Википедия

Ситуация в Египте, пережившем вторую за последние два года революцию, остается крайне запутанной и неопределенной. Свержение военными президента Египта Мухаммеда Мурси спровоцировало в стране массовые беспорядки, в ходе которых, только по официальным данным, погибли сотни людей. Постепенно внутриполитический кризис перерастает в международный. США отменили совместные американо-египетские военные учения, Евросоюз ввел эмбарго на поставки в Египет оружия. Турция и Катар резко осудили действия египетских военных, а Израиль и Саудовская Аравия — антагонисты в других вопросах — поддержали. Почему «революция пирамид» превратилась в гражданскую войну, какие силы стоят за нестабильностью на Ближнем Востоке и как реагировать на конец «арабской весны» России? Об этом размышляет президент Института религии и политики, доктор философских наук Александр Игнатенко.

Игнатенко: Сегодня любая попытка дать ответ на этот вопрос будет гаданием на кофейной гуще. Обе стороны стремятся к достижению «окончательной победы» над противником, никто не собирается отступать. Такой подход, как вы понимаете, не имеет ничего общего с поиском компромисса. Армия будет последовательно реализовывать изначально выработанный план, первым пунктом которого было отстранение от власти президента Мурси. Впрочем, что касается «Братьев-мусульман», то есть сведения, что они не едины. На сегодняшний день среди них есть люди, которые также не собираются отступать. Но есть и те, кто готов договариваться. Уже образовалась группировка, которая называет себя «Братья-мусульмане без насилия». Более того: внутри «братьев» есть движение по отстранению нынешнего руководства организации и замене его на более умеренных людей, готовых идти на компромиссы с армией. Тем более что армия предлагала «Братьям-мусульманам» принять участие в беспартийном правительстве — так называемом правительстве специалистов, а также разные иные формы сотрудничества. Таким образом, дальнейшее развитие кризиса необязательно связано с ужесточением позиций как с одной, так и с другой стороны. Тем более что от поддержки «Братьев-мусульман» отказалось то государство, которое на приведение их к власти в Египте истратило, по ряду оценок, несколько десятков миллиардов долларов. Я имею в виду Катар.

Игнатенко: Гражданская война в Египте уже идет, причем есть как минимум два фронта. Один — это Синайский полуостров, где с августа прошлого года идут бои, в которых с одной стороны участвуют египетские военные, полиция, а с другой — экстремистские группировки под разными названиями. Участвующие в них боевики прибывают из сектора Газа, других районов Египта и других стран, в том числе Йемена. В этом смысле ситуация там очень напоминает сирийскую. Другой фронт — внутренний Египет, где «Братья-мусульмане» в союзе с такими же экстремистскими группировками занимаются поджогами и разрушением христианских церквей, суфийских мазаров. Так что гражданская война идет, но, в отличие от сирийской, ее можно назвать вялотекущей, латентной: в Сирии она в самом разгаре, а в Египте — только начинается. Решительные действия египетской армии позволяют рассчитывать на то, что гражданская война в Египте не примет таких форм, как в Сирии.

Игнатенко: Абсолютно верно. Она началась с избрания Мурси президентом Египта. Мурси провел амнистию людей, которые находились в египетских тюрьмах по обвинению в террористической деятельности. Таких амнистированных было ни много ни мало двенадцать тысяч человек. С этого момента стала формироваться коалиция экстремистских группировок, которая, собственно, и развязала гражданскую войну.

Игнатенко: Армия действительно имеет свой интерес в египетской экономике: по некоторым сведениям, она контролирует от 25 до 30% экономики. Египетская армия работает в самых разных гражданских секторах экономики — в строительстве, торговле недвижимостью, туризме, производстве продуктов питания. Это армейские предприятия, которые по закону освобождены от налогообложения. Ясно, что армии было небезразлично, какой экономический курс проводит власть. А тем более Мурси делал заявления о том, что «разберется с этими армейскими коррупционерами». Так что в какой-то момент армия почувствовала угрозу своим экономическим интересам. Но я бы не стал этот мотив выносить на первое место. На мой взгляд, основная причина вмешательства армии — политическая. Та линия, которую проводили «Братья-мусульмане» в союзе с другими исламистскими структурами, угрожала целостности самого египетского государства. Могла сложиться такая ситуация, при которой большинство экономических проектов — и в первую очередь такой без преувеличения глобальный проект Египта, как Суэцкий канал, — оказались бы под вопросом. Ведь очевидно, что непрекращающиеся столкновения на Синайском полуострове имели и имеют своей целью установление внешнего контроля над Суэцким каналом, потеря которого привела бы к катастрофическим для египетского государства последствиям. Вот о каких ставках здесь идет речь! Мурси фактически совершил акт государственной измены, пригласив, если можно так выразиться, на Синай многочисленные экстремистские иностранные группировки. Он преследовал очевидную внутриполитическую цель — выйти из-под контроля Высшего военного совета, который де-факто контролировал ситуацию в стране, в том числе и самого президента Мурси. В результате в августе прошлого года боевики убили на Синайском полуострове 16 египетских пограничников, что было использовано Мурси как повод для отставки высших военных чинов, которых он обвинил в «некомпетентности». Он уволил руководителя военной разведки Египта, а также главу Высшего военного совета маршала Тантауи. И тем самым, как он полагал, нейтрализовал этот орган и вышел из-под контроля военных. Но для него это была пиррова победа…

Игнатенко: Если кто-то и имеет такой ресурс, так это армия. Других сил в Египте нет.

Игнатенко: Нужно понимать: между тем, что происходило в начале 2011 года, когда началась «революция 25 января», и тем, что происходило потом, существует большая разница. В самой революции «Братья-мусульмане» не участвовали. Ее главные деятели — это светские, либеральные, левые, в определенном смысле прозападные силы. А «братья» на том этапе всячески от революции отстранялись, давая революционерам возможность сломать себе шею на решении экономических проблем, чтобы уже потом самим подхватить власть. Но на «Братьев-мусульман» и салафитов надавили внешние игроки — Катар и Саудовская Аравия, которые заставили их принять участие в политической борьбе. Ведь в Египте ни для кого не секрет, что «Братья-мусульмане» — это спонсируемая и направляемая Катаром партия, а салафиты полностью контролируются саудитами. При этом египетское армейское руководство на тот момент исламистам подыгрывало, полагая, что либералы, которые рвутся к власти, — это главные враги. Это были тактические шаги, но в итоге за две исламистские партии — партию «Справедливость и свобода» «Братьев-мусульман» и салафитскую партию «Ан-Нур» — проголосовало две трети граждан. Это была ошибка военных, которую они теперь исправляют. 

Игнатенко: С моей точки зрения, Америка уходит с Ближнего Востока. Он для нее становится слишком нерентабельным в широком историческом смысле. Штаты не скрывают, что переориентируются на Азиатско-Тихоокеанский регион. Причина в том, что Америка перестала зависеть от углеводородов с Ближнего Востока. С одной стороны — благодаря разработке сланцевых углеводородных месторождений, с другой стороны — в силу расконсервирования углеводородных залежей на Аляске. Ближний Восток уже не нужен США в той мере, в какой был нужен прежде, и Штаты потихоньку будут избавляться от геополитических «активов» в этом регионе. Сейчас их там держит, пожалуй, только Израиль, да и то в Вашингтоне уже существуют лоббистские группы, которые призывают бросить Тель-Авив на произвол судьбы. Поэтому разговоры о том, что Америка все время делает погоду в регионе, несерьезны. Другое дело, что США выгодна нестабильность в ряде стран Ближнего и Среднего Востока. По моему мнению, США теперь подходят к странам региона с точки зрения наличия там «полезных» и «бесполезных» зон. Например, «полезная» зона в Египте — это Суэцкий канал, «бесполезная» — вся остальная территория. США готовы заниматься только «полезными» зонами — в этом, как мне кажется, смысл новой политики Вашингтона на Ближнем Востоке. Ведь в Сирии они тоже уже не так сильно вмешиваются в ситуацию…

Игнатенко: Думаю, что у Асада есть перспектива победы. Это связано с тем, что один из инициаторов сирийского кризиса — Катар, по сути дела, обанкротился. Он вкладывал очень большие суммы в различные политические проекты на Ближнем и Среднем Востоке. Помимо сирийского кризиса — в события в Египте, в Мали, в исламистские движения в Европе. Поддержка «Братьев-мусульман» в Египте обошлась ему в несколько десятков миллиардов долларов, на подкуп сирийских генералов, которые предали Асада, ушло еще пятнадцать миллиардов… Сейчас, судя по всему, ресурсы на исходе. К тому же столь активное продвижение Катара стало раздражать соседей, которые и посоветовали ему сменить руководство и снизить темпы геополитической экспансии. В итоге Саудовская Аравия в Сирии осталась одна, энтузиазма поубавилось, гораздо большую роль там стал играть Иран. В результате конфликт начал развиваться не в пользу сирийской оппозиции. В Сирии наступает перелом в пользу Башара Асада. Что же касается США, там есть разные люди, но Барак Обама, который олицетворяет собой «среднюю линию», судя по его шагам, не хочет вмешиваться в сирийские дела. Он понимает, что это может погубить Америку, которая, как я уже сказал, стремится к постепенному уходу из региона.

Игнатенко: Сейчас об этом рано говорить, но мне кажется важным, чтобы Россия осознала опасность, исходящую из этого региона, и не кинулась в тот вакуум внешнего влияния, который образуется в результате американского ухода с Ближнего Востока. Там все утрясется через какое-то время, но не в обозримом будущем. Поэтому России выгоднее дистанцироваться, избежав соблазна «более активно участвовать» на чьей-либо стороне, например Асада в Сирии. Между тем такие разговоры ведутся: якобы сейчас «злобные американцы» заняты уничтожением Сирии, потом примутся за Иран, «а там и до нас очередь дойдет». Все это ерунда!

Игнатенко: Миссия России должна заключаться в том, чтобы не позволить той турбулентности, которой охвачен Ближний Восток, перекинуться на «мусульманские» регионы России. 

Игнатенко: Необязательно. Достаточно проводить там определенную политику. Например, мобилизовывать международное сообщество на противодействие той агрессии, которую проявляют некоторые ближневосточные государства в отношении Сирии, организовывая, вооружая, финансируя и направляя на сирийскую территорию экстремистские группировки типа «Джабхат ан-Нусра», представляющие собой филиалы всемирной «Аль-Каиды». 

Игнатенко: Прямая. Фактически сейчас в Сирии воюет «Аль-Каида», при этом часть мирового сообщества утверждает, что это всего лишь вооруженная сирийская оппозиция. В интересах самообороны России поставить дело так, чтобы было ясно — это не сирийская оппозиция. И это, кстати, удается: США отказываются поставлять им оружие, полагая, что оно может попасть в руки «Аль-Каиды». И второе — заставить мировое сообщество бороться против этих сил. На тот случай, чтобы, если такие группировки дадут о себе знать на территории России, то же самое мировое сообщество не говорило, что это всего лишь «восставшие против Москвы мусульмане». Чтобы это оружие не было использовано против нас. А такая вероятность есть: при любом исходе сирийского кризиса там скоро высвободится более семи тысяч боевиков-исламистов. И куда они направятся потом — вопрос открытый. Скорее всего, они пойдут в Египет. Но некоторые могут попасть и к нам. Это ведь такое хитрое изобретение конца XX века, когда некоторые государства могут проводить внешнюю агрессию руками такого рода экстремистских группировок. Это очень удобно — концов-то не видно…