Википедия

БРИКС как международное политическое пространство

Н.А. Косолапов – кандидат исторических наук, заведующий отделом международно-политических проблем Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН.

Феномен БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮАР) занимает специфическое место в мировой политике и международных отношениях. Это межгосударственное образование, но не союз государств, не интеграционное объединение и не международная организация. В группе нет формального членства, устава, критериев принятия новых желающих (буде такие появятся). Ряд ее участников разделяют немалые расстояния и океаны, а двое до сих пор номинально находятся в состоянии войны друг с другом. Экономики пяти государств лишь в отдельных случаях и сферах, и то с натяжкой, могут быть признаны взаимодополняющими. О группе говорят как о субъекте мировой политики, ее участники входят в «двадцатку» и приглашаются на саммиты «восьмерки», БРИКС периодически выступает с общеполитическими декларациями. Однако в практических вопросах каждая из стран действует самостоятельно, в собственных интересах (иногда расходящихся с интересами других участников «пятерки») и от своего имени.

Политики, аналитики и журналисты нередко связывают с БРИКС перспективу или даже уже реальность многополярного (читай: идущего на смену США-центричному) мира. Однако на официальном уровне участники группы (за исключением России) пока не давали оснований подозревать их в готовности возглавить бунт против однополярности или хотя бы присоединиться к нему, если таковой будет иметь место. Со второй половины 2012 г. в отношении группы БРИКС практически одновременно звучат прогнозы ее неминуемого распада и возможного расширения.

Что же соединило пять (изначально четыре, без ЮАР) несхожих государств, удерживает их вместе на протяжении семи лет (срок политически и исторически небольшой, но уже и не ничтожный), исподволь формирует их мирополитическую перспективу – и какую?

Предыстория

Ни одно из государств, относимых в последние пару лет к «группе стран БРИКС», никак не связано с возникновением самого названия. Авторство приписывается экспертам агентства Goldman Sachs, которые на основе взаимосвязи двух критериев – темпов и потенциала роста экономик – выделили в 2001 г. Бразилию, Россию, Индию и Китай в группу стран, обладавших наибольшим по этим параметрам прогнозируемым потенциалом роста. По тогдашнему прогнозу Goldman Sachs, к 2050 г. суммарный ВВП стран БРИК должен был превысить суммарный ВВП стран «семерки». Иными словами, в 2001 г. страны БРИК представлялись (по крайней мере названному агентству) наиболее многообещающими рынками.

Потенциальные рынки, притом огромные – главный вывод, естественно и неизбежно вытекавший из прогноза Goldman Sachs в 2001 году. В рамках статистического анализа мировой экономики группа БРИК – не более чем абстракция, существование которой определяется только тем, как лягут значения названных показателей в будущем. Как наиболее крупные экономики и рынки за пределами Запада (включая в него и Японию), БРИК, разумеется, не исчезнет. Но как сфера быстрого роста может расшириться, сузиться; собственно страны БРИК могут вообще выпасть из категории будущих лидеров.

Однако на момент составления прогноза попадание стран БРИК в одну подгруппу по темпам их предшествующего и ожидаемого роста было обоснованно. Аббревиатура заполонила публикации по вопросам мировой экономики, обосновавшись там прочно и, как показало время, надолго. Что, в общем-то, естественно с любой точки зрения. Но потом началось нечто неожиданное и от Goldman Sachs вряд ли зависевшее.

После того как понятие БРИК впервые появилось в печати, страны этой группы пять лет раздумывали, объединяет их что-то или нет. Лишь в 2006 г. во время 61-й сессии ГА ООН в Нью-Йорке состоялась встреча министров иностранных дел, положившая номинальное начало политической истории БРИК. Первая краткая встреча глав государств БРИК состоялась 9 июля 2008 г. в Тояко-Онсэн (Хоккайдо, Япония) после саммита G8. Договорились о проведении полномасштабного саммита БРИК в Екатеринбурге (состоялся 16 мая 2009 года). С 2010 г. встречи глав государств группы становятся ежегодными.

По-видимому, несколько факторов предопределили то, что «четверка» все-таки ухватилась за, по сути, техническое коллективное обозначение. Главный из них – серьезный и глубокий кризис политико-идеологической, а во многом и социально-исторической идентичности во всех странах группы. Он затронул каждую в разной степени и по разным причинам, но ясно выражен во всех четырех случаях.

Российская ситуация знакома и не требует пояснений. В Китае руководство компартии давно, последовательно, но мягко уходит от идеологической тематики и ввело на предпоследнем съезде понятие «научной стратегии развития» (выделено мной. – Авт.), что в контексте сохранения социалистических реалий говорит о фактическом переосмыслении ряда важных идеологических положений уже не маоистских времен, а самого недавнего прошлого. В обществе, компартии и руководстве КНР с конца 1980-х гг. не могут не присутствовать трудные размышления о перспективах «социализма с китайской спецификой» в условиях кризиса социалистических идеи и практики в развитой части мира. В Индии национальное освобождение, демократия, достижения в экономике, науке и технике не дали тем не менее возможности существенно сократить разрыв в уровне и качестве жизни с ведущими странами и даже с Китаем. В Бразилии целые районы былой столицы обносятся стеной – и это, помимо прочего, тоже не свидетельствует о благополучии с идентичностью.

У каждой из стран БРИК есть свои основания не только радоваться достижениям – они несомненны, – но и задумываться о том, куда в конечном счете приведет их избранный путь. Насколько он способен обеспечить длительное восходящее развитие в обстоятельствах, когда Запад, на модель которого ориентируются развивающиеся страны, вступил в период беспрецедентного и, судя по всему, затяжного системного кризиса.

Помимо законных внешних интересов у всех есть и своя мера международно-политических амбиций, стремление занимать все более значимое место не только на протокольных мероприятиях, но и в регулировании вопросов мировой политики по существу, а в перспективе реально участвовать в изменении миропорядка. С другой стороны, именно на встречах в имеющихся форматах («восьмерка», «двадцатка» и пр.), которые проходят в атмосфере внешнего демократизма и якобы равенства, представители «четверки» особенно остро ощущают пределы возможностей своих государств в условиях превосходства Запада. В таких обстоятельствах искушение показаться и тем паче стать более значимым в мире превращается для элит и правящих режимов во внутриполитический императив. Ведь крупная страна, недооцененная или тем более «не замеченная» в мире, прежде всего сама впадает в духовный и политический кризис, воспринимая себя, свой социально-исторический выбор и деятельность как неудачу, если не полный провал.

В некоторых странах этой группы в разное время звучали идеи и предположения о целесообразности более тесной политической коалиции прежде всего России, Индии и Китая. Все они, однако, в той или иной степени оставляли впечатление антиамериканской направленности, а в отдельных случаях откровенно были такими. Между тем ни одна из стран БРИК не хочет, не может и еще долгое время не сможет позволить себе прямого и неприкрытого антиамериканизма. Для каждой из них отношения с Западом – а значит, прежде всего с США – являются главным фактическим приоритетом, даже если это не всегда признается публично.

Так БРИК из категории экономико-статистического анализа превратилась в категорию мировой политики. Едва возникнув, группа была сразу, без фанфар и деланного восхищения, но и без видимого сопротивления с чьей бы то ни было стороны, принята в лоно мировой политики и обрела отчетливо выраженный политический, а отнюдь не экономический характер.