они продаются. Здесь продавцы выкрикивают: „Вот ловчая кошка, обученная кошка, не убегает и не ворует!“. У них есть торговцы, продавцы, глашатаи, есть дрессировщики, которые известны людям. Один из известных мудрецов Синди ибн Шахик сказал: „Меня не столько утомила продажа, сколько владельцы кошек“. Они собирают кошек, которые поедают цыплят и голубей, ломают клетки и едят горлиц, куропаток и диких голубей, помещают их в большие кувшины и закрывают их отверстия. Затем катят их по земле, придавая им вращательное движение. После этого кошку помещают в клетку с цыплятами, но головокружение отвлекает ее от цыплят. Когда покупатель видит такую кошку, то он изумляется и полагая, что достиг желаемого, покупает кошку по высокой цене. Когда же он приносит кошку домой и у нее проходит головокружение, она становится дьяволом, пожирающим всех его птиц и птиц соседей. Она не оставляет в доме ни одной вещи, которую не стащила бы, не испортила или не сломала, и хозяин терпит от нее муки» [10].

В Древней Греции кошка вытеснила домашнюю ласку лишь в период II–V вв., и поэтому она не могла играть никакой роли в древнегреческой религии[11]. Напротив, в Египте кошка была одним из главных священных животных, что было отмечено Овидием (Овидий. Метаморфозы. V.330). По словам Геродота, «трупы кошек отвозят в город Бубастис, бальзамируют и погребают там в священных покоях» (Геродот. II.67). Зная о пристрастии египтян к животным, враги использовали эту слабость, что расценивается Полиэном как военная хитрость. «Камбиз[12] осаждал Пелузий[13]. Египтяне мужественно сопротивлялись, закрыв проходы в Египет, и, собрав много орудий, пускали катапультами стрелы, камни и горящие головни. Камбиз всех животных, которым египтяне поклонялись: собак, овец, кошек, ибисов поставил впереди своего войска. Египтяне же перестали стрелять из-за страха поранить какое-либо из священных животных. Таким образом, Камбиз, взяв Пелузий, вошел в Египет» (Полиэн. Стратегемы. VII.9). Военная уловка, описанная Полиэном, по мнению М. А. Дандамаева, носит анекдотический характер[14].

Перейдем к теме эротических ассоциаций, связанных с кошкой. Геродот рассказывает следующую историю: «Всякий раз, как у кошек появляются на свет котята, они уже больше не идут к котам, а те, желая с ними спариться, не находят их. Поэтому коты прибегают к такой хитрости: они силой похищают котят у кошек, умерщвляют их, но не пожирают. А кошки, лишившись своих котят и желая снова иметь других, приходят тогда к котам. Ведь это животное любит детенышей» (Геродот. II.66). Элиан повторяет этот рассказ: «Кот крайне похотлив, а кошка чадолюбива и избегает любовной связи с самцом, потому что извергаемое им семя чрезвычайно горячее и подобно огню ожигает ее женский орган. Поэтому кот, зная об этом, избавляется от их детенышей, а кошка, тоскуя по потомству, уступает его вожделению» (Элиан. О свойствах животных. VI.27). Обратная картина рисуется Аристотелем, однако трудно решить, о какой кошке — домашней египетской или дикой европейской идет речь: «Кошки же не соединяются сзади, но самец держится прямо, а самка подкладывает себя. Кошки по своей природе любострастны, вызывают котов на совокупление и в момент соединения кричат» (Аристотель. История животных. V.10; ср.: VI.3). К этой же традиции восходят сведения Тимофея. В «Соннике» Артемидора «кот означает прелюбодея, потому что он охотится за птицами, а птицы, как я уже отмечал в первой книге, сходны с женщинами» (Артемидор. III.11).

 Плутарх, разъясняя символику изображений на египетских систрах, где обычно представлено лицо Хатхор и голова кошачьей богини Бастет, пишет: «Под котом подразумевается луна из-за пестроты, ночных блужданий и плодовитости зверя. Говорят, что он рождает одного детеныша, потом двух, трех, четырех и пятерых; и так он прибавляет по одному до семи, причем всегда рождает двадцать восемь, а таково число лунных суток. Впрочем, это, пожалуй, слишком фантастично. И кажется, что зрачки в глазах кота наполняются и расширяются в полнолуние, а при убыли светила — утончаются и слепнут. Человеческие же черты кота символизируют осмысление и разумное начало в чередованиях луны» (Плутарх. Об Исиде и Осирисе. 63).

В персидском сочинении XII в., посвященном секретам разных ремесел, в разделе «Об особенностях разных животных» кошка предстает существом, связанным с колдовством и любовной магией. «Польза от кошки [кота]. Если поесть мясо черного кота, то над этим человеком будет всегда бессильно колдовство. И если кто-нибудь высушит яички черного кота, мелко их разотрет, смешает с маслом и будет намазывать на член перед совокуплением с той, кого он желает, то каждая женщина, с которой он будет совокупляться, никого ему не предпочтет, даже если он некрасив. Если кто-нибудь высушит сердце черного кота, зашьет его в волчью кожу и будет носить это на правой руке, то никакой враг его не одолеет и он [никогда] не струсит. Если носить с собой зубы черного кота, то не почувствуешь ночью страха. И если кто-нибудь высушит желчь черного кота, потом разотрет ее, как сурьму, и будет мазать глаза, то он будет видеть ночью так же хорошо, как и днем. Если кто-либо намажет член кровью черного кота и совокупится с женщиной, то [эта] женщина станет его любить» (Хубайш Тифлиси. XII.17а–д).

36.2. Пропущенное в рукописи слово, объясняющее поведение котят, видимо, касается нечистоплотного собрата. Для прояснения ситуации напомним сведения Элиана: «Говорят, что кошки нетерпят и испытывают отвращение к любому зловонию. Именно поэтому они выделяют свои экскременты не раньше, чем выкопают ямку, чтобы скрыть их, забросав землей» (Элиан. О свойствах животных. VI.27).