Небо-Тенгри было верой Чингиз-хана, которая вбирала в себя остальные верования, а потому он был терпим ко всем религиям. Персидский историк Джувейни писал: «Ученых и отшельников всех толков он почитал, любил и чтил, считая их посредниками перед Господом Богом, и как на мусульман взирал он с почтением, так и христиан, и идолопоклонников миловал. Дети и внуки его по нескольку человек выбрали себе одну из вер по своему влечению… Хоть и принимают они [разные] веры, но от изуверства удаляются, и не уклоняются от Чингиз-хановой ясы [законов], что велит все толки за один считать и различия меж ними не делать». Трудно представить себе, чтобы у какого-то европейского короля дети приняли бы ислам, или мусульманские шейхи вдруг стали христианами или буддистами.

Исходная ментальность Чингиз-хана отличалась от «римского пути», который навязывал всем народам одну модель, строящуюся вокруг одного центра – Рима. Целью такой культуры было установление унификации и гомогенности. «Евразийский путь» ориентировался на сохранение культур присоединенных народов. Фундаментом империи Чингизхана была разнородность, цивилизационное многообразие. Россия по своей природе продолжательница евразийского пути, хотя европейская культура в течение столетий ей навязывала греко-римские принципы государственного устройства.

Очевидно, при таких пространствах, как в Тюркском каганате, империи Чингизхана или Золотой Орде эффективная система контроля исполнения законов становилась серьезной проблемой. Даже сегодня в России при самых современных средствах связи и наличии «вертикали власти», устроенной по последнему слову науки и техники, невозможно из Москвы добиться послушания во всех уголках необъятной страны. А как же мог Чингизхан держать в повиновении империю, по размерам, превосходившую Россию в два-три раза? Угроза наказания занимала далеко не главное место в системе исполнения законов у татаро-монгол. В то время от суда, мести, наказания всегда можно было «уйти в казаки», то есть бежать в степь. Объяснение кроется в ментальности. Тюрки, впоследствии татаро-монголы, связывали возникновение закона с Небом, божественным началом, и потому правовые предписания для них были незыблемы. Правитель был всего лишь передатчиком этих законов, посредником между Небом и людьми, а не источником права. И, конечно же, он не смел творить произвол. Татаро-монголы опасались нарушать законы не только потому, что им грозило наказание на земле, но из-за боязни небесной кары, которая могла обрушиться не только на нарушителя, но и на представителей их семейств или просто окружающих. Именно поэтому они стремились сурово наказать нарушителя сами, пока Небо не обрушило свой гнев также и на невиновных.

Впоследствии становится обязательным следование не только «Великой Ясе» (кодекс законов), но также и предписаниям Чингиз-хана. Конечно, со временем в странах-преемниках империи Чингиз-хана обновлялось правовое регулирование в силу изменения политической ситуации, увеличения оседлого населения, укрепления шариата, появления ханских ярлыков, которые выполняли функцию распоряжений, но элемент сакральности законов сохранялся. Так, ярлыки Джанибек-хана начинались словами: «Предвечного бога силою, великого гения-хранителя покровительством». На печати великого хана Гуюка в послании папе Иннокентию IV (1246 г.) было написано: «Силою вечного Неба беспредельной великой Монгольской державы хана ярлык». Сакральность законов обеспечивала правовое сознание. Это особенно было значимо на больших пространствах, где практически невозможно было наладить эффективный контроль над исполнением законов. Вот почему вера играла фундаментальную роль в конструкции империи Чингиз-хана.

Исполнительская дисциплина также обеспечивалась благодаря учету обычаев населения конкретной территории, а потому татаро-монгольское право включало: 1) обычное право (торё, адат) народов; 2) шариат; 3) «имперское» право, то есть наследие (предписания) Чингиз-хана в сочетании с ярлыками ханов. Такая правовая мозаика может показаться непривычной для европейского мышления, но именно приближенность законов к интересам «земли», то есть народов позволяла сохранить порядок на огромных пространствах.

Империя Чингизхана подает исторический пример для нынешней России, которой самим Небом предписано продолжать «евразийский», а не «римско-византийский» путь. Никакой силовой контроль на российских просторах, давно ставших не преимуществом, а бедой страны, невозможен. При Сталине работала идеологическая машина, боготворившая Ленина и затем его самого. Советская власть превратила коммунистическую идею в форму религии, иначе невозможно было добиться законопослушности населения. Продолжая эту логическую цепочку, можно утверждать, что сегодня Россия нуждается в «сакрализации» законов, иначе говоря, Конституция страны должна восприниматься как Библия или Коран. Правоведы меня обязательно поправят за некорректность терминологии, но посмотрите на США, ведь там не обсуждается правильность статей Основного закона – она незыблема, ей строго следуют. Она в полном смысле этого слова сакральна.

Другой урок Чингиз-хана для России состоит в том, что законы должны быть приближены к «земле», то есть к народам. Если говорить юридическим языком, субъекты федерации должны принимать свои законы, как это и предусмотрено Конституцией. В этом случае за их исполнением будет следить население и не понадобится огромная армия федеральных контролеров, озабоченных не исполнением законов, а толщиной своего кошелька.

Рафаэль Хакимов

http://www.business-gazeta.ru/readblog/2791/550/