Великое Княжество Литовское и Польша.     Версия для печати     Отправить на e-mail
Династическая уния.

Великое Княжество Литовское заняло передовое место в истории юго-запада Руси. В ХIV веке оно было могущественнее Московского государства и имело большие возможности укреплять свое могущество и силу. Однако ему не суждено было сохранить это достояние, приобретенное великими князьями Миндовгом, Гедимином и Ольгердом. По превратной воле Ягайло Ольгердовича, захватившего великокняжеский престол после своего отца коварным и насильственным образом, государство утратило свою независимость и могущество. Заняв великокняжеский престол, Ягайло задумал жениться на польской королеве Ядвиге с целью стать польским королем и соединить Великое Княжество Литовское с Польшей. По его желанию начались переговоры сватов Ягайло и польских послов. Переговоры происходили в замке в Крево возле Вильно. В результате этих переговоров в 1385 г. был заключен договор, на основании которого Ягайло, став мужем Ядвиги и польским королем, обязался принять римо-католичество, крестить в католическую веру своих подданных литовцев-язычников и навсегда присоединить Великое Княжество Литовское к Польской короне. Этот акт известен в истории под названием “Кревская династическая уния.” Кревское соглашение было весьма выгодным актом для поляков и Польши, но для Великого Княжества Литовского это было предательством. Для личной выгоды и сомнительной государственной пользы Ягайло отдавал свое государство Польше.

В феврале 1386 года Ягайло принял римо-католичество с именем Владислав, обвенчался с Ядвигой и 5 марта того же года был провозглашен королем польским. Все эти торжества состоялись в Кракове, куда Ягайло прибыл в сопровождении своих братьев: Скиргайло, Свидригайло и двоюродного брата Витовта. Все они там приняли римо-католичество.

После коронации Ягайло в сопровождении многих поляков и польско-латинского духовенства прибыл в январе 1387 г. в Вильно. По их прибытии развернулась широкая миссионерская акция крещения в католичество литовцев-язычников. Ягайло принимал в этом деятельное участие: давал распоряжения и переводил проповеди миссионеров. Литовцы упорствовали, но их склоняли угрозами и подарками, раздачей сукна для одежды. Для крещеных литовцев в виленском и трокском районах открыли храмы и наделили их землями. В Вильно была учреждена епископская кафедра.

Ягайло пробыл в Вильно около года и возвратился в Краков, оставив вместо себя своего брата Скиргайло. Таким положением были недовольны князья и бояре Великого Княжества Литовского. Это недовольство использовал в своих интересах князь трокский Витовт Кейстутович, отца которого Ягайло уморил в тюрьме в Креве. Заручившись поддержкой крестоносцев, Витовт поднял восстание против Скиргайло и Ягайло. Под Гродно произошло сражение войск противников. Дело закончилось миром в Белзе в 1392 году. Ягайло уступил Витовту великокняжеский престол, а Киевское княжество дал Скиргайло, оставив за собой почетный титул верховного князя (Supremus dux) Великого Княжества Литовского.

Витовт оказался мудрым правителем. Он ревностно оберегал Великое Княжество Литовское от посягательства поляков и не позволял им вмешиваться в государственные дела. Когда королева Ядвига прислала Витовту письмо в 1398 году, в котором писала, что Ягайло, ее муж, отдал ей Великое Княжество Литовское в вено, вследствие чего она имеет право на ежегодную дань от него, Витовт созвал сейм в Вильно и спросил бояр, считают ли они себя подданными Польской короны в такой степени, что обязаны платить дань королеве? Все единогласно ответили: “Мы не подданные Польши ни под каким видом; мы всегда были вольны, наши предки никогда не платили дани полякам, не будем и мы платить им, остаемся при нашей прежней вольности.”

Великое Княжество Литовское имело в это время общего с Польшей врага — орден немецких крестоносцев. Витовт, объединившись с польскими войсками, выступил войной против этих врагов. В 1410 году произошло большое сражение с крестоносцами под Грюнвальдом (Восточная Пруссия), во время которого литовско-польские войска разбили противника. Это сражение окончательно уничтожило силы крестоносцев, вследствие чего они перестали быть угрозой для Великого Княжества Литовского и Польши. В результате победы Витовт присоединил к своему государству Жмудь в 1411 году, а в 1422 году, по договору с Ягайло в Мельнике, занял Сувалки.

Укрепив западные границы Великого Княжества Литовского, Витовт занялся дальнейшими завоеваниями. Он пытался покорить Псков и Новгород, но успеха не имел. На юге его беспокоили татары. Он направил туда войска и освободил от них Подолье, а в 1415 году достиг берега Черного моря у лимана, где утвердил южную границу своего государства.

Под конец жизни Витовт задумал сделать Великое Княжество Литовское королевством, чтобы обеспечить полную независимость от Польши. Этим важным государственным актом он хотел уничтожить династическую Ягеллонскую унию, которая была большой угрозой для самостоятельности Великого Княжества Литовского. Его поддерживал германский император Сигизмунд, заклятый враг Польши. С целью осуществления этой идеи Витовт созвал в 1429 году съезд соседних монархов в г. Луцке. На съезд прибыли: великий князь московский Василий — зять Витовта, германский император Сигизмунд со многими немецкими князьями, польский король Ягайло, датский король, валашский воевода, магистр прусский, литовско-русские князья, ханы татарские и многие знатные лица. На съезде монархов обсуждался вопрос о мерах борьбы с турками. Витовт решил воспользоваться этим съездом для своей коронации. Император Сигизмунд исхлопотал королевскую корону у папы, и немецкие послы должны были привезти ее в Луцк Витовту. Днем коронации был назначен праздник Успения Божией Матери 15 августа, потом торжество отложили до праздника Рождества Богородицы 8 сентября. Ягайло и поляки были против коронации. Они закрыли границы и не пропустили в Польшу германских послов, везших корону. Из-за их интриг коронация не состоялась, и гости, не дождавшись ее, вынуждены были уехать в свои уделы. Главным деятелем польской политики был краковский архиепископ Збигнев Олесницки. Оскорбленный поведением поляков, Витовт объявил, что корону возложит на себя в Вильно, куда и пригласил гостей. Олесницки пытался убедить Витовта не делать этого, но безрезультатно. Дело закончилось смертью Витовта, последовавшей неожиданно в конце сентября 1430 г. Было подозрение, что его смерть ускорили поляки.

Попытки разрыва династической унии.

Первую такую попытку сделал Витовт, когда хотел возложить на себя королевскую корону. Но поляки не допустили этого. После его смерти князья и вельможи Великого Княжества Литовского, съехавшись в Вильно в 1430 году, провозгласили великим князем Свидригайло (Льва-Болеслава) Ольгердовича. Вступление на отцовский великокняжеский престол он ознаменовал тем, что занял своими людьми все замки в Великом Княжестве Литовском и изгнал из них польских королевских служащих. Кроме того, он потребовал от Польши возвращения ему Подолья, которое поляки забрали самовольно. Поляки сильно обеспокоились такой политикой Свидригайло. Ягайло отправил к нему своего посла Володка, поручив сказать, что Свидригайло еще не действительный великий князь, потому что не утвержден на престоле поляками. Свидригайло возмутился словами Володка и ударил его по лицу, а затем приказал посадить в крепость. Ягайло выступил войной против Свидригайло. "Горче смерти была ему эта война против родной земли и родного брата,” — замечает польский историк Длугош, но она началась, велась с большим ожесточением, и пленным пощады не было. Жители Луцка с удивительным мужеством выдержали осаду королевского войска. Ягайло поспешил заключить перемирие, назначив срок и место для переговоров о вечном мире. Польские войска отступили от Луцка. Во время польской осады Луцка православные волыняне разрушили или сожгли все католические храмы в Луцкой области. Ненависть к полякам и католическому духовенству была очень сильна.

Съезд для заключения мира был назначен в Парчеве на Подлясьи, но Свидригайло туда не явился и своих послов не прислал. Поляки, не рассчитывая справиться с ним силой, так как на его стороне было православное население, решили коварством свергнуть Свидригайло с великокняжеского престола. Они послали своих агентов в Вильно уговаривать вельмож свергнуть Свидригайло и взять в великие князья Сигизмунда Кейстутовича, князя стародубского. Агенты имели успех: при их содействии был составлен тайный заговор, с помощью которого Сигизмунд стародубский неожиданно напал на Свидригайло и изгнал его из Вильно. Свидригайло отправился в Витебск и с помощью отрядов Смоленска, Луцка и других городов Великого Княжества Литовского продолжал войну с Сигизмундом и поляками. Когда войска его потерпели поражение под Вилькомиром, он решил искать помощи у западных королей, но для этого нужна была поддержка Римского папы. В надежде на эту поддержку Свидригайло согласился принять католическую унию и сделать ее государственной религией. На свою сторону он склонил смоленского епископа Герасима, для которого исхлопотал от Константинопольского патриарха сан митрополита. Но вскоре после этого он заподозрил Герасима в тайных сношениях с врагами и в 1435 году велел сжечь его в Витебске. Жестокая расправа с митрополитом отвернула православных от Свидригайло. Они перестали помогать ему в войне, которую он и проиграл.

После поражения Свидригайло король Ягайло созвал вельмож и католических прелатов в Вильно на совещание о делах Великого Княжества Литовского. Здесь было решено провозгласить великим князем Сигизмунда Кейстутовича. Заняв великокняжеский престол, Сигизмунд подчинил Великое Княжество Литовское Польше и замыслил ввести католичество по всей стране. Патриоты Великого Княжества Литовского были против политики Сигизмунда, они составили тайный заговор с целью убить его. Главными деятелями в заговоре были князья братья Иван и Александр Чарторыйские, виленский воевода Довгирд и трокский воевода Лелуша. Сигизмунд был убит в 1443 году в его замке в Вильно.

После Сигизмунда великолитовцы избрали на своем съезде в Вильно на великокняжеский престол 13-летнего Казимира Ягайловича, младшего брата польского короля Владислава IV. Когда молодой избранник Казимир прибыл в Вильно в сопровождении большой свиты поляков, великолитовцы, угостивши их до опьянения, ввели королевича ночью в кафедральный собор, возложили на него шапку Гедимина и великокняжескую мантию, подали в руку меч и провозгласили его великим князем литовским. Сделали они это тайно от поляков потому, что те и слышать не хотели о том, чтобы Казимир был великим князем литовским. У поляков были свои расчеты: они хотели сделать Казимира королевским наместником в Великом Княжестве Литовском и таким образом подчинить это княжество Польше. Но после провозглашения его великим князем поляки были поставлены перед свершившимся фактом. Они удалились в Польшу, а Казимир остался на княжении в Вильно.

С избранием и провозглашением Казимира великим князем великолитовские патриоты надеялись иметь его суверенным государем или господарем в Великом Княжестве Литовском. В помощь ему для управления государственными делами они избрали особых министров, которые составляли “Тайную раду.” Эта рада немедленно приступила к исполнению своих обязанностей без всякой санкции и вмешательства польского короля и поляков. В это время династическая уния прекратила свое существование, и Великое Княжество Литовское стало независимым от Польши государством.

Однако такое положение продолжалось недолго. Король Владислав IV погиб в сражении с турками под Варной, и поляки избрали в 1447 году на польский престол великого князя литовского Казимира, что опять восстановило династическую унию. Великолитовские патриоты приняли это избрание с большим огорчением, так как оно разрушало их планы на отделение Великого княжества Литовского от Польского королевства.

Последняя попытка разорвать династическую унию была сделана через 80 лет. Тогда польским королем и великим князем литовским был Сигизмунд I. Великокняжеская литовская рада отправила к нему в 1526 году послов с просьбой прибыть в Вильно для решения неотложных государственных дел и отпустить своего сына Сигизмунда Августа для вступления на литовский престол. При этом Великокняжеская рада просила короля приказать полякам “абы они тую корону, которая послана Великому Княжеству Литовскому (при Витовте), вернули к князю великому его милости, сыну вашея милости.” Они напоминают королю, что поляки “давно замышляют присоединить княжество к короне польской,” но они не желают быть подданными короны и что “когда то князьство будет иметь корону, тогда не так легко уже будет присоединить его к короне Польской, потому что одна корона не может быть вцелена в состав другой короны.” Из этих слов видно, что Великокняжеская рада имела намерение провозгласить Сигизмунда Августа королем Великого Княжества Литовского и этим актом объявить свое государство королевством. По их убеждению, корона могла бы спасти это княжество от поглощения его Польшей.

Король исполнил просьбу Великокняжеской рады, но сделал это в интересах и для пользы Польши. В 1529 году он принял 9-летнего королевича в Вильно, позволил торжественно провозгласить его великим князем, но на коронование его не согласился. Вскоре после этого он увез его в Польшу, где поляки на сейме в Петрикове избрали его на польский престол. Только на усиленные требования великолитовских послов на Берестейском сейме в 1544 году король согласился отпустить в Вильно своего сына, куда он и отправился прямо с сейма. В Вильно он занял великокняжеский престол и управлял государственными делами при помощи Великокняжеской рады. Когда в феврале 1548 года король Сигизмунд I скончался, общим государем для Польши и Великого Княжества Литовского стал Сигизмунд Август.

Политика поляков в отношении Великого Княжества Литовского.

Уже в начале княжения Витовта у поляков зародилось опасение, что он поведет свое государство по пути, который приведет к ослаблению или полному уничтожению династической унии двух государств: Великого Княжества Литовского и Польши. Чтобы не допустить этого, они добились на Виленском сейме в 1401 году в присутствии короля Ягайло и великого князя Витовта особого постановления: после смерти Витовта Великое Княжество Литовское должно быть возвращено под власть польского короля, великолитовцы не избирают себе великого князя без поляков и поляки не избирают себе короля без великолитовцев. Таким постановлением они хотели закрепить связь двух государств, имея в виду в дальнейшем полное их соединение.

В своей политике по отношению к Великому Княжеству Литовскому поляки сознавали, что на пути к осуществлению их плана лежат серьезные препятствия, которые надо упразднить. Препятствиями были различия в религии, национальности, языке и во всем укладе государственной, церковной и народной жизни. Господствующей религией в Великом княжестве Литовском была православная вера, а в Польше — римо-католическая; государственным языком в Великом Княжестве Литовском был белорусский или русский, а в Польше — польский; Великое Княжество Литовское было монархией наследственной, в то время как поляки избирали себе короля. Эти расхождения являлись большой помехой для объединения двух государств в одно.

В те времена важной государственной силой была аристократия и шляхта. В Великом Княжестве Литовском и в Польше эти слои общества играли великую роль в государстве. В своих унийных планах поляки решили обратить внимание на великолитовскую шляхту и аристократию. Первой их задачей было обратить в католичество шляхту и аристократию и полонизировать ее, чтобы таким образом сделать ее послушной в проведении своих планов. На польской стороне были король и фанатически настроенное польско-латинское духовенство. Эти силы действовали дружно, используя все возможности и средства. Первым этапом задуманного плана было проведение закона о том, чтобы все высшие государственные должности в Великом Княжестве Литовском занимали только лица римо-католического вероисповедания и чтобы великолитовской шляхте, принявшей католичество, предоставлены были привилегии, уравнивавшие ее с польской шляхтой. Такое узаконение было проведено в 1413 году на Городельском сейме. Польский король утвердил это узаконение вопреки протестам православных послов, присутствовавших на сейме. На этом же сейме было вынесено постановление, закрепляющее унию между Великим Княжеством Литовским и Польшей, а также введено административное деление Великого Княжества Литовского по примеру Польши на воеводства. Все эти мероприятия поляков на Городельском сейме были направлены против государственных и национальных интересов Великого Княжества Литовского, но зато служили на пользу Польше.

Поляки не ошиблись в своих планах, вводя городельские привилегии для великолитовской шляхты. В результате этого многие знатные роды княжеские и влиятельной шляхты перешли из православия в католичество в погоне за привилегиями и высшим положением в государстве, а потомки их при помощи католичества полонизировались.

Свою работу по созданию унии поляки проводили в Великом Княжестве Литовском разными путями. С одной стороны, они окатоличили и полонизировали великолитовскую аристократию и шляхту, а с другой стороны, сами устремлялись на земли этого княжества, получая от короля государственные должности, покупая там себе имения, женясь на православных богатых невестах, переводя их в католичество и приобретая их имения в приданое. Великолитовские православные послы жаловались королю на сейме в Бресте в 1542 году, что в “Литве и Руси уряды и тиунства розданы ляхам.” Король обвинил во всем самих великолитовцев, обещал не давать полякам урядов, но на деле все осталось по-прежнему.

Государственные деятели Великого Княжества Литовского видели наплыв поляков на их родину, но остановить это не имели силы. При составлении “Литовского статута” в 1522-1529 годах они ввели пункты, запрещающие полякам, как иностранцам, приобретать земельные угодья и занимать государственные должности в Великом Княжестве Литовском. Но это запрещение королем и поляками игнорировалось. Полонизация стран княжества продолжалась.

Великолитовские патриоты относились к полякам с недоверием и энергично отражали их посягательства на суверенные права их государства. Они добивались от короля подтверждения независимости Великого Княжества Литовского выдачей особых королевских грамот. В некоторых случаях им это удавалось. Так, например, на сеймах в Вильно в 1401 году, в Городле в 1413 г., а также актами Казимира в 1447 г., 1452 г. и 1457 г., привилегиями Александра в 1492 и 1499 годах, Сигизмунда в 1506 году такие подтверждения выдавались.

Наиболее влиятельными государственными деятелями в Великом Княжестве Литовском были князья Радзивиллы, Острожские, Збаражские, паны Ходкевичи, Сапеги, Тышкевичи и многие другие. Они решительно были против присоединения своего отечества к Польше и ревностно оберегали его суверенные права: территорию, органы власти административной, законодательной и судебной. В представлении великолитовцев династическая уния была лишь союзом двух самостоятельных государств, которые обязаны были жить между собой в мире и согласии, оказывать взаимную помощь в войне с врагами, содействовать развитию благоустройства и мощи обоих государств. Поляки об этом думали иначе. Они стремились использовать династическую унию для присоединения Великого Княжества Литовского к Польше, полной полонизации его земель и введения католической веры среди православного населения.

При таком расхождении во взглядах нельзя было и думать о возможности достижения соглашения между поляками и великолитовцами об объединении двух государств. Поляки это понимали и решили действовать более испытанными и эффективными средствами. Они убедили короля Сигизмунда II Августа ускорить дело присоединения Великого Княжества Литовского к Польше, использовав для этого свою королевскую власть. Король видел благополучие княжества только в его соединении с Польшей. В этом отношении он был на стороне поляков и защищал интересы Польского королевства. На сейме в Варшаве в 1563-1564 гг. он подписал заготовленный поляками акт об отречении от всех своих наследственных прав на великокняжеский престол в Великом Княжестве Литовском и о передаче этих прав польскому королю. Акт был внесен в конституцию сейма 1564 года и объявлен в форме особой королевской декларации. Все присутствовавшие на сейме послы и сенаторы Великого Княжества Литовского подписали этот акт, за исключением князя Радзивилла Черного, который один понимал, что этим актом предрешалась судьба Великого Княжества Литовского как самостоятельного государства.

Только после Варшавского сейма великолитовские государственные деятели увидели всю опасность для своего государства подписанного ими акта. На сейме в Гродно в 1568 году они подали королю в письменной форме свои пожелания о сохранении самостоятельности Великого Княжества Литовского.

В ответ на это король увещевал их согласиться на присоединение княжества к Польше. Но великолитовские послы не согласились на увещания короля, а потребовали удовлетворения своих пожеланий. Король обещал им рассмотреть этот вопрос на предстоящем сейме в Вильно. Но не успели послы разъехаться из Гродно после сейма, как стало известно, что король созывает сейм не в Вильно, как обещал, а в Люблине в конце 1569 года.

Люблинская уния.

Королевские известительные грамоты о созыве в Люблине сейма были разосланы в конце октября 1568 года. Срок открытия его назначался на 23 декабря 1569 г., но открытие состоялось только 10 января 1570 года. На сейм прибыли король и около 160 послов и сенаторов из Польши и Великого Княжества Литовского. Маршалком сейма был избран дрогичинский староста Станислав Сендивой Чарнковский, поляк. После избрания он произнес речь, в которой восхвалял короля и польский народ, а затем перешел к делу унии. В заключение он просил короля завершить начатое дело объединения двух государств в одно тело и один народ. Затем в том же духе говорил католический краковский архиепископ, и после него произнес речь король.

Заседания сейма продолжались с малыми перерывами до 12 августа. Послы Великого Княжества Литовского отказались принимать участие в прениях по вопросу государственной унии. Король и поляки настаивали. Видя решительное наступление на них поляков, великолитовские послы престали являться на общие заседания, а устроили свои заседания отдельно. Не находя возможным вести прения об унии, они разъехались по домам к началу марта. Перед отъездом они подали королю свои условия унии, которые состояли в следующем: Великое Княжество Литовское и Польша будут иметь общего государя, избранного на съезде равного числа представителей двух государств; избранный король коронуется сперва в Кракове, а затем — в Вильно, при этом подтверждает и там, и здесь права каждого государства, возглавляемого им; оба народа будут иметь общие сеймы, созываемые Польше и в Великом Княжестве Литовском по очереди; Великое Княжество Литовское и Польша будут иметь свои отдельные сеймы, свои сенаты, свои государственные печати; будет сохраняться территориальная собственность Великого Княжества Литовского, причем поселение поляков в этом государстве будет допускаться, но чины и должности сохранятся только за коренными гражданами Великого Княжества Литовского. Были и другие условия унии, менее важные в государственном отношении.

Эти условия проекта унии вызвали сильное негодование у поляков. Они постановили обсуждать дело унии без участия послов Великого Княжества Литовского. На очередном заседании они составили следующие условия инкорпорации Великого Княжества Литовского: упразднить все прежние привилегии, данные Великому Княжеству Литовскому и его шляхте; объявить королевским указом о принадлежности Волыни и Подлясья Польше; привлечь татар на сторону поляков, чтобы этого не сделала Литва; назначить гетмана и обеспечить границы, обдумав меры для безопасности короля, когда тот поедет в Литву. При этом король объявил, что отдает Польше Волынь и Подлясье и что теперь вторично дарит ей Великое Княжество Литовское, в том числе все свои литовские имения, как наследственные, так и приобретенные, сохраняя их за собою только пожизненно.

Исполнение пунктов инкорпорации Великого Княжества Литовского началось с присоединения Подлясья. Подлясских послов заставили присягнуть на аннексию их родины в состав Польши 5 марта. Сделали они это под угрозой отнятия у них должностей и привилегий. Оформление затянулось до апреля.

Вслед за Подлясьем принялись за аннексию Волыни. На 15-е мая вызвали волынских послов, но те к сроку не прибыли. Отложили дело до 23 мая. Послали им угрозы отнятия их имений и баниций (изгнание). На этот вызов начали прибывать волынцы: кн. Збаражский, кн. Чарторыйский, кн. Острожский и другие волынские послы и сенаторы. Всех их заставляли присягать на аннексию Волыни. Эта процедура проходила в драматической обстановке.

За Волынью последовало оформление присоединения Подолья или Браславского воеводства. По очереди присягали: воевода Роман Сангушко, каштелян кн. Капуста и многие паны из этого воеводства.

Пришла очередь аннексии Киева и Киевского воеводства. Она началась 1 июня. Спор между поляками и киевскими послами был крайне возбужденный. Каждая сторона уверяла другую, что судит и говорит так, как внушает Бог и совесть, хотя мнения их были разными до противоположности. Киевские послы не соглашались на инкорпорацию Руси-Украины. Дело кончилось объявлением королевского декрета от 4 июня, которым Киев и вся Украина с городами: Черкасы, Канев, Белая Церковь, Остер, Любечь и др. города Киевской Руси присоединялись к Польше. Декрет был принят поляками с радостью и громкими рукоплесканиями. После этого началась присяга украинских послов. Первым присягнул воевода киевский князь К. Острожский. Все присягали под угрозой конфискации имущества за неподчинение королевской власти и польским законам. Характерно, что волынские послы шли заодно с поляками в требовании аннексии Руси-Украины.

Ободренные успешным оформлением присоединения украино-русских земель, поляки приступили к инкорпорации оставшейся части Великого Княжества Литовского: Беларуси и Литвы. Прения по этому делу возобновились в начале июня. На грозный вызов короля прибыли некоторые литовско-белорусские послы и сенаторы. Сильную речь произнес 7 июня на заседании сейма в присутствии короля и литовско-белорусских послов Иван Ходкевич, староста жмудский, от имени литовско-белорусских послов. Он говорил следующее: “Неприятель во время перемирья не нарушал собственности, а нас, живущих в вечном мире и братстве с вами, господа поляки, лишаете нас этого права. Справедливости мало на земле! Но Бог такой несправедливости с нами не потерпит: рано или поздно, но расчет будет.” Отвечал ему краковский архиепископ, увещевая белорусско-литовских послов согласиться на унию. Ходкевич ему ответил: “Не знаю, какая то будет уния, когда мы видим, что уже теперь между вами в сенате сидят литовские сенаторы. Вы уже обрезали нам крылья! Между вами сидят воеводы: волынский, киевский, подлясский, подольский, между вами и другие наши сенаторы-каштеляны. Впрочем, дайте нам привилегию на унию, мы ее обсудим.” Ему дали текст условий присоединения Великого Княжества Литовского, выработанный поляками. Белорусско-литовские послы, ознакомившись с этими условиями, составили свои и предложили королю, но он и поляки их отвергли. Переговоры затянулись на несколько дней и были весьма утомительны, особенно тяжелы они были 24 и 25 июня. Белорусско-литовские послы заседали в отдельном от поляков зале. Убедившись в безуспешности своих усилий защитить независимость родного государства после аннексии Украины, Волыни и Подлясья, белорусско-литовские патриоты, истомленные физически и духовно, согласились на присоединение их к Польше, положившись на волю короля. Их крепкий фронт стояния за независимость Великого Княжества Литовского был разрушен отпадением от них русско-украинских послов и сенаторов. После этого литовско-белорусским послам было не с кем защищать самостоятельность своего государства. В этом заключалась их великая трагедия, которая впоследствии стала трагедией белорусско-литовского и русско-украинского народов.

Акт объявления унии Великого Княжества Литовского с Польшей назначен был на 28 июня. К 10 часам утра в этот день собрались в замке сенаторы и послы. От имени литовско-белорусских послов и сенаторов перед королем Сигизмундом Августом выступил с пламенной речью все тот же Ходкевич. В страстном выступлении он взывал сохранить привилегии Великого Княжества Литовского и государственную печать его “ради чести бывшего Литовского государства,” целость которого защищали кровью белорусы, литовцы и русины-украинцы. “Нам уже не к кому обратиться за помощью, — со слезами говорил Иван Ходкевич, — разве только к Богу и к вам, милостивый государь наш, как защитнику наших прав и Божию помазаннику... Приносим вам нижайшую просьбу: так провести к концу это дело, дабы оно не влекло за собою порабощения и позора нам и потомкам нашим... Мы теперь доведены до того, что должны с покорною просьбою пасть к ногам вашего величества.” При этих словах все литовско-белорусские послы и сенаторы пали на колени, а Ходкевич продолжал: “Именем Бога умоляем тебя, государь, помнить нашу службу, нашу верность тебе и нашу кровь, которую мы проливали для твоей славы. Благоволи так устроить нас, чтобы всем нам была честь, а не посмеяние и унижение, чтобы сохранены были наше доброе имя и твоя государева совесть. Именем Бога умоляем тебя помнить, что ты нам утвердил своею собственною присягою.” После речи Ходкевича литовско-белорусские сенаторы и послы встали с плачем. “Из нас, поляков, — замечает автор “Дневника,” — редко кто не плакал, или не был взволнован от жалости, потому что многие сенаторы плакали.” Белорусам отвечал краковский архиепископ, утешая их унией. Краткую речь сказал и король, уверяя в своей полной благосклонности и заботливости об их благе, как только они исполнят его волю об унии. Поздно закончилось заседание, когда дело унии было утверждено и провозглашено.

На следующий день — праздник святых апостолов Петра и Павла — в люблинских костелах уже пели “Тэ Дэум,” а польские ксендзы призывали своих прихожан благодарить Бога за счастливое для Польши событие. Литовско-белорусские патриоты тяжело скорбели и плакали о своей родине.

1 июля литовско-белорусские сенаторы и послы были приведены к присяге на верность унии, т.е. на включение своего государства в состав Польши. Все совершилось по воле короля и поляков, мечтавших об этом событии со времен Ягайло. Великое Княжество Литовское, в три раза превосходившее по размерам Польшу, опустилось до уровня придатка польской короны. В этом случае Польша оказалась на положении берущей, а Великое Княжество Литовское — дающей стороны. Великое Княжество Литовское перестало существовать после 350-летнего государственного бытия. Великолитовские государственные мужи в течение 175 лет энергично защищали самостоятельность своего государства от посягательства поляков, воевали за его независимость с Москвой и крестоносцами, но до конца не выдержали и сдались на милость короля и поляков. Но милость им не была оказана. Поляки имели собственные идеи и стремления, совершенно противоположные патриотическим чувствам литовско-белорусских патриотов.

Перед закрытием Люблинского сейма король подписал привилегию на унию, пункты которой сводились к следующему: 1) утверждается вечное слияние государств Великого Княжества Литовского и Польши в одно тело, один народ, одно государство — Ржечь Посполитую с одним всегда королем; 2) прекращается отдельное избрание и возведение на престол великого князя литовского, но сохраняется название Великого княжества; 3) у соединенного государства должны быть общий сенат и общие сеймы под председательством общего короля; 4) отдельные государственные сеймы в Великом Княжестве Литовском упраздняются; 5) общие же сеймы созываются в Польше; 6) король сохраняет в целости все права и привилегии, вольности, почетные и служебные должности, звания, княжеские титулы, шляхетские роды в землях соединенных государств и суды; 7) присяга будет приноситься одному Польскому королевству; 8) представители соединенных народов обязуются помогать один другому и поровну делить счастье и несчастье; 9) сношения и союз с другими народами должны вестись с согласия представителей обоих народов; 10) монета общая; 11) все таможенные водные и сухопутные пошлины упраздняются, кроме обыкновенных купеческих пошлин; 12) отменяются все постановления, запрещавшие или ограничивавшие приобретение земельных владений обывателями одной страны в другой и др. Эти привилегии подписаны всеми присутствовавшими послами и сенаторами литовско-белорусскими, русско-украинскими и польскими с приложением подвесных печатей, как было тогда в обычае. На основании этого акта Беларусь перешла во власть Польши и поляков. Дальнейшая доля ее — католизация и полонизация.

Причины успеха Люблинской унии.

На фоне драматической борьбы за свободу и независимость Великого Княжества Литовского особенно ярко выделялись литовско-белорусские государственные деятели и патриоты. Среди них в первых рядах находились князья Радзивиллы: Николай Черный (умер в 1565 г.) и Николай Рыжий — воевода виленский, титуловавший себя: “Мы, Николай Радзивилл, Божиею милостию князь Олотский и Несвижский”; Иван Ходкевич — староста жмудский, Евстафий Волович — староста берестейский, Николай Нарушевич — подскарбий литовский и Пац — каштелян витебский, которые вместе с другими великолитовцами смело и энергично защищали интересы своего государства до последней возможности. И если бы не выход из их рядов русско-украинских сенаторов и послов, перешедших на сторону поляков и присягнувших на присоединение их отечества к Польше, как например, князья: К. Островский — воевода киевский, Чарторыйский — воевода волынский, Сангушко — воевода браславский и винницкий и многие другие, то Люблинская уния 1569 года вызвала бы открытую войну Великого Княжества Литовского с Польшей. Литовско-белорусские патриоты, не желая отдавать Польше свое государство, готовились к такой войне и рассылали грамоты с призывом к ней. Поляки считались с возможностью войны и на Люблинском сейме обсуждали меры ее предотвращения. Эта военная угроза миновала лишь тогда, когда на сторону поляков перешли русины-украинцы, а белорусы предоставлены были сами себе. Без активной военной помощи Руси-Украины белорусы не в состоянии были воевать с Польшей, именно поэтому Иван Ходкевич с отчаянием воскликнул на Люблинском сейме, обращаясь к русско-украинским послам: “Вы уже обрезали нам крылья!”

Ив. Малышевский, написавший монографию о Люблинской унии, выражает мнение, что волыняне и подлесяне имели свои счеты с белорусами и тяготились их управлением, а также соблазнились польскими шляхетскими привилегиями, которыми хотели пользоваться. Подобные причины, по-видимому, существовали и в других областях Руси-Украины. Помимо того, волынцев тесно связывала с киевлянами общность национальных интересов. Они считали Киев своей столицей и не мыслили остаться без него, поэтому дружно голосовали вместе с поляками за присоединение его к Польше. Русины-украинцы предпочитали находиться под властью польского короля, чем великого князя литовского.

Роковую услугу в деле присоединения Великого Княжества Литовского к Польше оказала московско-русская война с Великим Княжеством Литовским, начавшаяся из-за Ливонии и Смоленска. В этой войне московские войска заняли в 1563 году Полоцк и опустошили северную часть Беларуси до самого Вильно. Истомленные войной великолитовцы предложили царю Ивану Грозному мир, уступая ему Полоцк и Смоленск. Но Иван Грозный сказал великолитовским послам в присутствии своих бояр: “За королем наша вотчина извечная: Киев, Волынская земля, Полоцк, Витебск и многие другие города русские, а Гомель отец его взял у нас во время нашего малолетства: так пригоже ли с королем теперь вечный мир заключать?” Война продолжалась. Великолитовские войска и воеводы храбро сражались с московскими войсками, защищая свою родину.

Поляки со злорадством следили за ходом военных действий и радовались, что их союзники истекали кровью в войне и слабели. Они рассчитывали, что чем больше воеводы Великого Княжества Литовского потеряют сил в войне, тем менее они будут опасны в деле присоединения их государства к Польше. Когда великолитовцы просили поляков предоставить им военную помощь для продолжения войны с Москвою, те бесцеремонно предлагали им присоединиться к Польше. Поляки подстрекали к войне короля и великолитовцев, но сами не спешили помогать. Они стали помогать, лишь когда заслышали о притязаниях московского государя на Киев, Волынь, Подолию и даже Галицию, но помогали плохо, показывая больше задор, чем усердие и умение. Польская политика в отношении своих союзников великолитовцев в то время была коварной и велась ловко и нагло. Москва же своим военным нажимом толкала великолитовцев прямо в объятия поляков. Впоследствии поляки откровенно говорили, что московско-литовская война пригнала Великое Княжество Литовское к унии с Польшей. Эта несвоевременная война окончательно погубила Великое Княжество Литовское. Москва помогла полякам подчинить это княжество себе. Не будь этой войны, государственные великолитовские патриоты еще долго отстаивали бы суверенные права своего государства и не пошли бы на унию с Польшей.

http://probrest.com/content/view/53/