«Неприятель пардона не просил, а войска российские, быв разъярены, кололи и били его»

14 июня 1771 года командующий 2-й русской армии Василий Михайлович Долгоруков обратился к своим солдатам: «Первого из вас, кто взойдет на фас Перекопа и останется жив, жалую офицерской шпагой». Среди смельчаков, которые в авангарде ворвались в Тавриду, был есаул Матвей Платов.

Это произошло спустя полгода после его свадьбы с Надеждой Ефремовой, дочерью войскового атамана Степана Ефремова и Меланьи Карповны. Кстати, крылатое выражение «наготовили, как на Меланьину свадьбу» появилось именно после этого пиршества. Тогда же отец Матвея - Иван Федорович, да и тесть, казачий начальник Ефремов, настояли на том, чтобы молодой Платов посвятил себя хозяйским делам. Мол, больше некому заниматься семейным рыбным заводом на берегу Чулека, а также мельницей и хутором на реке Деркуле. Дело в том, что Иван Федорович отправился по военным делам, сначала – на Днепровскую Линию, а потом и в Польшу, где «многих конфедератов и бунтовщиков искоренил».

Однако когда на Дон в большом количестве покатились санитарные телеги с ранеными, Матвей Платов, не задумываясь, перепоручил дела приказчику и отравился в крымские степи.

В том сражении за Перекоп он получил от Долгорукова обещанную шпагу, как, впрочем, и многие другие казаки. Первая же царская награда к нему пришла три года спустя, когда несколько тысяч крымских татар атаковали большой обоз с провиантом, охраняемый казачьими полками Матвея Платова и Степана Ларионова. 5 апреля 1774 года на берегу реки Калалах казаки походного полковника Платова отбили семь яростных атак всадников Девлет-Гирея. Вечером того же дня к казакам подошли на помощь гусары и драгуны Уварова (примерно 500 человек), и тогда началась «настоящая сеча». По словам Джан-Магомета, участника той битвы, «казаки так были огорчены и отчаянны, что никого в полон к себе не брали, а кого только находили на месте сражения, всех тех и рубили до смерти».

На поле боя насчитали убитыми полтысячи всадников войска Девлет-Гирея, еще столько же было ранено. Из казаков погибли восемь человек, еще 15 пропали без вести. За этот подвиг Платов получил золотую императорскую медаль с надписью «За ревностную и усердную службу Донского Войска Полковнику Матвею Платову».

Таких наград у него было немало, но главные воинские испытания выпали ему уже на закате жизни.

Когда армия Наполеона вторглась в Россию, Матвею Платову шел уже седьмой десяток. Его сразу же хотели отстранить от участия в боевых действиях. 17 июня 1812 года военный министр Барклай де Толли написал императору Александру I письмо: «Государь! Более чем неприятно видеть, что князь Багратион теряет время в бесполезных рассуждениях и сообщает их Платову, сбивает с толку этого генерала, который и без того уже мало образован и непросвещен».

Впрочем, довольно скоро спесь Барклая де Толли прошла.

После того, как Платов получил от Александра I повеление идти на соединение со второй русской армией, её командующий П.И. Багратион на основании этого императорского письма приказал казакам оборонять Вишнев. Однако в этом местечке уже были французы авангарда генерала Пажоля, с которыми и сошелся в бою небольшой отряд казаков, оправленный на разведку. Донцы в жаркой схватке перебили сто наполеоновских солдат, взяв в плен офицера и 20 человек.

Однако Платов отказался штурмовать городишко Вишнев из-за невыгодного положения. На упрек Багратиона Матвей Иванович ответил дерзко: «Возможно ли было сие сделать, когда и Ваше сиятельство сами не решились туда следовать». Атаман не стал рисковать казаками, ибо был уверен, что они и без бессмысленных жертв перебьют захватчиков.

Во втором бою у местечка Мир девяти бригадам саксонской, вестфальской и польской кавалерии генерала Виктора Латур-Мобурая, входящим в правое крыло армии Наполеона, казаки устроили так называемый «вентерь» - засаду с двойным ударом. Утром 27 июня 1812 года 3-й уланский полк под командованием польского полковника Радзиминского опрокинул «подставную» заставу казаков и стал их преследовать. Однако вскоре уланы попал под внезапный удар казачьего полка В. А. Сысоева. На помощь полякам бросились части генерала Турно из французского авангарда Латур-Мобурая. И тут-то их атаковали основные силы атамана Платова.

«Извещаю с победою, хотя с небольшою, однако же и не такой малою, потому что еще не кончилась, преследую и бью… Пленных много, за скоростью не успел перечесть, - в этот же день написал Матвей Иванович Петру Багратиону. - У нас, благодаря Богу, урон до сего часа мал». И в самом деле, после сражения было насчитано 300 убитых поляков, еще 248 человек попали в плен. Потери же казаков Платова составили 25 человек убитыми и ранеными.

На следующий день уланы генерала Турно решили взять реванш. В бой было брошено шесть польских полков в общей численностью 3600 человек. Они были уверены в немногочисленности казаков. Однако М. Платов, обладая отличной разведкой, ввел в сражение 13 своих полков, большинство из которых во вчерашнем сражении не участвовали. «Из шести полков неприятельских» едва ли осталась «одна душа», - вспоминал Матвей Платов, - У нас урон невелик по сему ретивому делу…».

В Польше до сих пор идут жаркие споры вокруг этого сражения, так как один из участников этого боя – Рожнецкий, является национальным героем. Считается, что Латур-Мобур намеренно принес его в жертву казакам. Однако историк В. И. Харькевич, который специально занимался этим вопросом, отметил, что Платов вел бой с большим искусством.

Казаки разведали, что в десяти верстах расположена кирасирская дивизия генерала Лоржа и конница Каменского. Поэтому донцы не стали заманивать поляков в ловушку, как того от них ожидали, а молниеносно – лавой - обрушились на противника. Интересно, что подошедшая бригада Тышкевича, увидев, с какой легкостью казаки истребляли элитных уланов Рожнецкого, не решилась вступить в бой. В рапорте о том бое Латур-Мобура сообщил о 600 погибших со стороны французской армии, но историки уверены, что речь идет о трех тысячах.

И всё-таки наступление Наполеона продолжалось. Это не могло не сказаться на моральном духе русских армий. И вновь победа казаков Платова уже над дивизией Себастиани, которая по Рудненской дороге направлялась к Смоленску, дала надежду на разгром армии Наполеона. Вот так написал об этом Матвей Иванович: «Неприятель пардона не просил, а войска российские, быв разъярены, кололи и били его. С нашей стороны, по милости Божеской, убитыми урон невелик, а более ранеными…»

После оставления Москвы Платов собрал на Дону поголовное ополчение. «Злодей в стенах Москвы, он всё в пепел обращает. Преградим путь врагу свирепому, умрем или выгоним его из Земли Русской», обратился он казакам. Земляки откликнулись на призыв своего атамана. Вскоре Михаил Кутузов доложил императору Александру I, что «26 полков, прибывших с Дону», сыграли важнейшее значение «в разбитии неприятеля». В частности, 27 октября 1812 года донцы разгромили войско маршала Е. Богарне, а через двадцать та же участь ждала войско маршала Нея.

«То был Платов со своими ордами, следовавшими по берегу Днепра, - вспоминал французский генерал Ф.-П. Сегюр. – Ней защищался от них, используя прикрытие леса. У французов осталось лишь одно мелкое оружие, которым не было возможности сдерживать казаков…». Точно так же в ноябре 1812 года в Борисове была уничтожена дивизия Портано. «В этом славном деле участвовали атаман Платов, полковник Чернозубов и мой товарищ Сеславин, - свидетельствовал В. Левенштерн, участник тех боев. – Им одним принадлежит честь истребления неприятельской армии».

По словам очевидца отступления Наполеона генерала Ф.-П. Сегюра, последним французом, который покинул Российскую Империю по мосту в городе Ковно, был маршал Ней, получивший после захвата русской столицы от французского императора титул князя Московского. «Он вышел из этой роковой России, показав миру беспомощность слепого счастья перед великой смелостью. Было восемь часов вечера, когда Ней перешел на союзный берег», - написал Сегюр. Вместе с ним ушло несколько сотен старой гвардии – всё, что осталось от великой армии Наполеона.

В тот же вечер Матвей Платов приказал своим войскам построиться на центральной площади города, где был совершен благодарственный молебен. Долго стояли донцы на коленях, вспоминали погибших казаков. Потом атаман отдал распоряжение о первом победном салюте.

После возращения в Петербург, Матвей Иванович был принят царем Александром I, который назвал атамана Войска Донского главным триумфатором победы над французами. Об этом было сказано в специальном императорском рескрипте от 1 января 1813 года.