Википедия

Князь Владимир видел в православии новую национальную идеологию, способную преодолеть духовную разобщённость братских племён, населяющих Русь. Между которыми с принятием православия возникает новое, прежде незнакомое ощущение общей судьбы. И это был значительный шаг вперёд на пути строительства единой Руси.

В последнее время православие – под сильным и преднамеренным ударом. И дело не столько в прискорбной выходке нескольких бесстыдниц в масках, взгромоздившихся на амвон храма Христа Спасителя. Вполне просвещённые интеллигенты видят свою историческую продвинутость в постановке вопроса о ценности всего тысячелетнего опыта православия на Руси. Между тем, своевременный выбор Рюриковичей в пользу восточного христианства во многом и позволил из множества родственных племён выковать Русь. А затем возродиться ей и из княжеских усобиц, и из испытаний Смутного времени.

Легенды и правда о крещении

На многих средневековых иконах киевский князь Владимир Святославович был изображён, подобно мученикам, с крестом в правой руке. Существует версия, что креститель Руси умер не своей смертью. Так или иначе, бывает смерть физическая, а бывает – историческая. Так вот, если воспринимать как догму положения многократно переписанного и явно скорректированного свода «Повести временных лет», действия киевского владыки, мягко говоря, вызывают удивление. Он посылает своих советников в разные концы земли, чтобы познакомиться с сущностью разных религий и сделать свой выбор. В то время как у него под боком живёт немало и мусульман, и иудеев, да и западных христиан, хотя формально разделение церквей тогда ещё не случилось. Киев-то – своеобразный Вавилон того времени, крупнейший торговый центр.

Странно выглядит и включённая в летопись легенда о поразившей князя, напавшего на Корсунь, слепоте, излечение от которой и подвигло его, дескать, на крещение своего государства. Недаром многие историки склоняются к мысли, что текст летописи был изрядно отредактирован грекофилами, которые не могли простить когану киевскому его суверенного курса во всём. В том числе в вопросе религии, в сфере которой Владимир  также хотел видеть  свою страну равноправным духовным партнёром Константинополя.

Крещение князя Владимира. Худ. В. Васнецов.

Действительно, трудно поверить в то, что Русь можно было бы крестить, так сказать, единовременно, загнав киевлян в воды Днепра. Тем более, что к тому моменту добрую сотню лет приверженцы новой религии играли в столице немаловажную роль. В частности, Константин Багрянородный отмечает в своих исторических трудах, что Русь была крещена при его деде императоре Василии Македонянине, то есть в период с 866 по 886 годы. Иными словами, уже в то время христиане-славяне  не были исключением среди жителей крупнейших городов.

Тем более, что на Киевщине было раскопано немало захоронений по христианскому обряду, относящихся к девятому веку. Да и убиенного князя Аскольда хоронят на горе у церкви Николы. А в тексте договора Игоря Старого, заключённого с византийцами, со стороны русичей  фигурируют влиятельные христиане.  В  начале же века одиннадцатого, в 1017 году германец Титмар Мензенбургский насчитал в Киеве 400 христианских церквей. Не могли же их все  обустроить за каких-то тридцать лет. Видимо, многие имели весьма древнюю историю.

Словом, Владимир совершает нечто более важное, чем организация частного крещения части горожан в водах Днепра. Есть все основания полагать, что он, подобно Константину Великому, возводит восточное христианство в ранг государственной религии, сделав свой окончательный выбор. И это был не только духовный подвиг.

Понятно, что легенда о заслушивании князем проповедников сразу нескольких конфессий введена в летописный свод вместо сочтённого кем-то излищним объективного анализа ситуации.

Между тем, мудрый правитель Владимир видит в христианстве, во-первых, основу союзного сближения с тогда ещё мощной Византией. Отсутствие религиозных противоречий в то время было самой надёжной основой политического сближения. А во-вторых, новую национальную идеологию, способную преодолеть духовную разобщённость братских племён, населяющих Русь.

Собственно, Владимир давно искал такую скрепу для тиверцев и радимичей, древлян и полян, и прочих многочисленных славянских племён, для которых уже не первый год он стремился создать некий плавильный котёл. Резонно допустить, что и тот пантеон языческих божеств, который Владимир развернул было в Киеве, судя по всему, стал не приступом языческой реакции, а попыткой на такой основе сплотить всех восточных славян. Символично, что так поступали и римские императоры, привозившие в Вечный город идолов интегрированных в империю народов. Но тот проект объединения не удался… И Владимир быстро понял это.

Как смешать племена в народ

Понятно, что трудно было объединить племена, что предпочитали бы сидеть по своим лесным чащобам, в прямом смысле будучи уверенными, что их хаты с краю. Опыт Игоря Старого, убитого древлянами, показал, насколько отношения условного центра и налогооблагаемой периферии сложны и запутаны.

И тут Владимир идёт по пути прямого смешивания этнического «материала». Он начинает не просто перемещать представителей разных племён по уже немалой территории, но и втягивать их в решение общих задач. Ясно, что этот процесс не одномоментный. Ещё Иван Третий предпочитает от греха сепаратизма переселять новгородцев в Подмосковье, а московским боярам выделяет уделы  на Новгородчине. Но начало такому  процессу микширования кладёт именно Владимир.

Великий князь Владимир и княгиня Ольга крестят Русь Киевскую в водах Днепра. Икона.

Князь, а фактически правитель, равный средневековым императорам, ставит города-крепости на стратегических направлениях. В основном по рекам: по Суле, по Трубежу, по Стугне. Иными словами, по тем направлениям, откуда Киеву грозят набеги безжалостных и хищных печенегов. А для заселения новых крепостей привлекает «лучших мужей» из словен, из кривичей, из вятичей. И даже из чуди, то есть не совсем славянских племён. Фактически он мобилизует северян, вербуемых в том числе и в бассейне реки Москвы, для обороны южных рубежей державы. Все славяне втягиваются в решение общих стратегических государственных задач. Размываются этнические и территориальные перегородки. Высвечиваются перспективы. Улучшается взаимопонимание между этническими группами. Возникает новое, прежде незнакомое ощущение общей судьбы.

И это был значительный шаг вперёд на пути строительства единой Руси. Если раньше племена только своим полюдьем (налогами, данью) укрепляли военный потенциал государства, то теперь их воинов непосредственно стали привлекать для решения геостратегических задач на постоянной основе. И если раньше пользу от таких деянияй видели племена, непосредственно испытывавшие на себе внешнее давление (например, вятичи, больше других выигравшие от разгрома Святославом хазар, добровольно вошли в Русскую державу), то теперь возникает действительно новая историческая общность.

Но и этого было мало. Князь-коган постепенно меняет и управленческую элиту. Ведь не просто так он торопится поставить своих сыновей на крупнейшие города своего  государства. Ярослав отправляется в Новгород, Изяслав – в Полоцк, Святополк – в Туров, Борис – в Ростов, Глеб – в Муром, а Мстислав – в Тьмутаракань, которую ещё предстояло освоить после походов Святослава.

Представители династии Рюриковичей постепенно меняют на местных столах старых этнических правителей, которые, уступая место правящей общей династии, становятся знатью-боярами. В результате перегородки между различными этническими образованиями ломаются ещё быстрее.

Конечно, можно говорить о том, что это не оберегло Русь от феодальной раздробленности, когда в прямом смысле брат Рюрикович откровенно пошёл на брата. Но, несмотря на кровавые распри, властители ощущали себя уже русичами, а не племенными ставленниками. И воевали не словены с вятичами, а суздальцы с новгородцвми, всё равно чувствовавшие себя частью большого целого пространства.

Братья во Христе

Теперь вернёмся к сделанному Владимиром выбору в пользу восточного христианства. Ещё раз повторим, что крещение не могло быть одномоментным актом. Процесс христианизации большого государства, где дорогами были реки,  а леса могли скрыть целое племя, шёл непросто. Известны обличительные проповеди против язычества, относящиеся ещё к двенадцатому веку и даже тринадцатому веку. Но осознание русичами своей принадлежности к одной вере крепло. А для той эпохи религиозная принадлежность равнозначна была сигналу «свой-чужой».

Почему Владимир пленился восточной ветвью христианства, понятно. И красота службы и церковные хоры с их райским пением не могли быть, вопреки легенде, решающим аргументом в пользу такого шага. В православии князь увидел инструмент укрепления, как сейчас бы сказали, вертикали власти. Что особенно было важно во времена, когда мир был лишь временной передышкой между перманентными войнами. Для восточного православия правитель (царь, коган) остается живым воплощением Бога, его прямым наместником на земле. Земному православному правителю даже свойственны некоторые священнические функции, чем широко пользовался Иван Грозный.

Памятник князю Владимиру на берегу Днепра.

Сам же Владимир долго сопротивляется учреждению русской епархии, боясь чрезмерного влияния на внутренние дела византийских ставленников. Священников он предпочитает принимать из близкой по крови Болгарии. Естественно, такое положение не устраивало Константинополь, который берёт своеобразный реванш, усиливая своё влияние только при Ярославе Мудром.

Словом, православие было воспринято в Киеве как средство укрепления центральной и суверенной власти. Ну, а красота службы и ангельское пение стали гармоничным дополнением такого выбора.

Может, правда, возникнуть всё тот же вопрос: если принятие православия окончательно ломало межплеменные перегородки, способствовало формированию единой молодой нации, получившей единое духовное окормление, отчего же уже после Ярослава Русь погружается в пучину феодальной раздробленности, сопровождаемой постоянными «братскими» войнами? А наследники на съезде в Любече договариваются держать каждому свой удел.

Понятно, что никакая единая религия не способна остановить центростремительные силы внутреннего соперничества. Такой феодальной детской болезни сепаратизма. Через периоды раздробленности и усобиц прошли все европейские страны. Но как резонно считают некоторые историки, если бы такой раскол усугублялся бы ещё и межконфессиональной враждой. Если бы на поле брани встречались бы христиане и язычники, то кровавые реки были бы несравненно глубже. Красноречивый пример в этом смысле ранняя Литва.

А так и на фоне усобиц сохранялась религиозная база для воссоздания единства нации и страны. Конфессия не могла быть использована в политических целях, для возбуждения вражды между населением разных регионов. Более того, всеобщее православие давало повод для сохранения единства так сказать в низах, где политика князей, слабо соблюдавших заповеди и крестное целование, осуждалась. Возникала и укреплялась общественная мораль, лишённая узкого родо-племенного подхода. В частности, нарушивший каноны добродетели Святополк Окаянный был предан всеобщему остракизму.

Причём раздробленность могла бы затормозить распространение восточного  христианства, втянуть мелкие княжества в орбиты влияния иных верований. А значит, и иных центров силы.  

Так что, можно сказать, что князь Владимир всё сделал вовремя, словно предчувствуя испытания, через которые предстояло ещё пройти Руси. Руси православной, вдохновлявшейся духовными подвигами святых подвижников.

А плавильный котёл, который традиционно ассоциируется с Соединёнными Штатами, исправно функционировал и на Руси, получившей единую правящую династию, единую религию и межплеменную, а затем и русскую аристократию. Не стало ни дрягвы, ни полян. Родились русичи.

В какой-то момент единое русское пространство было разорвано между поднимавшейся Московской Русью и Литвой. Но узы, что начали складываться во времена князя Красного Солнышко, всё равно и под пятой разных завоевателей давали себя знать. А потому и тянулись православные народы с общей предысторией друг к другу.   

И многие общие ценности, которым уже более тысячи лет, по-прежнему остаются залогом того, что они всё ещё превалируют в сознании наследников владимирской Руси – русских, белорусов, украинцев – над многими наносными проблемами и противоречиями. 

http://file-rf.ru/analitics/914