Спор об Октябрьской революции продолжается. Спорят сразу обо всем. Чем она была вызвана — кризисом империи, ее отсталостью и невозможностью эффективного развития страны при самодержавии или, напротив, начавшимся ростом экономики, социального благосостояния, модернизацией, создававшей специфические трудности и конфликты? Была ли революция неизбежной или ее спровоцировали радикальные партии и политики? Народ, встав на сторону большевиков, оказался жертвой демагогии или сделал подготовленный десятилетиями всей предыдущей истории выбор? И так далее.

Но сегодня мы не будем искать ответы на глобальные вопросы, а просто перелистаем страницы замечательного, основанного на мало кому знакомых фактах исследования добросовестного, дотошного краеведа Михаила Виленского. Ветеран войны, педагог, он выполнил колоссальную работу. В книге «Забвению не подлежит» (том 1-й, Липецк, 1994) он дал интересную хронику событий 1917 года на липецкой земле. И, весьма вероятно, фрагменты, которые мы из нее выбрали, в какой-то мере приблизят читателя к пониманию столь сложного, масштабного и судьбоносного поворота в истории России, каким стала Октябрьская революция.

Поддержали миллионы

Критики большевизма утверждают: рабочие в царской России жили гораздо лучше, чем описано в тенденциозном горьковском романе «Мать». Да и крестьянство не бедствовало. Но так ли это достоверно?

«Жили рабочие семьи в невыносимых условиях. В 1913 году одна из буржуазных газет так отзывалась об общежитиях сокольских рабочих: «Трудно минуту провести в таких «свинарнях»-казармах, которые насыщены испарениями. Здесь дышат и спят, отдыхая от тяжелой работы, сотни людей. Здесь очаг заразы, который все растет и растет». Эта же газета, описывая труд и жизнь рудокопов, сообщала: «Руду добывают «дудочным» способом. Работа производится самым примитивным способом с большим риском для здоровья и жизни работающих. Людей опускают на веревках в глубину колодца при помощи ворота, руду подымают в ушатах (которые нередко обрываются и, падая вниз, раздавливают стоящих на дне), и хотя содержание железа большое, но при самой упорной работе можно едва выработать денег на пропитание».

«Что в это время происходило в деревне? Главной ее «болезнью» было нещадное разорение и расслоение малоземельных крестьянских хозяйств под воздействием капиталистических отношений. По статистическим данным за 1912 год, в Больше-Избердеевской волости из 17341 десятины крестьянской земли было продано 1118, арендовано за деньги и за отработки — 3578, взято исполу — 53 десятины, что составляет 25% всей пахотной земли волости; в Бутырской мобилизация земли составила 29,3%, в Грязинской — 40%, в Ивановской — 44,2%, в Кузьминской — 60%. Не лучше было положение крестьян с землей и в других волостях уезда. При переписке домашнего скота у крестьян в 1912 году оказалось: в Б.-Избердеевской волости из 2533 домохозяйств в 353 вообще не было скота (14%), в Бутырской — 3277 — его не было в 517 (15,8%), в Романовской — 14,9%, в Грязинской — 18,2%, в Кузьминской — 9,1%, в Сокольской — 22,3%, в Сырской — 21,8%. По этой же переписи 20,9% домохозяйств уезда значились бескоровными, с одной лошадью — 22,2%, без свиней — 63%, с одной лошадью и несколькими коровами — 4,3%, с несколькими лошадьми и несколькими коровами — 10,4%, а домохозяйств с одной лошадью и одной коровой было 26,9%. В среднем у крестьян было на одну душу чуть более одной десятины (1,02) земли. Зато крупные землевладельцы в земле не нуждались. Например, Бланк владел 1213 десятинами лучших земель, А.М. Базин — 530, А.М. Кожин — 4550, П.П. Шатилов — 1089, В.С. Салазкин — 2665, В.В. Галич — 809 десятинами».

«Если ко всему этому добавить, что крестьяне обязаны были платить многочисленные налоги — подоходный, поземельный, военный, подушную подать, земские и мирские сборы, то картина становится совсем безрадостной. Народное образование и здравоохранение были ничтожно развиты. Все это делает понятными побудительные мотивы революции. В ее победе были заинтересованы рабочие, крестьяне и торгово-промышленная буржуазия города и села».

«О настроениях крестьян липецкой деревни красноречиво говорит донесение вахмистра Сарафанова — унтер-офицера штаба Тамбовского губернского жандармского управления по Липецкому, Лебедянскому, Борисоглебскому уездам. Он доносил о том, что «30 и 31 декабря 1916 года в селах Шехманской волости Липецкого уезда крестьяне действительно не согласились ни на волостном, ни на сельских сходах составить приговоры на добровольную продажу хлеба в казну. При этом крестьяне считали, что если кое-какие излишки и окажутся, то в каждом селе есть беднота, да и сотни беженцев, которым необходимо и нужно беречь хлеб».

…Этот документ говорит о многом. Крестьяне хорошо понимали характер войны (Первой мировой. — Прим. ред.) как несправедливой, антинародной, грабительской. Они встали в открытую оппозицию всем властям. Отказ от продажи хлеба для ведения войны — одна из форм борьбы».

После Февраля

Формула «От Февраля к Октябрю» многим хорошо знакома. Отречение последнего императора, эйфория ожидания больших перемен, прекращения войны сменились недовольством политикой Временного правительства.

«Когда 1 марта в Липецке стало известно о том, что Николай II отказался от престола в пользу своего брата Михаила, то «отцы» города устроили в городской думе банкет, во время которого во всю силу своих легких кричали «ура», неизвестно, в честь ли революции или в честь Михаила Романова, портрет которого был помещен вместо портрета Николая II. Так встретила местная буржуазия весть о свержении самодержавия. Но рабочие, крестьяне и революционные солдаты встретили ее по-иному.

3 марта, на четвертый день революции, рабочие, революционно настроенная интеллигенция при активной поддержке солдат 191-го запасного полка разоружили полицию и освободили политических заключенных. В ознаменование победы трудящиеся города и уезда вместе с солдатами провели большую демонстрацию. Они организовали необычные торжества — похороны старого режима. Под звуки «Марсельезы» был сожжен специально изготовленный черный гроб с надписью: «Вечное проклятие дому Романовых!» Многолюдные колонны демонстрантов в сопровождении духового оркестра с красными знаменами и плакатами прошли через весь город.

Так закончились два торжества, в которых проявились разные классовые подходы к одному и тому же событию».

Но торжества закончились, а жизнь, трудная, скудная, военная, продолжалась.

«Липецкий уездный комиссар правый эсер Ларин сообщил телеграммой губернскому комиссару: «Уезд разложился, есть показатели преимущественного голосования за большевиков». Действительно, многие крестьянские выступления проходили под лозунгами большевиков. Ларин 24 августа 1917 года доносил губернскому комиссару Временного правительства: «Волна земельных беспорядков прокатилась по Липецкому уезду. Захваты лугов, земли и посевов совершились по селам после агитации моряков из Балтийского флота и тыловых солдат. В селе Кузьминка по удобренному и вспаханному пару, подготовленному под пшеницу, целою деревнею, сообща, засеяли рожь у дворянина Кохаевского, стравили вику и луга. Засеяли пар у крестьян-собственников, купивших несколько лет тому назад землю у помещиков».

«В сентябре и октябре 1917 года в Липецке, Грязях и других местах проходили массовые политические демонстрации трудящихся под лозунгами: «Долой Временное правительство!», «Вся власть Советам!».

Как и по всей стране…

Называя Октябрьскую революцию переворотом, некоторые историки пытаются создать иллюзию, будто установление советской власти было делом кучки леворадикальных экстремистов, а народные массы вели себя весьма инертно. Так ли это?

«Процесс установления новой власти в Липецком крае ускорился после того,как Москва оказала практическую помощь липецким большевикам. В конце ноября 1917 года в Липецк прибыл А. К. Сафонов, представитель ЦК и член Московского бюро РСДРП. Под его руководством липецкие большевики усилили работу по завоеванию на свою сторону трудящихся, по большевизации Совета. Сафонов выступал на митингах перед горняками, металлургами и рабочими других предприятий. И каждый раз, клеймя предательство меньшевиков и эсеров, отказавшихся признать декреты Советской власти о мире и о земле, Сафонов призывал трудящихся передать Советам всю полноту власти».

«В начале декабря 1917 года под руководством Липецкого комитета большевиков из шахтеров Липецких рудников, металлургов Сокольского завода, рабочих других предприятий были созданы вооруженные красногвардейские отряды. Революционно настроенные солдаты 191-го пехотного полка, возглавляемые полковым комитетом большевиков во главе с Пилявским, были приведены в боевую готовность.

В таких условиях в середине декабря были проведены выборы в Липецкий городской и уездный Советы. В итоге большевики получили абсолютное большинство голосов. Советы стали большевистскими. На первом же заседании городского и уездного Советов с участием представителей профсоюзов и солдатских комитетов 20 декабря 1917 года было объявлено о взятии Советами всей полноты власти в городе и на всей территории уезда. В состав уездного исполкома вошли большевики В. Н. Агте, К. К. Гонцов, Н. П. Агте, Д. Х. Пилявский, И. М. Кобляков, Ф. К. Зазаров, А. Г. Плишкин, И. И. Денисов, сочувствующие большевикам рабочие М. Лаухин, Ф. С. Игнатьев и несколько левых эсеров. Председателем Липецкого уездного исполнительного комитета был избран В. Н. Агте, а городского — Ф. С. Игнатьев».

Вместо эпилога

«Генерал Брусилов, которого перед Октябрем реакция пророчила на роль диктатора, в 1920 году заявил, что Октябрьская революция была «национальной потребностью». О том же писал в 30-е годы и популярный ныне философ Н. Бердяев. К такому выводу пришли и многие другие бывшие противники Октября».

http://www.lpgzt.ru/aticle/34722.htm