Из летописей известно, что в 1553 году, когда еще не было ни Британской империи, ни Архангельска, английская морская экспедиция под командованием адмирала флота сэра Хью Уиллоуби открыла для европейцев путь северными морями к устью Северной Двины. Торговую экспедицию снарядило «Общество купцов-предпринимателей» для отыскания северо-восточного прохода через арктические моря в Китай и Индию.

Из трех кораблей эскадры уцелел лишь один, капитаном которого был английский мореплаватель, главный кормчий флотилии Ричард Ченслер. 24 августа 1553 года Ченслер высадился в Никольском устье Северной Двины. Сохранился подробный рассказ летописца о приезде в Холмогоры на «малых судах» посла «Рыцарта» (Ричарда) «от английского короля Эдварда» с гостями (купцами). 

Ченслер благополучно добрался до Москвы. Иван IV Грозный устроил английскому мореплавателю торжественный прием. Русский царь выразил желание установить торговые отношения с Англией. В марте 1554 года Ченслер покинул Москву, получив грамоту на право свободной торговли с Московским государством, и благополучно вернулся в Лондон.

26 февраля 1555 года в Лондоне была организована «Московская (русская) компания», которая направила Ченслера своим представителем в новую экспедицию в Белое море. В ноябре 1555 года Ченслер вновь прибыл в Москву и заключил торговый договор с русским правительством. 20 июля 1556 года Ченслер вместе с первым русским послом в Англии Осипом Григорьевичем Непеей (вологодским наместником) вышел из порта Св. Николая в Англию. Русское посольство сопровождали 10 холмогорских купцов. На подходе к берегам Шотландии корабль Ченслера попал в сильный шторм. Сам Ченслер вместе с сыном погиб, спасая русское посольство.

Русский посол О.Г. Непея удалось прибыть к английскому двору. В марте 1657 года прошли знаменательные переговоры, а в апреле была подписана Декларация об установлении дружественных отношений между Англией и Россией. В соответствии с ней английские купцы получили право беспошлинной торговли в России, а русские – в Англии. В мае О.Г. Непея вернулся в Москву с отчетом о поездке. «Московская компания» английских купцов просуществовала свыше 300 лет до конца XIX века, ее агенты вплоть до 1819 года совмещали обязанности английских консулов в Архангельске.

Ченслер составил описание своего путешествия 1553—1554 годов, содержащее одно из наиболее ценных свидетельств иностранцев о Московском государстве XVI века и положившее начало русской теме в сочинениях английских путешественников XVI -XVII веков. 

***

Ричард Ченслер

Книга о великом и могущественном царе России и князе московском.

Новое плавание и открытие царства Московии по северо-западному пути в 1553 году, предпринятое рыцарем сэром Х. Уиллоуби и выполненное Ричардом Ченслером, старшим кормчим плавания. Написано на латинском языке Климентом Адамсом.

Когда наши купцы заметили, что английские товары имеют мало спроса у народов и в странах вокруг нас и что эти товары, которые иностранцы когда-то на памяти наших предков настойчиво разыскивали и желали иметь, теперь находятся в пренебрежении и цены на них упали, хотя мы их сами отвозим к воротам наших покупателей, а между тем иностранные товары дают большую прибыль и цены на них сильно поднимаются, некоторые почтенные граждане Лондона, люди большой мудрости и заботящиеся о благе своей родины, начали раздумывать между собой, как бы помочь этому тяжелому положению. 

Им казалось, что средство удовлетворить их желание и изжить все неудобства имеется налицо, ибо, видя, как удивительно растет богатство испанцев и португальцев вследствии открытия новых стран и поисков новых торговых рынков, они предположили, что могут добиться того же саиого, и задумали совершенно новое и необыкновенное морское путешествие. А так как в то время случилось, что в Лондоне находился некто Себастьян Кабот, муж в те времена знаменитый(1), то они начали с того, что прилежно советовались с ним, и после многих переговоров и совещаний было в конце концов принято решение, что будут приготовлены и снаряжены три корабля для исследований и открытий в северных частях света, чтобы найти нашим людям путь и проход для путешествий в новые неизвестные государства. 

Требовалось предусмотреть очень многое в этом тяжелом и трудном деле, поэтому они прежде избрали почтенных и мудрых людей и составили нечто вроде сената или общества, чтобы совместно обсудить, дать свои заключения и озаботиться заготовлением необходимых и полезных вещей на всякий случай. Общество сочло полезным, чтобы публичным порядком была собрана некоторая суммаа денег на снаряжение кораблей. Чтобы не обременять каждое лицо слишком большими издержками, было решено, что всякий, кто желает быть членом общества, уплачивает долю в 25 фунтов; благодаря этому в короткое время собрали сумму в шесть тысячь фунтов и купили три корабля, кторорые в значительной мере были перестроены и отделаны. 

Я не знаю, чему в этом деле отдать предпочтение - заботливости ли купцов или прилежанию кораблестроителей: купцы доставили крепкий, хорошо выдержанный строевой лес; кораблестроители же, работая изо дня в день с величайшим исскуством, приготовили корабли к отправке. Они проконопатили, осмолили их и сообщили им крепость и стойкость. Они узнали, что в некоторых местах в океане водятся черви, которые проникают в самый крепкий дуб и проедают его, и, чтобы предохранить моряков и остальных участников путешествия от такой опасности, они покрыли часть киля тонким свинцовым листом. 

После того как корабли были остроены и снабжены оружием и артиллерией, последовала новая забота, не менее настоятельная и трудная, чем первая, а именно - забота о съестных припасах, которые надо было иметь в количестве, соответствующем сроку и длине путешествия. Они заранее решили плать в восточную часть света, но так как море в том направлении было закрыто и туда можно проникнуть тоьько северным путем, а с другой стороны, было неясно, есть ли в той стороне проход или нет, они решили снабдить корабль но 18 месяцев по такому расчету: мудро предвидя, что нашим людям придется плыть по ужасно холодным странам, они положили, что следует иметь припасов на шесть месяцев, чтобы доехать до места, столько же, чтобы оставаться на место, если крайние зимние холода помешают их возвращению, и столько же на время обратного плавания. 

Когда провиант был заготовлен и свезен на корабли вместе с вооружением м всякими другими припасами, потребовались достаточно хорошие капитаны и руководители этого огромного предприятия. Хотя очень мнгоие (в их числе были и совсем неопытные люди) предлагали свои услуги, особенно настойчивое желание, чтобы ему были поручены заботы и руководство предприятием, выражал некий сэр Хью Уиллоуби, храбрый дворянин, знатного происхождения. Компания ставила его очень высоко в сравнении с другими, как вследствии его представительной внешности (он был высокого роста), так и его замечательного исмскуства в делах военных. 

Таким образом, в конце концов они и постановили избрать его начальником плавания и назначили адмиралом с полной властью и подчинением ему всех остальных лиц. Получить в управление другие корабли также желали очень многие и предлагали услуги, но по общему согласию был избран некто Ричард Ченслер, человек пользовавшийся большим уважением за свой ум. С ним связывались наибольшие надежды на то, что предприятие будет выполнено. Он был выдвинут неким господином Генри Сиднеем, благородным молодым дворянином, очень близким к королю Эдуарду. 

Вслед за этим самым серьезным людям показалось необходимым расспросить, поискать и выяснить все, что можнобыло узнать о восточных частях света. послали за двумя татарами, служившими в то время в королевских конюшнях, и позвали переводчика, через которого их расспрашивали о их странах и обычаях их народа. Но они не были в состоянии ответить ничего , касающегося дела, будучи более привычны (как это и сказал весело и откровенно один из них) пьянствовать, чем изучать строй и наклонности народов. 

После большого шума и разных разговоров пришли, наконец, к решению назначить срок для отплытия судов, так как многие были того мнения, что значительная часть лучшего времени года уже упущена, и что если срок отплытия будет еще отдален, то путь будет остановлен и прегражден силой льдов и холодного климата. В силу этого было единогласно решено, что если будет угодно Богу, то 20 мая капитаны и матросы сядут на корабли и отплывут из Рэтклиффа с началом отлива. В назначенный день все, простившись с близкими, кто с женой, кто с детьми, кто к родственниками, кто с друзьями, более дорогими, чем родня, были на месте, готовые к отплытию. Подняв якоря, они двинулись с началом отлива и, идя тихим ходом, дошли до Гринича. Большие корабли вели на буксире лодки, шедшие на веслах, и моряки, все одетые в уэчет, т.е. небесно-голубые суконные одежды, сильно гребли, старательно направляя путь. 

Как они подошли к Гринвичу, где в то время был королевский двор, и когда о приходе кораблей разнеслись первые вести, придворные выбежали из дворца и собрался простой люд, густой толпой стоявший наберегу. Члены Тайного Совета смотрели из окон дворца, остальные взобрались на верхушки башен. Тут корабли дали артеллирийский залп, выстрелив из всех орудий на военный и морской образец, так что в ответ зазвучали вершины холмов, а долины и холмы отозвались эхом; моряки же так закричали, что небо зазвенели от шума. Кто стоял на корме и жестами прощался с друзьями, как умел, кто расхаживал над люками, кто карабкался на ванты, кто стоял на реях, кто на марсе. Коротко говоря, это было некоторым образом настоящее торжество для зрителей. Но увы! Добрый король Эдуард, в честь которого, главным образом, это все было устроено, не присутствовал при этом зрелище вследствие болезни, а недолго спустя после отплытия этих судов последовало печальное и горестное событие - его кончина. 

Но возвратимся к делу. Идя вниз по реке с отливом, суда дошли до Улича, где остановились и бросили якорь, намереваясь идти дальше, как только состояние воды и более благоприятный вечер позволяет поднять паруса. Отплыв затем, они дошли до Гарича; в этой гавани они стояли долго, не без большой потери и траты времени. Наконец при попутном ветре они подняли паруса и вверили сябя морю, послав последнее "прости" родине и не зная, возвратятся ли они когда-нибудь и увидят ли ее снова или нет. Многие из них оглядывались назад и не могли удержаться от слез, думая о том, какие случайности их ожидают и какие им придется испытать привратности моря. 

В числе других капитан судна "Эдуард - Благое Предприятие" был немало озабочен боязнью недостатка в съестных припасах, часть которых в Гарвиче оказалась сгнившей и испорченной; бочки с вином также ослабели и текли. Его естественная отеческая привязанность также несколько тревожила его, потому что он оставил на родине двух маленьких сыновей, которые оказались бы сиротами, если бы он погиб. Заботило его и состояние экипажа, которое до некоторой степени было неудовлетворительно, а между тем этому экипажу суждено было переживать вместе с ним все хорошее и все дурное. Тем временем, пока мысли его были заняты многочисленными горестями и заботами, после многих дней плавания они увидели вдалеке землю, куда кормчий и направил корабли. Подойдя к земле, они высадились и узнали, что это остров Рост. Здесь они простояли несколько дней, потом снова поплыли дальше и, подвигаясь к северу, увидели еще несколько островов, которые назывались Крестовыми островами(2). 

Когда они нескоько отошли от этих мест, начальник экспедиции, сэр Х.Уиллоуби, человек очень предусмотрительный в своих действиях, поднял флаг, созывая начальствующих лиц с других кораблей, чтобы при их совете внести возможные улучшения в порядок управления судами и ведения их во время всего плавания. Съехавшись вместе, они, в соответствии с желанием начальника, порешили и согласились, что в случае, если когда-нибудь поднимится сильная буря и разбросает и рассеет их, каждый корабль будет всячески стараться дойти до Вардехуса, гавани и замка того же имени в Норвежском королевстве, и что те, которые благополучно придут туда раньше всех, остановятся там и будут ждать прихода остальных. 

В тот же самый день около четырех часов пополудни поднялась такая сильная буря и море так разбушевалось, что корабли не могли держаться намеченного курса и силою волнения принуждены были идти каждый своей дорогой навстречу всяким случайностям. Начальник громким голосом кричал Ричарду Ченслеру и настойчиво просил его не отдалятся; но последний не хотел и не мог держаться поблизости, пока адмиральское судно продолжало идти так же быстро, потому что потому что оно было лучшим парусником, нежели корабль Ченслера. Адмиралтейский корабль (я не знаю, как это случилось) унесся на всех парусах с такой силою и быстротой, что вскоре исчез вовсе из виду, а третий корабльбыл также отнесен в сторону этой страшной бурей и потерял нас. 

Корабельный бот адмиральского корабля опрокинулся наглазах моряков "Благого Предприятия". Те, которые вернулись на родину, с тех пор ничего не знают об остальных кораблях и о том, что сталось с ними. 

Но если случилось так, что они погибли в несчастном кораблекрушении, если бешенство моря поглотило этих добрых людей или если они до сих пор живут и блуждают в неведомых краях, мой долг сказать, что они заслуживали лучшей судьбы. Если они живы, то пожелаем им благополучного и счастливого возвращения; если их постигла жестокая смерть, то пошли им Бог христианское погребение и могилу. 

Ричард Ченслер, оставшись один со своим кораблем и экипажем, тяжело призадумался и испытывал большое горе вследствии рассеяния флота. Согласно полученному ранее приказанию, он направил курс в Норвегию, в Вардехус, чтобы там дожидаться прихода других судов. Придя туда, и безуспешно прождав их 7 дней, Ченслер решил, наконец, один продолжать начатое путешествие. Что касается экипажа Ченслера, то хотя люди были очень огорчены потерей своих спутников, которых отделила от них вышеописанная буря, и немало смущены думами размышлениями о своем ненедежном плавании, однако они были так единодушны во взглядах с капитаном Ченслером, что твердо решили под его управлением и начальством перенести все испытания без всякой болезни и недоверия к себе в грядущих опасностях. Подобная твердость всего экипажа очень усилила заботливость их капитана. Их готовность и любовь к нему подняли его дух, и он стал менее опасаться подвергнуть опасности свой экипаж. 

Короче говоря, когда они увидели, что их надежды на приход остальных судов с каждым днем становятся все более и более тщательными, они вышли в море, и капитан Ченслер направил курс к неизвестным странам и вышел так далеко, что оказался в местах, где совсем не было ночи, но постоянно сиял ясный свет солнца над страшным и могучим морем(3). После пользования непрерывным солнечным светом в течении нескольких дней Богу угодно было привести их в большой залив длиной в сто миль или больше.Они вошли в него и бросили якорь, далеко зайдя вглубь. Оглядываясь вокруг и ища пути, они заметили вдалеке рыбачью лодку. Капитан Ченслер с несколькими людьми отправился к ней, чтоб завязать сношения с бывшими в ней рыбаками и узнать от них, какая здесь страна, какой народ и какой их образ жизни. 

Однако рыбаки, пораженные странным видом и величиной его корабля (ибо здесь до того времени ничего подобного не видели), тотчас же обратились в бегство; он все же следовал за ними и наконец догнал их. Когда Ченслер подъехал к ним, рыбаки, помертвев от страха, пали перед ним ниц и собирались целовать его ноги. Но он, по своей всегдашней большой любезности, ласково посмотря на них, ободряя их знаками и жестами, отказываясь от их знаков почтения, и с дружеской лаской поднимал их с земли. Даже странным кажется, как много сочувствия приобрел он в этих местах своим ласковым обращением! Отпущенные Ченслером рыбаки разнесли по всей округе весть о приезде неведомых людей, черезвычайно любезных и ласковых. Вслед за этим простые люди начали приезжать к кораблю. Они добровольно предлагали новоприезжим гостям съестные припасы и не отказывались бы от торговых сношений, если бы не чувствовали себя связанными религиозно соблюдаемым обычаем не покупать иностранных товаров без ведома и согласия своего короля. 

Тем временем наши люди узнали, что страна эта называется Россией, или Московией, и что Иван Васильевич (таково было имя их здешнего короля) правил далеко простиравшимися вглубь землями. Русские варвары, в свою очередь спрашивали у наших, откуда они и зачем они приехали, на что получали ответ, что приехали англичане, посланные к этим берегам превосходнейшим королем Эдуардом Шестым с приказанием сделать их королю сообщение о некоторых делах, что они не мщут ничего, кроме его дружбы и возможнсоти торговать с его подданными, отчего великая прибыль будет подданным обоих королевств. Варвары охотно слушали такие речи и обещали помочь и содействовать немедленному осведомлению своего короля о столь умеренной просьбе. 

В то самое время капитан Ченслер обратился с просьбой к губернатору этих мест, который вместе с другими приезжал на корабль, чтоб тот позволил ему приобрести за деньги нужные для экипажа съестные припасы, и проил дать ему заложников для большей безопасности своей и экипажа. Губернатор ответил, что они не знают, какова будет в этом деле воля их короля, но что они охотно сделают ему угодное во всем, в чем они могут по закону распоряжаться сами, и разрешил доставку ему продовольствия. 

Пока все это происходило, послали тайно гонца к царю, чтобы сообщить о прибытии иностранцев и вместе с тем чтобы узнать, как ему угодно поступить с ними. Царь принял известие очень благосклонно и по своему почину пригласил наших прибыть к его двору. Если же англичане не захотят ехать вследствие продолжительности пути, то царь дозволяет своим подданным вести сношения и торговать с ними. Далее он обещал, что если им угодно будет к нему приехать, то он возьмет на себя все издержки по переезду. Тем временем местные правители откладывали дело со дня на день, то говоря, что нужно единогласное решение всех их, то, что большие и важные государственные дела заставляют их отложить ответ. Все это они делали нарочно, чтоб протянуть время, пока гонец, посланный к королю, не вернулся с извещением его воли. 

Однако капитан Ченслер, видя, что ему так долго приходится ждать понапрасну, и думая, что они все время откладывают дело, чтоб обмануть его, настаивал перед местными правителями на исполнении их обещания. В противном случае, сказал он, он уедет и будет продолжать свое путешествие. Поэтому московиты, хотя и не знали еще решения своего короля, но, боясь, что наши действительно уедут со всеми своими товарами, которые они так хотели получить, решили, наконец, снабдить наших всем необходимым и отвезти их сухим путем к королю. Так капитан Ченслер отправился в сухопутное путешествие, которое было очень длинным и тяжелым. Он пользовался санями, очень распространенными в этой стране; все там ездят на санях, и все их повозки такого вида; народ почти не знает других повозок вследствие черезвычайной твердости земли, замерзающей зимой от холода. Последний в этой стране ужасен и достигает крайних размеров, о чем мы скажем кое-что ниже. 

Уже когда они проехали большую часть пути, они встретили ехавшего не санях гонца, о котором я говорил выше и который был послан судьями и правителями. Тот по какому-то несчастному недоразумению сбился с дороги и ездил к морскому берегу, лежащему поблизости отстраны татар, думая, что там найдет наш корабль. После долгих блужданий по неверным путям он выехал на прямую дорогу и здесь встретил капитана на пути в Москву. Он передал ему грамоты царя, написанные со всею возможною вежливостью и благосклонностью. В них содержалось и прямое приказание, чтобы лошади для капитана и его спутников доставлялись бесплатно. Во всю остальную часть пути русские везли наших так охотно, что ссорились и дрались, споря между собой, кто заложит почтовых лошадей и сани. Так после многих хлопот и трудов, перенесенных во время длинного и тяжелого путешествия, ибо они проехоли около тысячи пятисот миль, капитан Ченслер приехал, наконец, в Москву - главный город королевства и местопребывания короля(4). 

Книга о великом и могущественном царе России и князе Московском, о принадлежащих ему владениях, о государственном строе и о товарах его страны, записанная Ричардом Ченслером. 

Ввиду того, что всем, кто ставит себе целью путешествовать в далеких чужеземных краях, приличествует и даже необходимо стараться не только узнать о порядках, товарах и плодородии этих стран, но и сообщать об этом во всеобщее сведение и тем побудить других к путешествиям, я счел ныне за благо составить короткий рассказ о ходе этого моего путешествия в Россию и Московию и в другие прилегающие к ней страны. А так как я имел случай попасть в северные области России прежде, чем поехать в Московию, я отчасти сообщу сведения и о них. Россия изобилует землей и людьми и очень богато теми товарами, которые в ней имеются. Русские - отличные ловцы семги и трески; и них много масла, называемого нами ворванью, которая большею частью изготовляется у реки, называемой Двиной. они производят ее и в других местах, но не в таких количествах, как на Двине. 

Они ведут также крупную торговлю вываренной из воды солью. В северной части страны находятся места, где водится пушнина - соболя, куницы, молодые бобры, бурые, черные и рыжие лисицы, выдры, горонстаи и олени. Там добывают рыбий зуб; рыба эта называется морж. Ловцы ее живут в месте, называемом Пустозеро, и привозят рыбий зуб на оленях в Лампожию на продажу, а из Лампожии везут в место, называемое Холмогоры, где бывает в Николин день большая ярмарка. К западу от Холмогор есть город Новгород, где растет много хорошего льна и конопли, а также имеется очень много воска и меда. У голландских купцов есть там склады. Там также очень много кож, равно как и в городе, называемом Псковом (Plesco); и во Пскове много льна, конопли, воска и меда; город этот находится от Холмогор в 120 милях. 

Есть там город, называемый Вологда; тамошние товары - сало, воск и лен, но там их не так много, как в Новгороде. От Вологды в Холмогоры течет река, называемая Двиной, которыя за Холмогорами впадает в море. Холмогоры снабжают Новгород, Вологду и Москву и все окрестные области солью и соленой рыбой. От Вологды до Ярославля - 200 миль, это очень большой город. Тамошние товары - кожа, сало и хлеб - в очень большом количестве и некоторое количество воска, но его не так много, как в других местах. 

Москва находится в 120 милях от Ярославля. Страна между ними изобилует маленькими деревушками, которые так полны народа, что удивительно смотреть на них. Земля вся хорошо засеяна хлебом, который жители везут в Москву в таком громадном количестве, что это кажется удивительным(6). Каждое утро вы можете встретить от семисот до восьмисот саней, едущих туда с хлебом, а некоторые с рыбой. Иные везут хлеб в Москву; другие везут его оттуда, и среди них есть такие, которые живут не меньше, чем за тысячу миль, все их перевозки производятся на санях. Едущие за хлебом из столь отдаленных местностей живут в северных частях владений великого князя, где холод не дает расти хлебу - так он жесток. Они привозят в Москву рыбу, меха и шкуры животных; в тех местностях количество хлеба невелико. 

Сама Москва очень велика. Я считаю, что город в целом больше, чем Лондон с предместьями. Но она построена очень грубо и стоит без всякого порядка. Все дома деревянные, что очень опасно в пожарном отношении. Есть в Москве прекрасный замок, высокие стены которого выстроены из кирпича. Говорят, что стены эти толщиною в 18 футов, но я не верю этому, они не кажутся такими. Впрочем, я не знаю этого наверное, так как ни один иностранец не допускается к их осмотру. По одну сторону замка проходит ров; по другому - река, называемая Москвой, текущая в Татарию и в море, называемое Каспийским. С северной стороны расположен нижний город; он также окружен кирпичными стенами и, таким образом, примыкает к стенам замка(7). Царь живет в замке, в котором есть 9 прекрасных церквей и при них духовенство. Там же живет митрополит с различными епископами. Я не буду описывать их зданий и сооружений и оценивать их крепости, потому что у нас в Англии замки лучше во всех отношениях. Впрочем, московские крепостные сооружения хорошо снабжены всемозможной артиллерией. 

Дворец царя, или великого князя, как по постройке, так и по внешнему виду и по внутреннему устройству далеко не так роскошен, как те, которые я видел раньше. Это очень низкая постройка из камня, обтесанного гранями(8), очень похожая во всех отношениях на старинные английские здания. 

Теперь перехожу к своему рассказу о моем представлении царю. После того, как прошло уже 12 дней с моего приезда, секретарь(9), ведающий дела иностранцев, послал за мной и известил меня, что великому князю угодно, чтоб я явился к его величеству с грамотами короля, моего государя. Я был очень доволен этим и тщательно подготовился к приему. Когда великий князь занял свое место, толмач пришел со мною во внешние покои, где сидели сто или больше дворян, все в роскошном золотом платье; оттуда я прошел в зал совета, где сидел сам великий князь со своею знатью, которая составляла великолепную свиту. Они сидели вдоль стен комнаты на возвышении, но так, что сам великий князь сидел много выше их напозолоченном сидении в длинной одежде, отделанной листовым золотом, в царской короне на голове и с жезлом из золота и хрусталя в правой руке, другой рукой он опирался на ручку кресла. Канцлер(10) и секретарь стояли перед великим князем. 

Когда я отдал поклон и подал свои грамоты, он обратился ко мне с приветствием и спросил меня о здоровье короля, моего государя. Я ответил, что при моем отъезде от его двора король находтлся в добром здоровье и что я уверен, что он и теперь находится в таком же добром здоровье. После этого царь пригласил меня к обеду. Мое приношение канцлер представил его милости с непокрытой головой (до того они все были в шапках). Когда его милость получила мои грамоты, мне предложили удалиться; мне было сказано, что я не могу сам обращаться к великому князю, а только отвечать ему, если он говорит со мной. Итак, я удалился в комнату секретаря, где оставался два часа. Затем снова пришли за мной и повели меня в другую палату, называемую "Золотой"(11). Я не вижу, однако, причин, почему бы ей так называться, ибо я видел много гораздо лучших, чем эта. Итак я вошел в залу, которая невелика и гораздо меньше зал английского королевского величества. Стол был накрыт скатертью; на конце его сидел маршал(12) с небольшим белым жезлом в руке; стол был уставлен золотой посудой; на другой стороне залы стоял поставец с посудой. Отсюда я прошел в обеденную палату, где сам великий князь сидел не в торжественном наряде, а в серебрянном одеянии с царской короной на голове. 

Он сидел на кресле, поставленном довольно высоко; около него не сидел никто; все сидели в некотором отдалении. Длинные столы были накрыты вокруг комнаты; все они были заполнены теми, кого великий князь пригласил к обеду; все были в белом. Все места, где стояли столы, были на две ступени выше, чем пол остальной части палаты. Посредине палаты стоял стол, или поставец для посуды; он был полон золотых кубков, среди которых стояли четыре чудесных жбана, или кружки, как их здесь называют. Я думаю, что они были высотой в добрые полтора ярда. У поставца стояли два дворянина с салфетками на плечах; каждый из них держал в руках золотую чашу, украшенную жемчугом и драгоценными камнями: это были личные чаши великого князя; когда у него являлось желание, он выпивал их одним духом. Что касается яств, подаваемых великому князю, то они подавались без всякого порядка, но сервировка была очень богата: все подавалось на золоте не только ему самому, но и всем нам, и блюда были очень массивные; кубки также были золотые и очень массивные. 

Число обедавших в этот день было около 200, и всем подавали на золотой посуде. Прислуживающие дворяне были все в золотых платьях и служили царю в шапках на голове. Прежде чем были поданы яства, великий князь послал каждому большой ломоть хлеба, причем разносивший называл каждого, кому посылалось, громко по имени и говорил: "Иван Васильевич, царь Русский и великий князь Московский, жалует тебя хлебом". При этом все должны были вставать и стоять, пока произносились эти слова. После всех он дал хлеб марщалу; тот ест его перед его великокняжеской милостию, кланяетсяи уходит. Тогда вносят царское угощение из лебедей, нарезанных кусками; каждый лебедь - на отдельном блюде. Великий князь рассылает их так же, как хлеб, и подающий говорит те же слова, как и раньше. Как я уже сказал, кушанья подаются без определенного порядка, но блюдо за блюдом. 

Затем великий князь рассылает напитки с теми же словами, какие сказаны выше. Перед обедом великий князь переменил корону, а во время обеда менял короны еще два раза, так что в один день я видел три разные короны на его голове. Когда все кушанья были поданы, он своей рукой дал еду и напитки каждому из прислуживавших дворян. Его цель, как я слышал, состоит в том, чтоб каждый хорошо знал своих слуг. По окончании обеда он призывает своих дворян одного за другим, называя их по имени, так что удивительно слушать, как он может называть их, когда их у него так много. Итак, когда обед кончился, я отправился к себе; это было в час ночи. 

Теперь я оставлю этот предмет. Я не буду больше говорить ни о царе, ни о его придворном обиходе, но я сообщу кое-что о его стране и народе и о свойствах и могуществе русских в военных делах. Этот князь - повелитель и царь над многими странами, и его могущество изумительно велико. Он в состоянии выставить в поле 200 или 300 тысяч человек, и если он идет сам походом, то оставляет на всех границах своего государства немалое число воинов. На границах Лифляндии он оставляет 40 тысяч, на границе Литвы - 60 тысяч, а против Ногайских татар также 60 тысяч, что даже удивительно слышать. Однако он никогда не берет на войну ни крестьян ни купцов. Все его воины - конные. Пехотинцев он не употребляет, кроме тех, которые служат в артиллерии, и рабочих; число их составляет 30 тысяч. Всадники - все стрелки из лука, и луки их подобны турецким; и, как и турки, они ездят на коротких стременах. Вооружение их состоит из металлической кольчуги и шлема на голове. У некоторых кольчуги покрыты бархатом или золотой парчой; они стремятся иметь роскошную одежду на войне, особенно знать и дворяне. 

Я слышал, что убранство их стоит очень дорого; я отчасти имел случай сам в этом убедится, иначе трудно было поверить. Сам великий князь снаряжается свыше всякой меры богато; его шатер покрыт золотой или серебрянной парчой и так украшен каменьями, что удивительно смотреть. Я видал шатры королевского величества Англии и французского короля, которые великолепны, но все же не так, как шатер великого московского князя. А когда русских посылают в далекие чужеземные страны или иностранцы приезжают к ним, то они выказывают большую пышность. В других случаях, сам великий князь одевается очень посредственно, а когда он не разъезжает с одного места на другое, он одевается немного лучше обыкновенного. В о время, когда я был в Москве, великий князь отправил двух послов к королю Польскому по крайней мере при тятистах всадниках; они были одеты и снаряжены с пышнсотью свыше всякой меры - не только на них самих, но и на их конях были бархат, золотая и середрянная парча, усыпанные жемчугом, и притом не в малом числе. Что мне еще сказать? Я никогда не слыхал и не видел столь пышно убранных людей. Но это не их повседневная одежда; как я уже сказал выше, когда у них нет повода одеваться роскошно, весь их обиход в лучшем случае посредственный. 

Теперь - об их способе ведения войны. На поле битвы они действуют без всякого строя. Они с криком бегают кругом и никогда не дают сражений своим врагам, но действуют только украдкой. Но я думаю, что нет под солнцем людей столь привычных к столь суровой жизни, как русские: никакой холод их не смущает, хотя им приходится проводить в поле по два месяца в такое время, когда стоят морозы и снега выпадает более чем на ярд. Простой солдат не имеет ни палатки, ни чего-либо иного, чтобы защитить свою голову. Наибольшая их защита от непогоды - это войлок, который они выставляют против ветра и непогоды, а если пойдет снег, то воин отгребет его, разводит огонь и ложится около него. Так поступает большинство воинов великого князя, за исключением дворян, имеющих особые собственные запасы. Однако такая их жизнь в поле не столь удивительна, как их выносливость, ибо каждый должен добыть и нести провизию для себя и для своего коня на месяц или на два, что достойно удивления. Сам он живет овсяной мукой, смешанной с холодной водой, и пьет воду. 

Его конь ест зеленые ветки, стоит в открытом холодном поле без крова и все-таки работает и служит ему хорошо. Много нашлось бы среди наших хвастливых воинов таких, которые могли бы пробыть с ними в поле хотя бы только месяц? Я не знаю страны поблизости от нас, которая могла бы похвалиться такими людьми и животными. Что могло бы выйти из этих людей, если бы они упражнялись и были обучены строю и искусству цивилизованных войн? Если бы в землях русского государя нашлись люди, которые растолковали бы ему то, что сказано выше, я убежден, что двум самым лучшим и могущественным христианским государям было бы не под силу бороться с ним, принимая во внимание степень его власти, выносливость его народа, скромный образ как людей, так и коней и малые расходы, которые причиняют ему войны, ибо он не платит жалования никому, кроме иностранцев. 

Последние имеют ежегодное жалование, но небольшое. Подданные великого князя служат каждый на свой собственный счет; только своим стрельцам он дает некоторое жалование на порох и снаряды. Кроме них никто во всей стране не получает ни одного пенни жалования. Однако если человек имеет большие заслуги, то великий князь дает ему ферму или участок земли(13); за что получивший обязан быть готовым к походу с таким количеством людей, какое назначает князь; он же долен соображать в своем уме, что может дать этот участок, и соответственно этому он обязан поставлять что положено, когда во владениях великого князя ведутся войны. В этой стране нет ни одного земельного собственника, который не был бы обязан, если великий князь потребует, поставить солдата и работника со всем необходимым. 

Точно так же, если какой-нибудь дворянин или земельный собственник умирает без мужского потомства, то великий князь немедленно после смерти отбирает его землю, невзирая ни на какое количество дочерей, и может отдать ее другому человеку, кроме небльшого участка, чтобы с ним выдать замуж дочерей умершего. Точно так же, если зажиточный человек, фермер или собственник(14) состарится или несчастным образом получит увечье и лишится возможности нести службу великого князя, то другой дворянин, нуждающийся в средствах к жизни, ноболее годный к службе, идет к великому князю с жалобой, говоря: у вашей милоссти есть слуга, неспособный нести службу вашего высочества, но имеющий большие средства; с другой стороны, у вашей милости есть много бедных и неимущих дворян, а мы, нуждающиеся, способны хорошо служить. Ваша милость пусть посмотрит на этого человека и заставит его помочь нуждающимся. Если расследование подтвердит жалобу, то его призывают к великому князю и говорят: "Друг, у тебя много имения, а в государеву службу ты негоден; меньшая часть останется тебе, а большая часть твоего имения обеспечит других, более годных к службе. После этого у него немедленно отбирают имение, кроме маленькой части на прожиток ему и его жене. Он даже не может пожаловаться на это, он ответит, что у него нет ничего своего, но все его имение принадлежит Богу и государевой милости; он не может сказать, как простые люди в Англии, если если у нас что-нибудь есть, что оно - "Бога и мое собственное". 

Можно сказать, что русские люди находятся в великом страхе и повиновении и каждый должен добровольно отдать свое имение, которое он собирал по клочкам и нацарапывал всю жизнь, и отдавать его на произволение и распоряжение государя. О, если бы наши смелые бунтовщики были бы в таком же подчинении и знали бы свой долг к своим государям! Русские не могут говорить, как некоторые ленивцы в Англии: "Я найду королеве человека, который будет служить ей за меня", или помогать друзьям остаться дома, если конечное решение зависит от денегю Нет, нет, не так обстоит дело в этой стране; они униженно просят, чтоб им позволили служить великому князю, и кого князь чаще других посылает на войну, тот считает себя в наибольшей милости у государя; и все же, как я сказал выше, князь не платит никому жалования. Если бы русские знали свою силу, никто бы не мог соперничать с ними, а их соседи не имели бы покоя от них. Но я думаю, что не такова божья воля: я могу сравнить русских с молодым конем, который не знает своей силы и позволяет малому ребенку управлять собою и вести себя на уздечке, несмотря на свою великую силу; а ведь если бы этот конь сознавал ее, то с ним не справился бы ни ребенок, ни взрослый человек. 

Я не буду продолжать дальше рассказа о их могуществе и их войнах; это было бы слишком сскучно читателю, но я вкратце расскажу о их законах, наказаниях и судебном производстве. Я начну прежде всего с сельского населения, власть над которым принадлежит дворянам; дело в том, что каждый дворянин имеет право суда над своими крестьянами. И если случается, что холопы или крестьяне двух различных дворян затеют ссору, то оба дворянина, призвав обе стороны, рассматривают дело и постанавляют решение. Но если они не могут окончательно разрешить дело между собою, то оба дворянина должны привести своего холопа или крестьянина и поставить его перед высшим судьей данной области и объяснить сущность дела. Истец говорит: я требую правосудия; его просьба исполняется; приходит пристав и арестует ответчика, поступая с ним совершенно противно английским законам. Задержанных людей у них бьют по ногам, пока они не представят поручительства по своему делу. Если же он этого не сделает, то ему привертывают руки к шее, водят по городу и бьют по ногам, налагая и другие крайние наказания, пока не приведут к судье. Судья спрашивает, если дело идет о долге: "Повинен ли ты уплатить этому человеку такой-то долг?". Он, может быть, скажет "нет". Тогда судья говорит: "Можешь ли ты доказать, что ты не должен; послушаем, как ты это сделаешь". "Присягой", - говорит ответчик. Тогда судья приказывает прекратить его бить до дальнейшего разбирательства дела. 

В одном отношении русское судопроизводство достойно одобрения. У них нет специалистов-законников, которые бы вели дело в судах. Каждый сам ведет свое дело и свои жалобы и ответы подает в письменной форме, в противоположность английским порядкам. Жалоба подается в в иде челобитной на имя великокняжеской милости, она подается в его собственные руки и содержит просьбу о правосудии, сообразно тому, как изложено в жалобе. 

Великий князь постановляет решения по всем вопросам права. Конечно, достойно похвалы, что такой государь берет на себя труд отправления правосудия. Несмотря на это, происходят удивительные злоупотребления и великого князя много обманывают. Но если окажется, что должностные лица скрывают истину, то они получают заслуженное наказание. Если же истец не может доказать ничего, то ответчик целует крест в том, что он прав. Тогда спрашивают истца, не может ли он представить кокие-либо иные доказательства. Если нет, то он может иногда сказать: "Я могу доказать свою правоту своим телом и руками или телом моего бойца", и таким образом просит поля. После того, как противная сторона принесет присягу, поле дается и той и другой; перед тем как стать на поле, обе целуют крест, что они правы и что каждый заставит другого признать истину, прежде чем они уйдут с поля. Итак, оба выходят в поле с оружием, обычно употребляемым в этой стране. 

Они всегда сражаются пешими. Сами стороны бьются редко, если только они не из дворян. Последние очень стоят за свою честь и желают сражаться только с лицами, происходящими из столь же благородного дома, как они сами. Итак, если одна из сторон требует поля, то оно дается им, причем запрещается ставить вместо себя наемного бойца, благодаря чему дело обхлдится без обмана. Иначе обстоит дело, когда бьются наемные бойцы. Хотя они дают великие клятвы, что будут биться честно и по правилам, но часто наблюдается противоположное, потому что обычно наемные бойцы не имеют других средств существования. Как только одна сторона одержит победу, она требует уплаты долга, ответчика же отправляют в тюрьму, где подвергают его самому позорному обращению, пока он не примет своих мер. Есть и другой порядок суда: истец в некоторых тяжбах о долге сам принимает присягу. Если ответчик беден, его подводят под распятие, а истец клянется над его головой. 

Когда присяга принесена, великий князь берет ответчика в свое дворцовое хозяйство и обходится с ним, как со своим холопом, заставляет его работать или отдает его в наем каждому желающему до тех пор, пока его друзья не позаботятся о его выкупе: иначе он останется в холопстве до конца жизни. С другой стороны, есть много таких, которые сами продают себя дворянам и купцам в холопство, чтоб всю жизнь получать за это пищу, питье и платье, а при продаже они получают также деньги. А некоторые так даже продают своих жен и детей в наложницы и слуги покупателю. 

Русские законы о преступниках и ворах противоположны английским законам. По их законам они не могут повесить человека за первое преступление, но они могут долго держать его в тюрьме, часто бить его плетьми и налагать на него другие наказания; и он будет сидеть в тюрьме, пока его друзья не возьмут его на поруки. Если это вор или мошенник, каких здесь очень много, то если он попадется во второй раз, ему отрезают кусок носа, выжигают клеймо на лбу и держат в тюрьме, пока он не найдет поручителей в своем добром поведении. А если его поймают в третий раз, то его вешают. Но и в первый раз его наказывают жестоко и не выпускают, разве только у него найдутся добрые друзья или какой-нибудь дворянин пожелает взять его с осбой на войну, но при этом последний принимает на себя большие обязательства: этими-то средствами и поддерживается в стране достаточное спокойствие. Русские по природе очень склонны к обману; сдерживают их только сильные побои. Точно так же от природы они привыкают к суровой жизни, как в отношении пищи, так и в отношении жилья. 

Я слышал, как один русский говорил, что гораздо веселей жить в тюрьме, чем на воле, если бы только не подвергаться сильным побоям. Там они получают пищу и питье без всякой работы да еще пользуются благотворительностью добрых людей, а на свободе они не зарабатывают ничего. Бедняков здесь неисчислимое количество, и живут они самым жалким образом. Я видел, как они едят селедочный рассол и всякую вонючую рыбу. Да и нет такой вонючей и тухлой рабы, которую бы они не ели и не похваливали, говоря, что она гораздо здоровее, чем всякая другая рыба и свежее мясо. По моему мнению, нет другого народа под солнцем, который вел бы такую суровую жизнь. Однако я оставляю теперь этот предмет и частично опишу их религию. Русские соблюдают греческий закон с такими суеверными крайностями, о каких и не слыхано. В их церквах нет высеченных изображений, но только писаные, дабы не нарушать заповеди "Не сотвори себе кумира"; но к своим писаным иконам они относятся с таким идолопоклонством, о каком в Англии и не слыхали. Они не поклоняются и не почитают никакой иконы, сделанной не в иих стране. По их словам, начертания и образы их икон установлены от Бога, не как у нас. 

Они говорят, что мы, англичане чтим иконы в том виде, как сделает их живописец или ваятель, а они, русские, почитают иконы только когда они освящены. Они считают нас только полухристианами, потому что мы, подобно туркам, не соблюдаем всего Ветхого Завета. Потому они считают себя святее нас. Они учатся только своему родному языку и не терпят никакого другого в своей стране и в своем обществе. Вся их церковная служба происходит только на родном языке. Они почитают Ветхий и Новый Завет, которые ежедневно читаются, но суеверие от этого не уменьшается. Ибо когда священники читают, то в чтении их столько странностей, что их никто не понимает; да никто и не слушает. Все время, пока священник читает, народ сидит, и люди болтают друг с другом. Но когда священник совершает службу, никто не сидит, но все гогочут и кланяются, как стадо гусей. 

В знании молитв они мало искусны, но обычно говорят: "Господи, помилуй меня", и десятая часть населения не сумеет прочесть "Отче наш"; что касается "Верую", то в это дело никто и впутываться не будет вне церкви, ибо они говорят, что об этой молитве можно даже и говорить только в церкви. Заговорите с русскими о заповедях, они скажут, что они были даны Моисею в законе, который был отменен достойными почитания страданиями и смертью Христа, а потому мы (говорят русские) соблюдаем их плохо или вовсе не соблюдаем. И в этом я им верю, ибо если их начать испытывать одновременно во всем их церковном законе и в заповедях, то согласия было бы немного. Таинство причащения совершается у них под обоими видами и с большей торжественностью, чем у нас. Они выносят дары в чаще под обоими видами сразу и носят их по всей церкви на голове священника и так действуют каждый раз, как это потребуется. Они ставят большое количество свечей и часто жертвуют деньги, которые мы в Англии называем "деньгами по душе", и все с такими церемониями, что я их пересказать не могу. 

У русских четыре поста в году; из них наш пост считается важнейшим. Но мы начинаем его со среды, а они - с понедельника перед тем. Предыдущую неделю они называют "масляной", и в эту неделю они не едят ничего, кроме масла и молока. Однако я думаю, что ни в одной стране не бывает такого пьянства. Следующий пост называется Петровским; он всегда начинается в понедельник, следующий после Троицына дня, и заканчивается накануне Петрова дня. Русские убеждены, что если нарушить этот пост, то не пройдешь через небесные ворота. Когда кто-нибудь из них умирает, то в гроб ему кладут свидетельство, которое душа ,подойдя к воротам рая, могла бы предъявить св. Петру, который тогда объявляет, что это верный и святой русские человек. Третий пост начинается за 15 дней до Успения и кончается накануне его. Четвертый пост начинается в день св. Мартина и кончается накануне Рождества. В этот день постятся в честь св. Филиппа, св. Петра, св. Николая и св. Климента. Эти четверо - главные и величайшие святые этой страны. Во время своих постов русские не едят ни масла, ни яиц, ни молока, ни сыра, но, строго соблюдая посты, питаются рыбой, капустой и кореньями. 

Кроме постов они круглый год свято соблюдайт среды и пятницы ,а по субботам едят мясо. далее, у русских очень много духовных лиц: это - черные монахи, которые весь год не едят мяса, а только рыбу, молоко и масло. По их правилам они не должны есть свежей рыбы, а во время постов едят только молодую капусту, капусту кочанную, огурцы и другие коренья, вроде реп ,и т.п. Их напиток похож на наш пенсовый эль и называется "квас". В монастырских церквах служат ежедневно; идут монахи к службе за два часа до рассвета, а кончается она при дневном свете. В 9 часов идут к обедне, по окончании ее - обед; после этого опять служба и наконец ужин. Вы поймете, что за обедом и ужином каждый день объясняется Евангелие на данный день, но как они коверкают и путают Евангелие с другими частями Св. Писания - это, по слухам, удивительно. 

Что касается разврата и пьянства, то нет в мире подобного, да и по вымогательствам это самые отвратительные люди под солнцем. Судите теперь о их святости. У них вдвое больше земли, чем у самого великого князя, но по отношению к ним он действует умеренно. Когда они обирают простых людей и бедняков, он получает часть. Когда настоятель какого-нбудь монастыря умирает, великий князь наследует все его движимое и недвижимое имущество, так что его преемнику приходится выкупать его у великого князя; вследствие этого монахи - лучшие арендаторы князя. Здесь я кончаю о их религии, надеясь потом узнать ее лучше. 

Примечания. 

1. Себастьян Кабот (1479 - 1557) - известный мореплаватель. В 1497 - 1498 гг. уваствовал в плавании своегоотца Джона Кабота к берегам Северной Америки, в 1508 - 1509 гг. открыл Гудзонов пролив и Гудзонов залив, в 1526 - 1530 гг. исследовал нижнее течение реки Парана и открыл нижнее течение реки Парагвай. 

2. Вероятно, имеется в виду группа Лофонтенских островов. 

3. Риторическое увлечение Адамса; огибая Нордкап, Ченслер находился в значительно более высоких широтах. 

4. Далее следует отчет Р. Ченслера, оставшийся незаконченным. 

5. Расстояние явно преуменьшенное, на какие бы мили не вести расчет. 

6. Очень интересно сопоставиь цветущее состояние районов страны между Вологдой, Ярославлем и Москвой, отмечаемое Ченслером в 1553-1554 гг., до наступления экономического кризиса в центральных областях с их упадком в конце 1580-х годов, отмечаемым Флетчером. 

7. Ченслер совершенно верно передает топографическое соотношение Кремля (замка) и Китай-города (город, населенный низшими слоями), кирпичные стены которого былли построены в 1530-х годах. 

8. Вероятно, имеется в виду Грановитая палата. 

9. Ченслер прибыл к устью Двины 24 августа 1553 г., из Холмогор он выехал 3 ноября того же года. Его представление царю должно было происходить в январе 1554 г. "Секретарь, ведающий дела иностранцев" - вероятно, кто-нибудь из дьяков или старших подъячих Посольского приказа. 

10. Под "канцлером" следует, вероятно, разуметь думного дьяка Посольского приказа Ивана Михайловича Висковатого, занимавшего эту должность до своей опалы и казни в 1570 г. 

11. Судя по дальнейшему описанию, речь, вероятно, идет о так называемой "Золотой палате" царского дворца. 

12. Трудно точно определить, кого Ченслер называет маршалом. Боярином и дворецким был в то время боярин Даниил Романович Юрьев-Захарьин, старший брат царицы Анастасии Романовны. 

13. Т.е. поместье, которое Ченслер и имеет в виду в дальнейшем изложении. 

14. Т.е. вотчинник. Ченслер очень верно понимает принцип поместного владения, но он как будто склонен служебную вотчину слишком тесно сближать с поместьем. 

http://asknp.ru/2008/06/06/puteshestvie-richarda-chenselera.html