Википедия

После сдачи Сергея Миронова президенту предлагают заняться бисероплетением  в школе для дефективных

ГИДРОТЕХНИЧЕСКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ ЮРГЕНСА

18 мая в государстве, занимающем одну седьмую часть земной суши, должно было произойти Событие, сопоставимое с цунами. Звучали уже догадки. «Начался обратный отсчет не только для олимпиады в Сочи», – намекал пламенный борец с пирамидой власти Сергей Белановский, ссылаясь на брата по разуму Алексея Навального.

Смена всех точек отсчета и систем координат была более чем ожидаема. Ее предвещали реформа часовых поясов, грозный шум Химкинского леса, переформатирование милиции в полицию и признание Джозефа Байдена брату Гарри Каспарову о том, что на месте премьера Путина он, Байден, на выборы бы не выдвигался. Но часовой механизм был заведен 15 марта, когда Институт современного развития (ИНСОР) презентовал доклад «Обретение будущего. Стратегия 2012. Конспект». Как подчеркивал предводитель коллектива Игорь Юргенс, вместе с представлением Попытки Президентской Программы стартовало общественное обсуждение ста двадцати Шагов, которые должны были поступательно привести ни больше ни меньше как к Перезапуску Демократии. Для этой цели создавалась Независимая Экспертная Группа, которой предстояло впитать из блогосферы все инновационные эманации общественной мысли в срок до 17 мая включительно. После чего и должен был свершиться Перезапуск, открывающий, как волшебная дверца, путь к Желаемому Завтра.

Очевидно, предполагалось, что сам по себе старт дискуссии начнет сдвигать горы и растоплять льды. Но то ли профсоюзник Юргенс недостаточно горячий прибалтийский парень, то ли само слово «демократия» не вызывает у сограждан духоподъемного рефлекса, но широкого отзвука в обществе вышеназванная дискуссия не вызвала. Может быть, оттого, что сам Запуск Демократии, датируемый 1990–1991 гг., у широкой публики не ассоциируется с вертикальным взлетом, а научному сословию скорее напоминает о безвозвратно затонувшей космической станции «Мир». Анонсированный Перезапуск навевал ассоциации скорее с глубинами, нежели с высотами, чему способствовал и образный ряд, растворенный в идеологической водичке.

Инициатива Перезапуска, как следовало из пояснений ее авторов, противостояла Правительственному Мэйнстриму, то есть главному течению сегодняшнего дня. Постылое течение олицетворялось а) экс-советской Академией народного хозяйства, б) учреждением новой эпохи – Высшей школой экономики (ВШЭ). Еще недавно это учреждение имело безупречный либерально-реформаторский имидж, но стоило ему выиграть конкурс на доработку правительственной «Стратегии 2020», как оно было бесповоротно зачислено в ретроградную и анти-инновационную Партию Стабильности.

Правительство РФ, как сказали в Вашингтонском Обкоме, одной ногой застряло в прошлом. Подобная оценка дала основания для немудрящего гидродинамического вывода: чтобы придти к будущему, необходимо следовать не вдоль, а поперек Мэйнстрима.

Первые Шаги в этом направлении были предусмотрительно сделаны не дожидаясь заявленной даты. Этому поспособствовал блоггер Навальный, изобличив застойную ГУ ВШЭ в конкурсных махинациях и вскрывший тлетворную сущность семейной связи министра Набиуллиной и ректора Кузьминова. Заодно передовик гринмэйла – или «корпоративный активист», как его именуют коллеги – стратеги революций нового типа, – внес ценные предложения по пертурбациям в госкорпорациях, которые и были приняты на вооружение Кремлем. Однако отлучение вице-премьера Сечина от управления «Роснефтью» было не половиной дела, а только прелюдией к настоящему наступлению на пресловутый Мэйнстрим.

Перекрытие течения по законам физики ведет к разливу. Чтобы нам открылись описанные в предшествующих докладах кисельные берега разливанного моря, общественной стихии было предписано преодолеть следующие постылые ограничения: а) 5-процентный предвыборный барьер; б) рогатки на пути «финансирования партий, независимого от Кремля»; в) механизм назначения губернаторов по прихоти того же Кремля; г) контроль контента федерального телевещания; д) «административную судебную вертикаль». Орудием же для перекрытия течения, по Юргенсу, должна была послужить еще неведомая сила – Партия Прогресса.

Когда Винни-Пух искал Земную Ось, он не очень представлял себе, как она выглядит. Но в ходе «искпедиции» по руслу реки он обнаружил-таки предмет, по всем формальным признакам соответствующий описанию: это было бревно, отделившееся от естественного корня ввиду трухлявости. Правда, опилок в голове Винни-Пуха хватило, чтобы не делать с бревном «искпериментов», а оставить памятную закорючку и вернуться домой той же дорогой.

Но ИНСОР не мог остановиться перед искушением. Поначалу как нормальный герой, он пошел сложным обходным путем, изыскивая инновационные способы реанимации полностью разложившегося материала. К останкам «Правого Дела» было предложено присобачить фигуру-символ, будто бы склеивающий осиновую труху в красное дерево. Однако от почетной функции набалдашника статусные люди дружно уклонялись, предпочитая скромный чиновный быт плаванью в неизвестность. Дальнейший поиск антимэйнстримного бревна привел к партии «Справедливая Россия».

СТРАТЕГИЧЕСКОЕ БРЕВНО В РАЗРЕЗЕ

В практической работе с конструктивными материалами разработано множество видов испытания на прочность. С другой стороны, одним из базовых императивов инновационной эпохи является экономия на затратах. Бревно, задуманное для перекрытия Мэйнстрима, было прочным и увесистым только на первый взгляд. Изнутри же его от рождения точила ржа.

Росток, из которого образовалась «Справедливая Россия», именовался «Воля Петербурга». Местом посева, как нетрудно догадаться, были берега Невы, а полив был приправлен желчью зависти. Ректор Горного института Владимир Серафимович Литвиненко очень хотел в 1999 году возглавить местное отделение партии «Единство», но его опередили проворные организаторы из среднего бизнеса, близкие к Анатолию Чубайсу. Тогда обиженный ректор обратился к знакомым из корпорации «Возрождение Петербурга», где ранее трудился в качестве наемного директора Сергей Миронов, к тому времени уже депутат Заксобрания.

Сам Владимир Серафимович очень рассчитывал сменить ректорское кресло на что-то более престижное. В 2002 году, например, прошел слух, что его вот-вот назначат главой алмазной корпорации «АЛРОСА». Однако задумка провалилась из-за противодействия Алексея Кудрина, а вместе с ней рухнул проект общероссийской партии «Воля России». Зато Миронов пошел на повышение в Совет Федерации, придумав собственный брэнд – «Партия жизни». В поисках неповторимого лица партия отметилась заботой о животном мире (отсюда пресловутая выхухоль) и объектах культурного наследия в виде каменных изваяний животных. На большее фантазии не хватало. Однако статус главы Совета Федерации стимулировал Сергея Михайловича к поиску международных партнеров. Для выхода на европейский уровень потребовалось содействие партийных коллег из более продвинутых держав. Такой державою оказалась незалежная Украина: собрат по должности Владимир Литвин тоже имел свою партию, изначально предусмотрительно названную Народной с замахом на вступление в Европейскую народную партию (ЕНП).

На уровне украинского сапога рост бы и закончился, если бы в канун выборов 2003 года кремлевские садовники не решили заменить шероховатую «Родину» чем-то благопристойно-центристским вроде второго издания партии Ивана Рыбкина восьмилетней давности. Тогда-то более податливая родинская ветвь была инокулирована в «жизненный» ствол с одной стороны, а Партия пенсионеров, для равновесия – с другой. На удачу как Миронова, так и мягкого родинца Бабакова, владельца сети украинских отелей, парламентским коллегой в незалежной Украине становился социалист Мороз, с которым было как раз по пути в Социнтерн.

Гибрид получился неприхотливым, безупречно гибким, но разрастался все равно как-то вяловато. Казалось, что с введением полностью партийных выборов в местные органы власти наступит мощное ускорение. Но на практике признаки роста обнаружила Компартия, под которой гибрид как раз был призван высушить всякую почву. На местных выборах этот непросчитанный парадокс обнаруживался все чаще. Но до недавних пор у Сергея Михайловича, в том числе и на международном уровне, была удобная отговорка: дескать, «медведи» из «Единой России» злоупотребляют административным ресурсом, высасывая все жизненные соки из суровой земли.

Периодически у Сергея Михайловича возникало желание быть персонально пересаженным на более питательную губернаторскую ниву, оставив побоку и братьев меньших, и пенсионеров, и мучительно перековавшихся патриотов. Особенно когда пошли слухи об укрупнении регионов, а также о личных счетах друзей нового президента к питерскому губернатору Валентине Матвиенко. Не менее пяти раз под самыми разными предлогам продуцировались сплетни о «восстановлении справедливости» посредством соединения Петербурга и Ленобласти в Невский край, и та же корпорация «Возрождение Петербурга» помогала зондировать тему, а в Петербурге материализовалась защитница малого бизнеса Оксана Дмитриева.

Нельзя сказать, чтобы спикер Совета Федерации торопился с выбором между «башнями Кремля», тем более что с вышеназванным Игорем Сечиным его и ректора Горного института связывало давнее неформальное знакомство. Кроме того, его регулярно видели в компании Людмилы Нарусовой, что было совсем неудивительно: до «Возрождения Петербурга» Миронов был бизнес-партнером братьев Лейбманов, один из которых, Вячеслав, одаривал Ксению Александровну Собчак драгоценностями (которые однажды злоумышленники и вынесли из ее московской квартиры). Людмила Александровна, в свою очередь, лоббировала в СФ интересы православного банкира и французского замковладельца Сергея Пугачева, пытаясь привлечь в его угольный проект в Туве международных инвесторов. В западной прессе, усилиями Глеба Павловского, вокруг Пугачева был создан имидж чуть ли не главного банкира ФСБ.

Однако после презентации «Стратегии-2012» конъюнктура стала отсчитывать мгновенья, спрессованные в недели, а второй по значению, хотя и не по известности «справоросс» Левичев забегал по высоким кабинетам и по редакциям газет. 12 апреля партия «Единая Россия» дала понять, что Мэйнстрим ей ближе, чем малопонятные инновационные конструкции. Через три дня покладистый Сергей Михайлович уступил Левичеву партийные бразды, в результате чего чуть не потерял драгоценную Дмитриеву. Когда он заявил на съезде, что партия не поддержит мэйнстримную кандидатуру, публика догадалась, что оставшаяся кандидатура – вовсе не Сечин, а адресат «Стратегии-2012». И что, соответственно, спикер теперь больше чем спикер, и «Справедливая Россия» теперь не прежние хухры-мухры, а та самая Партия Прогресса, то есть стратегическое бревно поперек Мэйнстрима.

Осознание этого обстоятельства произвело с Сергеем Михайловичем заметные изменения во внешнем облике: он похудел, стал более живо и адекватно жестикулировать и в буквальном и переносном смысле показывать зубки. Похоже, визажисты ставили целью заменить благодушный облик мехового травоядного на имидж хищного мангуста (помнится, такие же усилия проделывались с новичком украинской сцены Арсением Яценюком).

Однако недотепой Сергей Михайлович все равно остался. Он не подозревал, например, что невская веточка его партии протрухлявела куда сильнее, чем ствол. Возможно, глава его фракции в петербургском Заксобрании Олег Нилов, которого злые языки почему-то называют «Гнилов», не проинформировал его о том, что из тринадцати членов фракции семь (включая родную дочь ректора Литвиненко) уже давно не платят взносы, а еще один, спортсмен Евгений Плющенко, за год появился в Мариинском дворце всего один раз.

Нилов, в прошлом глава райкома комсомола, а затем глава ассоциации ветеранов Афганистана, к которому имел еще меньшее отношение, чем сам глава партии к десанту, был бесспорным виртуозом по части отчетности: из его рапортов следовало, что в Петербурге за «Справедливой Россией» стоит полмиллиона владельцев гаражей, которых безумно боится губернатор. А поскольку губернатор в самом деле отменила программу строительства паркингов на месте коллективных автостоянок, партийная силища казалась взаправдашней. В том числе, вероятно, и столичным стратегам, привыкшим мерить силу партии по листам с подписями.

НЕВСКИЕ ПРИСТРЕЛКИ

Сейчас в это трудно поверить, но процитированный «Росбалтом» первомайский пассаж Миронова о том, что его родной город – самый коррумпированный в России, был не только показыванием зубок губернатору, но и Артподготовкой к назначенному на 18 мая Событию. Ведь для него готовилось сразу три сцены.

Первая сцена готовилась в 14-м корпусе Кремля, а затем переместилась в желаемый научный центр Сколково. Вторая – на улицах крупных городов, в форме акции «Россия без “ЕдРа”», которую «на общественных началах» анонсировало радио «Свобода». И третья – в Петербурге, в историческом здании, где в советское время размещалось Центральное бюро научно-технической информации. Гостям города это здание с толстыми стенами, некогда окруженное рвом, больше известно как резиденция императора Павла, где и закончились его дни весьма неприятным насильственным образом. Почему-то здесь было решено устроить «главное юридическое событие года в России, Восточной Европе и регионе СНГ» – Первый международный юридический форум. И с его трибуны на следующий день после Перезапуска Демократии ожидалось оглашение инноваций в сфере трудового права. Инновации, хорошо знакомые Восточной Европе, как известно, анонсировал куршевельский ловелас Михаил Прохоров. И он же, на удачу, после некоторых сомнений согласился выдолбить труху из «Правого Дела» и залить его гниющую полость нанотехнологическим раствором особой крепости. После чего поперек Мэйнстрима легло бы уже не одно стратегическое бревно, а два, они же две опоры начертанного Юргенсом желаемого завтра.

Завтра, завтра – не сегодня, так лентяи говорят. Если Михаил Прохоров рассчитывал сварить нанотехнологическую опору из петербургского либерального материала, то это был просчет еще более фатальный, чем у Миронова с Ниловым. Легенда о том, что где-то в петербургских проходных дворах обитает демократический дух, обманывала московских партийных деятелей уже неоднократно. «Где же ваши полки?» – еще весной 1992 года спрашивал местную предводительницу демократов Марину Салье патрон столичной «Демроссии» Гавриил Харитонович Попов. Он мечтал тогда силами народного протеста отбить Таврический дворец у Межпарламентской ассамблеи, чтобы вернуть его демократам, но хваленые протестные массы на поверку оказались единицами в поле зрения.

Гайдаровский «Демвыбор» в Петербурге потом как-то существовал, но сформирован был отнюдь не Гайдаром, а учредителями весьма неоднозначного коммерческого банка, где службу безопасности возглавлял экс-глава УКГБ по городу и области, а когда банк лопнул, и без того чахлую парторганизацию растаскивали то Чубайс со Старовойтовой, то Березовский с Немцовым, то старшие и младшие менеджеры приватизируемого «Ленэнерго» вкупе с авторитетом по кличке Леша Толстый. А когда претензии главы «Ленэнерго» Андрея Лихачева на пост мэра закончились фиаско, массовка стала вовсе не нужна, а депутаты перекрасились в один момент в другие партийные цвета. Поскольку, как известно, для депутата с насиженным округом сменить партию – что на два пальца плюнуть.

В отличие от актива «Демвыбора», питерский филиал правящей партии состоит из людей слишком изначально самодостаточных, чтобы ловиться на мелком растаскивании городских денег. Блогер Навальный не пытался раскапывать петербургские грядки именно потому, что ничего здесь на поверхности не лежит и в глазах публики ни один из местных партбоссов не ассоциируется с конкретной «воровайкой»: любую госкорпорацию «копать» проще и убедительней.

Что-что, а это обстоятельство Миронов знал. И как только местная «Единая Россия» заявила о том, что отзовет его из Совета Федерации, ни на какие силы собственного убеждения он рассчитывать не мог. Полагаться было уместно только на волю сверху и на массы снизу. И в то, и в другое он верил, поскольку никакие планы не отменялись – а значит, если недруги отважились бы покуситься на его должность, подкрепленную теперь и неформальным стратегическим статусом, их ждало бы посрамление. Благо заседание в Мариинском дворце открывалось в 10.00, а на 13.00 того же дня была назначена судьбоносная Пресс-Конференция в Сколково.

Стратегическое бревно перемещалось 16-17 мая ровно по рассчитанной траектории: сначала – на заседание Межпарламентской Ассамблеи, потом – на Международный экологический конгресс в Горный институт. Речь с трибуны того самого учреждения, где защищал диссертацию Владимир Путин, должна была предшествовать победному десанту в Мариинский дворец. Вспоминалась детская книжка «Часы и карта Октября».

В МПА Сергей Михайлович вручал орден Дружбы бывшему-нынешнему украинскому коллеге Владимиру Литвину. Что коллеге было приятно, благо собственная партия дышала на ладан, а его самого вызывали на допрос по делу об убийстве журналиста Гонгадзе. Обсуждались ли с коллегой внутрироссийские дела? Очевидно, обсуждались, поскольку именно от членов украинской делегации, когда она вернулась в Киев, распространились леденящие слухи о заговоре в Москве: якобы Владимир Путин вот-вот сам себя без всяких выборов провозгласит президентом, после чего тут же «загнобит» неугодного ему Януковича.

Впрочем, в Таврическом дворце присутствовала и казахская делегация. И на следующий день казахская оппозиционная газета «Республика» разнесла по ЕврАзЭС слух ровно противоположный: что 18 мая правительство России будет распущено, а новым премьером станет Сергей Михайлович Миронов.

Сколь бы стратегическим ни было исполнительное бревно, оно не могло иррадиировать подобные ужасы по собственной инициативе. По их качеству можно было скорее судить о состоянии разработчиков Великого Перезапуска в те дни, когда запланированные и расписанные по дням Шаги обо что-то споткнулись.

ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ ДЕВЯНОСТО ПЕРВОГО ГОДА

В Горном институте стратегическое бревно попало пальцем в небо. Экологи пугают потеплением, а Сергей Михайлович начал говорить о нем положительно, притом пообещав, что начнется потепление в Петербурге. То ли его взору мерещилось уже юргенсовское разливанное море, заливающее берега Васильевского острова, то ли спикер просто забыл альфу и омегу экологизма.

В самом деле, те времена, когда Партия Жизни пыталась выезжать на тематике защиты братьев меньших, слегка подзабылись. Зато эта тема была успешно освоена Владимиром Путиным, который в том же Мариинском дворце полгода назад позиционировался в куда более представительной аудитории как защитник дикой популяции – правда, не выхухолевой, а тигриной.

В сказочном Лесу к Тигре была постоянная претензия: он наскакивал не предупреждая и не церемонясь. Как говаривал по этому поводу Винни-Пух, «глупые игры нашего Тигры Кролика бы не смущали нисколько, если бы только нашему Кролику рост прибавить хоть малую толику».

Провозглашение Объединенного народного фронта в городе Волгограде в самом деле не требовало тяжких интеллектуальных усилий. Антитоталитарные ковыряния гражданско-правозащитных грызунов, к тому же с слишком очевидной целью отщипнуть кусочек бюджета под трудноисчислимую переименовательную программу, точно напрашивались на точный удар тигриной лапы. И не требовалось никаких Экспертных Групп, чтобы одним движением закрыть своей тенью всю одну седьмую суши. Прием не был сильно оригинален, зато, в манере прирожденного хищника, оказался – в отличие от декларированного Перезапуска – неожиданным.

Мелкие и мельчайшие друзья и родственники Кролика (на некоторых из них, как известно, можно ненароком наступить) в самые решающие дни пустились кто в лес, кто по дрова. Газета «Ведомости» зачем-то разоблачила Владимира Серафимовича Литвиненко в олигархизме, выразившемся во владении акциями «Фосагро». Публицист Белковский призвал создать Всероссийский народный тыл, который (под титулом «инициативы Медведева–Белковского») призван не формировать никаких «партий прогресса», а просто не ходить на выборы. Надо полагать, внешний наблюдатель вряд ли мог поверить, что в международно-законопослушном Кремле может созреть безумная идея бойкота, которую до сих пор пытался осваивать разве что нетрадиционный диссидент Владимир Буковский. В ворота бойкота никаким образом не лезла и явно небезвозмездная сделка с Прохоровым.

12 мая те же «Ведомости», уже привычный и признанный рупор «неофициального источника в Кремле», выдали секрет: «Дмитрий Медведев на своей первой большой пресс-конференции собирается выступить с позиции не хозяина Кремля, а проводника модернизации». Заголовок «Лидер Сколково» точно воспроизводил комментарий Associated Press к ролику с президентским танцем.

И тем не менее, вплоть до утра 18 мая вера в волшебство Перезапуска еще жила. Как только в повестку дня заседания в Мариинском дворце был включен вопрос об отзыве спикера Совфеда, Олег Нилов потребовал устроить перерыв с 13.00 до 13.30, чтобы все депутаты прильнули к прямому эфиру из Сколково. А когда единороссы до голосования взяли перерыв, сторонники Сергея Михайловича оживились и порозовели: не иначе как из Москвы раздался грозный звонок, и сейчас все перевернется, и первые станут последними.

Сторонники, по замыслу, должны были повлиять на голосование хотя бы психологически. Для этого уличный актив был мобилизован к дворцу еще за час двадцать минут до открытия сессии. Однако то ли повлиял дождь, то ли милиция, она же полиция, но массовка партии, занявшей в городе второе место на выборах, оказалась малочисленнее отряда федеральной и местной прессы.

Полка бунтовщиков-гаражников, равно как и десантников, якобы накануне обещавших встать бок о бок с Мироновым, не хватило даже для того, чтобы отстоять Нилова. Таинственный перерыв использовали те семь человек из местной фракции «Справедливой России», которые вышли из подчинения главы фракции. И когда заседание продолжилось, фракцию возглавлял уже Владимир Гольман, старейший депутат и заслуженный строитель. Нельзя сказать, что это сильно расстроило кого-нибудь в Мариинском дворце: Нилов был известен манерой устраивать многочасовые дискуссии по пустякам как на сессиях, так и на совете фракций, чтобы замотать чужие вопросы и продвинуть собственные, либо просто отомстить за то, что какой-нибудь из его мелких или мельчайших законопроектов был проигнорирован.

Ради замены Нилова единороссы накануне приняли поправку в местный закон, устанавливающий общие правила принятия решений во фракциях. До сих пор каждая фракция сама устанавливала себе условия принятия общего решения. Из-за того, что во фракции «Справедливой России» для этого требовалось три четверти голосов, Нилова не могли сменить раньше. Впрочем, эту строку в поправке мог заметить даже не каждый депутат, поскольку ее основное содержание, в полном соответствии с конъюнктурой, касалось прав малых партий и депутатских объединений. И потому собрание никак нельзя было упрекнуть в неуважении к одной из кремлевских башен в пользу другой.

Убедившись в том, что отзыв таки состоится, Сергей Михайлович, получив наконец слово, заклеймил собрание термином «агрессивно-послушное большинство», призвал жить не по лжи и пригрозил революцией. Депутаты, никогда не слышавшие из доселе травоядных уст ничего подобного, только переглядывались – особенно когда Сергей Михайлович заявил, что «все еще только начинается», и что в этом декабре в Мариинском дворце он поздравит нового спикера, представляющего его партию.

С этими словами – чужими, но хорошо заученными для какой-то более серьезной, но не состоявшейся оказии – Сергей Михайлович покинул зал. Однако он устремился не на улицу с криком «карету», а на третий этаж в собственную приемную, где застыл у телевизора. Помощники предусмотрительно перекрыли дорогу прессе, и никто, кроме них, не видел выражения его лица, когда стало понятно, что на самом деле ничегошеньки не начинается. Что не будет светопреставления, что не выйдет из берегов не то что Нева, но даже Фонтанка или Пряжка.

Это выяснилось не сразу. Минут пятнадцать коридоры Мариинского навевали воспоминания о девяносто первом годе: казалось, что сейчас в ротонде материализуется фигура Марины Салье, а с потолка посыплются экземпляры газеты «Антисоветская правда» Саши Богданова. В фойе московский «мироновец» Антон Беляков орал: «Позор», – надвигаясь на заслуженного строителя Гольмана. Поодаль Олег Нилов исполнял старинную казацкую песню. На балконе что-то скандировали, перемежая свистом. Соратники, не допущенные в спикерскую приемную, носились по дворцу в поисках другого телеэкрана. Один из них ворвался в Дубовый зал через минуту после того, как не то с небес, не то поближе раздались горькие слова: случившееся только принесет пользу как «Единой России», так и «Справедливой России».

– Ну что? – спросил он с порога, созерцая вытянутые лица коллег.

– Сдал, – выдохнули они хором.

Потом камеры наперевес понеслись обратно в зал, где огласили итог тайного голосования – сорок три против пяти, и обратно в фойе, куда словно посторонней силой вынесло поверженного. Через ряды сгрудившихся репортеров он был еле виден и слышен – хотя час назад пыжился и громыхал.

Сергей Михайлович больше не говорил про революцию и даже про потепление. Он даже не мог сказать, подаст ли в суд на «Росбалт». Единственным, в чем он был уверен, была мгновенная кооптация в Госдуму – но и здесь, как выяснилось, он жестоко ошибался.

И толпа, притихшая, чтобы его расслышать, стала еще тише рассасываться в стороны, в разные концы, как в кинофильме «Интервенция». Покидая здание с исчезающе малой горсткой верных людей, уже бывший спикер воображал, что ликующие ниспровергатели уселись за кровожадную тризну. На самом деле депутаты отправились самым прозаическим образом утверждать поправки в городской бюджет.

Интернет клокотал двумя сенсациями: о том, что в стране размером с одну седьмую суши третье лицо в государстве ушло со сцены, и о том, что на первом лице в этот день будто вовсе не было лица. Петербург в этом шквале пересудов выглядел островком ледяного спокойствия: он видел все это слишком близко. Городские сайты бесстрастно предупреждали автомобилистов: завтра могут быть пробки, в Инженерный замок приедет первое лицо. Потом поступило уточнение: приедет не завтра, а послезавтра. Ну, послезавтра так послезавтра. Хоть бы и не приезжал.

ТЕРРАРИУМ ЕДИНОМЫШЛЕННИКОВ

Публике осталось неизвестно, почему Событие, назначенное на 18 мая, сменило место (к неудобству для сколковского руководства: Медведеву – туда, а Вексельбергу – обратно в Москву, на тусовку по случаю Дня независимости Израиля), темы, содержание и интонацию, и оказалось вообще никаким не Событием, а пережевыванием из пустого в порожнее. На самом деле, когда не о чем говорить, политик может весьма выразительно промолчать. Но президента в ИНСОРе этому не научили.

Пережевывание актуальных тем, по всеобщему мнению, оказалось каким-то уж слишком, просто чересчур вегетарианским. Но это только так казалось. Посол Соединенных Штатов Джон Байерли грозно фыркнул на сколковского оратора: как это, дескать, он посмел усомниться, что самый страшный зверь Бин Ладен был не разорван на части хищными Сеятелями Добра, а окочурился сам?

А в это время из-за Большой Реки заговорила Великая Обезьяна, будто бы разорвавшая страшного зверя. И так грозно принялась обучать жизни всех хищников и травоядных, что у некоторых проснулся условный рефлекс вьючного животного: и я, и я, и я того же мнения!

«Арабским странам очень важно воспользоваться новыми окнами возможностей, которые сформировались в результате революций», – сообщил президент Российской Федерации президенту Австрии в Москве. К такому пассажу даже самый пристрастный чиновник Госдепа придраться бы не смог, благо «окно возможностей» имеет только один – обратный – перевод на английский язык: wind ow of opportunity.

Если бы Друзья и Родственники хоть чуть-чуть морально поддержали Кролика, он бы, может, не опустился на все четыре.

Но куда там! Иные Родственники внаглую делали вид, что знать его просто не знают. «Первое выступление было как будто последнее», – изрекла газета «Ведомости». Прочие Друзья забыли о нем вовсе, сцепившись между собой. И – о, ужас – это случилось на глазах у Почетных Гостей.

На хваленом Первом Юридическом Форуме, в присутствии генсека Совета Европы, разработчики поправок в Гражданский Кодекс и представители РСПП устроили между собою натуральную грызню. Предпринимательская стая грудью встала против намерения повысить норматив минимального уставного капитала для юридических лиц. А между тем главной темой была такая гармонизация российского законодательства с европейским, которая бы хоть как-то защитила от «злоупотребления правом в международных отношениях». И как раз для этого сюда приглашались министры из некогда близких государств, как то Польша, Венгрия и Словакия.

К вящей радости Объединенного народного фронта, тема трудового законодательства оказалась благополучно зажевана. Второй грызни в присутствии бюрократов из Международной организации труда Александр Стальевич Волошин, который должен был блеснуть на форуме, почему-то решил не затевать, а инноватор Прохоров в спикерах и вовсе не числился. Возможно, незавидная судьба Сергея Михайловича Миронова не вдохновляла его более на роль политического набалдашника.

Впрочем, Александр Стальевич лучше умеет жевать, чем говорить, а техника на форуме оказалась такая, что синхронный перевод можно было перекричать только криком. Отсюда отсутствие вразумительных репортажей об итогах мероприятия и общий вердикт наблюдателей: обо всем и ни о чем.

А ведь министр Коновалов ужасно старался, чтобы мероприятие приобрело исторический и отныне ежегодный характер. Он даже заявил при открытии, что Форум стал компенсацией за злодеяние, случившееся в Инженерном замке. Переглянувшиеся Высокие Гости не поняли, что он имел в виду переход от Эры Насилия к Эре Милосердия, ознаменованный изничтожением пресловутого Бин Ладена. Чтобы еще больше потрафить Высоким Гостям и их Ценностям, он накануне похвалил блогера Навального как авангардиста антикоррупционной борьбы. В чем удивительно совпал с Сергеем Михайловичем Мироновым, за четыре дня до конца своей карьеры огласившим намерение пролоббировать закон о специальной защите таких мужественных людей, как Навальный.

Правда, брат советника президента Михаил Дворкович накануне, напротив, объявил того же блогера Навального мошенником, и порадовался, что Следственный комитет отважился обвинить его в вымогательстве.

Друзья и Родственники Кролика на глазах делились на Друзей и Родственников Вайнштока, Дерипаски, Бастрыкина и Чайки. Подпакостил даже мельчайший родственник Белковский: отважно вступаясь за президента и даже называя его почему-то «хорошим арбитром», он совершенно ни к селу ни к городу напрыгнул на ельцинскую семью, а стало быть, и на стратегически важного Александра Стальевича, будто сам за него собрался напускать в сколковское поле Инвестиционный Климат.

Белковский пояснил свой восторг от сколковской речи: «Смотря и слушая Медведева, я ощутил свободу». Какое-то эйфорическое ощущение постигло и московскую молодежь, устроившую на Манежной площади флэш-моб «Танцуем как президент». А также парламент Республики Грузия, 20 мая признавший геноцид черкесского народа с замахом на срыв Олимпиады. А также прессу восточноевропейской страны Румынии, где размещение американских ПРО было названо «очередным закономерным поражением Москвы».

Свобода цвела и пахла. Питерские СМИ не жалели эпитетов для транспортной пробки у Троицкого моста и участников Форума без исключений. Вообще-то президент приехал не только на форум, но еще и заодно в гости к Ассоциации родителей детей-инвалидов – благо в последний момент тема их прав, как электорально выигрышная, была дополнительно воткнута в программу мероприятия в Инженерном замке. Он пришел к ним после заседания, и там, как следует из заголовка сайта «Росбалт», «дети-инвалиды предложили Медведеву заняться бисероплетением».

Никакой юрист мира не сможет доказать, что «Росбалт» намеренно обидел главу государства. И даже если в очередном соцопросе будут предложены три варианта его дальнейшего пути на выбор – в Кремль, в Сколково или в школу для дефективных, упрекнуть зубоскалов будет не в чем.

Он хотел свободы от цензуры на телеканалах? Он ее получил. «Чуть-чуть дрожит коленочка, а ручка не дрожит» – это Сванидзе про него. На «России-24» его цвет лица, произвольная и непроизвольная мимика обсуждались полчаса, с оттяжкой. Казалось, его сейчас положат на стол и будут не торопясь кушать, как торт Марата Гельмана в виде мумии Ильича.

Он хотел, чтобы чиновники вышли из советов директоров компаний? Они вышли. Даже Сечин вышел. И от этого заморозился не только арктический шельф, но и переговоры с Украиной, где Сечина до сих пор боялись – и судьбоносная встреча трех президентов с патриархом в Чернобыле закончилась вместо прорыва пшиком, что мировая пресса заметила раньше отечественной. Именно после этого Associated Press предположило, что в 2012 году он станет президентом пустого места под названием Сколково.

Он хотел реальной конкуренции партий? Без всякого Народного фронта, даже без особых усилий административного ресурса, блок единороссов, жириновцев, коммунистов и беспартийных выпихнул присягнувшего ему партийного лидера из власти пинком под зад. И что бы теперь по этому поводу ни пиликал профессор Гонтмахер, ни один политик или репортер мира не скажет, что главу второй партии и спикера верхней палаты парламента сдал не Медведев. Что этот спикер, при всем своем собственном личностном убожестве, не имел оснований рассчитывать на силу верховной воли – на месте которой оказалась пустота.

КОНЕЦ КОМФОРТНОСТИ

Где-то мы это уже видели, как сказала Сова, обнаружив в чертополохе чей-то отвалившийся хвост. Во времена брежневского застоя ученические умы было принято сбивать с толку парадоксом: с одной стороны, строится новая эра, в которой не будет государств, а с другой стороны, на этом пути роль партии и государства неуклонно возрастает. Из вышеприведенного перечня мер по борьбе с пресловутой вертикалью, провозглашенного ИНСОРом, следовало, что в чаемом обществе пресловутый Кремль не будет определять ровно ничего. Между тем Независимая Экспертная Группа, предлагающая сто двадцать Шагов на пути к магической оси, создавалась как раз под эгидой Кремля.

Ученые марксисты находили выход из вышеназванного парадокса в законах диалектики. Мол, сначала прогрессивные силы разрешат основные противоречия современного мира, а тогда уже народы и сольются в единую семью. Но единственно научная теория была признана не единственной и не научной, а от ее тела остались рожки, ножки и коротенький пушистый хвостик. Этот хвостик вертел Кроликом и кормил его на завтрак легкоусвояемым и безупречно вегетарианским продуктом пережевывания политических теорий, и ему было комфортно.

Кролику говорят, что противоречия в глобальном мире рассасываются сами собой, что очень скоро наступит Желаемое Вегетарианское Завтра, в котором на самом деле не будет никаких границ, никакого державного соперничества, никакой борьбы за ресурсы (потому что их будут добывать из воздуха мельницами), и само собой, никаких военных блоков – а если что и понадобится на время, так разве что трансграничная антитеррористическая полиция, чтобы следить за разного рода несознательными отклоняющимися элементами. И что это Завтра наступит тем скорее, чем пуще продвинутые травоядные освободятся от всяких там устаревших государственных атрибутов, как то межконтинентальные вооружения, заградительные пошлины, дискриминационные законы, визы и все такое прошлое, а все проблемы решат между собой не сходя с уютного кресла посредством инновационных айпадов и айфонов. И что чем больше он уступит атрибутов власти, тем больше станет его авторитет.

И ученый в отдельно взятой правовой науке Кролик послушно жевал и кивал, в точности следуя советам. Но только соседи по лесу почему-то вовсе не собирались спиливать острые зубы и переходить на вегетарианский образ жизни. Они как кушали, так и продолжали кушать менее защищенную фауну, подкарауливая ее врасплох, и когда хотелось кушать, пойманная жертва всегда оказывалась виновата. О том, что мир устроен вовсе не так, как учат дяди из ИНСОРа, Кролик мог догадаться уже в августе 2008 года, но горькая редька международной житейской правды была некомфортна, и он сводил отклонения от науки к досадным исключениям из правил. А после того, как его накормили гамбургером и подарили самый новый айфон, он только уверился, что делает все правильно и что за прилежное исполнение пожеланий по освобождению от государственных атрибутов ему будут делать только новые подарки.

Но вместо подарков от партнеров все чаще следовали то щелчки по носу, а то и откровенные укусы из-за угла. Меньше всего Кролик ожидал, что партнеры-хищники, ежели обучены правовым наукам, те же самые науки могут использовать вовсе не по-вегетариански. И что если один раз пожертвовать им мизинец, то они охотно откусят по локоть. И что если начать перед ними извиняться за невегетарианских предков, то самому придется отдать сначала коготок, а потом и всю шкурку. Думать об этом было ужасно некомфортно, а старых зубров, которые об этом предупреждали, хотелось прогнать взашей.

А потом оказалось, что взамен за освобождение от защитных атрибутов партнеры-хищники от своих зубов не отказываются, а наоборот, снабжают хищников помельче, всяких мелких ежиков, остренькими ядовитыми колючками. И что эти мелкие твари тем более не собираются переходить на вегетарианскую пищу, а кусаются тем больнее, чем лучше помнят обиды собственного племени.

А потом оказалось, что айфоны и айпэды придуманы вовсе не только для того, чтобы чирикать и мурлыкать, и что в них спрятаны на самом деле еще более ядовитые колючки, чем на ежовых спинах. И что сладенькая начинка в них только кажется медом.

Впрочем, пока таким образом делали больно не ему самому, а соседним зверушкам, комфорт его еще не покидал. Но потом и ему сделали бо-бо. За какой-то танец ядовитые газетки, причем не свои, а партнерские, отчехвостили его в хвост и в гриву. И наконец до него дошло, что за зверя его просто не считают ни в своем Лесу, ни в соседском, а в партнерском тем более. Что в настоящем Лесу способность кусаться в высокой цене, а принципиальная травоядность пробуждает не уважение, а только желание побольнее куснуть. А если травоядный еще и раздает направо и налево не своими лапками накопанные общие Запасы, то в итоге без шкурки его могут оставить не только гости из чужих лесов, но и собственные сородичи, благо никому из них не хочется «искпериментов» на собственную шкуру.

«У нас же карлик», – сказал офицер Федеральной службы охраны, когда в Сухуми устраивалась неформальная президентская встреча в кафе, где были стулья с высокими черными спинками.

Карликами называют не за маленький рост. Перед одним известным человеком маленького роста у самых больших людей мира возникало непроизвольное желание встать. Горсточка микроскопических ничтожеств, потешая мир, гадит сегодня на прах этого человека для той же цели: чтобы их дражайший карлик-кролик казался больше него. Но, как говорят честные заморские служаки, бывают миссии, которые невыполнимы.

Рано или поздно карлик должен был сесть в лужу со всеми своими невиданными чудесами – евробезопасностью, евровизами, айфонным маркетингом в чистом поле, заменой милиции на полицию, а лампочек на диоды, и все это методом неуклонной демократизации на фоне афганосотрудничества и афропроституции. Рано или поздно все это должно было наткнуться изнутри на здоровый саботаж, а извне – на столь же естественное «плюнуть и растереть».

Наконец все видят, что он сидит в луже, хлопая глазенками и потея от софитов. Но это не сильно радует, ибо в луже сидит вся седьмая часть земли, упустившая уникальный шанс возрождения. В этом достаточно убедиться, поглядев, где сейчас Китай и где мы с вами. Для этого не требуется сложных расчетов: вопреки самым хитрым и самым подлым своим изобретениям, Великая Обезьяна проигрывает бой Великому Дракону. А страна, освободившая Европу и открывшая путь человека в космос, из колониального проходного двора становится уже просто задворками.

Этот результат вспомнят не только ему, но и всем, кто доверил ему должность не по размеру личности. Потому что убирать за ним придется еще очень долго. И будет несправедливо, если изготовителей вегетарианского продукта не привлекут к этому процессу в качестве чернорабочих с прохоровским графиком рабочего дня. Про «сбривание бороденок» уже все сказано.