Эти воспоминания по крупицам, общаясь с бывшими сослуживцами Героя Советского Союза капитана 3 ранга Кочиева Константина Георгиевича, собирала его дочь Светлана Константиновна. Нам в редакцию материал передал первый заместитель председателя комитета региональной общественной организации «Объединение ветеранов военных комиссариатов города Москвы» капитан 1 ранга в отставке Юрий Андреевич ЗАЙЦЕВ. Каперанг, сам в прошлом катерник, сказал о Кочиеве: «Мы его называли катерным Маринеско».

Подарок судьбы

Жизнь – как торпедная атакаВ июне 1933 года Коста Кочиев, 20-летний парень из горного села Тонтобет в Южной Осетии, стал курсантом Высшего военно-морского командного училища имени М.В. Фрунзе в огромном и прекрасном Ленинграде.

В личном деле потом напишут, что это по призыву комсомола он был направлен служить в Военно-Морской флот, что по разнарядке военкомата Цхинвала поехал сдавать экзамены в Ленинградское ВВМКУ.

А можно сказать и по-другому: это сама судьба, которая редко щедра, указала ему ту единственную дорогу, где человек находит своё призвание. Он прожил всего 33 года, но прожил их как герой – в атаке.

Ведь он мог отслужить в пехоте или в армии выучиться на шофёра, мог всю жизнь проработать слесарем, на которого выучился в фабрично-заводском училище в Тбилиси. Или заниматься ещё каким-то делом. Нет сомнений, у него и там всё сложилось бы благополучно. Трудолюбием Коста отличался с детства, был сильным и смелым: занимался борьбой и штангой, всегда отстаивал справедливость. И хотя был немногословен, учился хорошо. Сложную корабельную технику и артиллерийские науки изучил, овладел премудростями астрономии и лоции. То есть конечно ж, был бы он в любом случае достойным человеком и гражданином своей страны. Другое дело – кем он стал!

А горец Коста Кочиев стал блестящим морским офицером, боевым заслуженным командиром торпедных катеров, Героем великой страны.

Морская кавалерия

С отличием окончил высшее военно-морское училище. Его направили на Черноморский флот, назначили командиром торпедного катера, а с 1939 года – отряда торпедных катеров 1-й бригады. Торпедные катера, обладающие скоростью 40–45 узлов, тогда называли морской кавалерией.

С первых месяцев службы командование поручало Кочиеву, ценя его интерес и знание техники, испытывать новейшую технику – выявлять её сильные и слабые стороны, находить скрытые ресурсы, давать инженерам практические рекомендации по улучшению, а по применению – другим катерникам. А потом этим же ему, командиру отряда, приходилось заниматься и в боевой обстановке. Например, Кочиев испытывал американский катер «Воспер», реактивные миномёты «катюша», которые требовалось приспособить и освоить для эффективного применения на торпедных катерах.

Конечно, вся военная техника поступала с документацией и инструкциями – правилами работы на них. Но Коста был новатором по натуре, не признавал шаблонов, он всегда выходил за рамки инструкций, потому что этого потребовала война. Глубокие и прочные военные знания давали Кочиеву право на творческий подход при выполнении сложнейших боевых задач. Так что не одной смелостью он вырывал у врага свои победы. 

Это подтверждает и уважительное звание «академик», которое с лёгкой руки прославленного катерника Героя Советского Союза Ивана Шенгура закрепилось за Кочиевым. В скоротечных морских боях, где всё зависит от командира, от его находчивости, решительности, умения оценивать обстановку, Коста Кочиев и в самом деле был «маэстро блицев».

С 22 июня и до конца августа 1941-го катера под командованием Кочиева ходили на разведку и высадку десантов, конвоировали транспорты и сопровождали боевые корабли, несли дозоры, прикрывали тральщики, спасали наших сбитых лётчиков и пленяли вражеских пилотов, минировали вражеские фарватеры, совершали дерзкие налёты и наносили торпедные удары по береговым вражеским укреплениям Румынии, союзника нацистской Германии. Молодой командир-«академик» Кочиев в многие методы выполнения боевых задач внёс рацпредложения, а некоторые методики и вовсе изобрёл, разработал и внедрил. Так было, например, с очисткой наших фарватеров от немецких мин.

Джигитовка над минами

Жизнь – как торпедная атакаС первой недели войны острой проблемой стали неконтактные мины, которыми фашисты с самолётов забрасывали черноморские порты, нанося тяжёлый урон нашим кораблям и блокируя выходы из портов. Для решения этой проблемы командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф.С. Октябрьский собрал офицеров подразделений торпедных катеров. 

Особых новаторских предложений не поступило, но, когда Кочиев предложил подрывать мины сбрасыванием глубинных бомб с быстро несущегося катера, некоторые сослуживцы посчитали это несерьёзным и даже самобийством. Однако Октябрьский сам был катерником и потому поручил Кочиеву провести эксперимент на инкерманском створе, взяв три старых катера.

И старший лейтенант Кочиев доказал, что возможно применять этот метод для очистки фарватеров от немецких мин. Конечно, с риском – но так ведь война! Сослуживец Кочиева Герой Советского Союза А.Е. Черцов вспоминал: «Не только у нас, но и на других флотах катерники изучали его дерзкие операции, перенимали его опыт. Это он первым прошёл над вражескими минами, лежащими на дне Севастопольского фарватера, чтобы шумом своих винтов, тенью корпуса и сбрасываемыми с катера глубинными бомбами сдетонировать мины, взорвать их и очистить путь для наших кораблей. Приоритет такого «траления» вражеских мин, безусловно, принадлежит ему и только ему – Константину Кочиеву, совершившему «первый рейс над смертью» успешно. Успеху способствовали пытливый анализ профессионала, отвага «джигита морской кавалерии»!

Очаковские створы

Жизнь – как торпедная атакаГерой Советского Союза Г.А. Рогачевский вспоминал: «После того как наши войска в конце августа 1941 года оставили Очаков и враг двинулся вдоль побережья Чёрного моря, нужно было перекрыть выход из Днепро-Бугского лимана с целью воспрепятствовать здесь судоходству противника. Эта задача была поставлена нашей 1-й бригаде (торпедных катеров. – Ред.) в сентябре 1941-го... Возглавил звено, как и на учениях по бомбометанию, опытный командир 2-го отряда 3-го дивизиона старший лейтенант Кочиев К.Г.».

27 сентября в 3 часа 40 минут успешно была проведена постановка мин на Очаковских створах в районе Кинбурнской косы. Этот важный факт постановки мин отмечен и в «Истории торпедных катеров в годы Великой Отечественной войны». Угроза подрыва кораблей в створе постоянно держала немцев и их союзников в напряжении.

При выходах на боевые задания Кочиев всегда выбирал катер с менее опытным командиром. Его метод – «учить в бою» – помогал быстрому становлению молодых офицеров ещё и потому, что Кочиев исключал мелочную опеку, давал большую самостоятельность в принятии тактических решений, а своим уважением к личности подчинённого Коста воспитывал у него готовность взять на себя всю полноту командирской ответственности.

Курсом на Ялту

«Набеги» торпедных катеров на занятые противником порты стали приоритетными в начале 1942 года. Первый из таких походов был выполнен в ночь с 8 на 9 января в оккупированную врагом Ялту. К этому времени немцы базировали в Ялте свои торпедные катера и подводные лодки, действующие на нашей коммуникации Севастополь – Новороссийск. Поход оказался неудачным: торпеды с ТКА-101 и ТКА-121 «не пошли», подвела техника, ничего не дала и артиллерийская стрельба по Ялтинскому порту двух наших «морских охотников» из этого отряда.

Поступил приказ повторить налёт. Надежда была на катер Д-3. На этот раз выход возглавил командир отряда капитан-лейтенат Кочиев. Учтено было многое. ТКА взял дополнительный запас топлива. Для устойчивой связи, как ретранслятор, в район мыса Меганом, между Феодосией и Судаком, был выдвинут ТКА-52 А.И. Кудерского, будущего Героя Советского Союза. 

Непосредственный участник операции торпедист катера Георгий Фёдорович Гавриш вспоминал, что по плану в ночь на 13 июня 1942 года в район Ялты надо было прийти под покровом темноты к 2 часам ночи. Но задержали опоздавшие бензозаправщики в Анапе. 

Топлива нужно было много – до Ялты и обратно. В бензоотсек катер мог принять только 3,5 тонны, а надо было около 5 тонн. Пришлось погрузить на палубу 12 бочек по 200 литров. 

Спешно приняв топливо, катер вышел в море. Одно утешало, что погода отличная. Шли хорошим ходом, 30 – 32 узла. По мере расхода топлива перекачивали бензин в штатные цистерны, а пустые бочки заполняли забортной водой, чтобы от вражеского снаряда не взорвались пары бензина. Из-за задержки в Анапе в Ялту пришли, когда взошло солнце.

Подходили к Ялте на малых оборотах. Враг на берегу не подавал никаких признаков беспокойства: никак немцы не могли ожидать такой наглости! Но тут был и расчёт на то, что Д-3 был один и очень отличался от остальных торпедных катеров, фашисты мало о нём знали. К тому же его силуэт сильно изменили бочки на борту. 

На катере развевался военно-морской флаг. Так и зашли прямо в акваторию порта. Кочиев всё время внимательно рассматривал порт в бинокль. Время от времени толкнёт катер моторами и снова застопорит. Удивительная выдержка! И только выйдя курсом на борт быстроходной десантной баржи, гружённой боевой техникой, Кочиев дал команду атаковать.

«...Торпеда с шумом вылетает из аппарата и шлёпается в воду, подняв брызги, - вспоминал участник того рейда. - На гладкой поверхности моря появился чёткий белёсый след – торпеда пошла. Прямо на цель! А Кочиев снова невозмутим: стоит и смотрит. И только когда торпеда вонзилась в баржу, подняв огромный столб огня и дыма, Кочиев даёт двигателям полный газ и резко командует: «Дым!» Взревели моторы, катер рванул вперёд, дым-завеса густым шлейфом потянулся за нами. Берег открыл ожесточённый огонь: бьют орудия, пулемёты и даже миномёты. Вокруг катера вода буквально вскипает от разрывов. С креном на правый борт – ведь торпеда в аппарате, – прикрывшись дымами, скрываемся от обстрела и благополучно приходим в Новороссийск».

Вскоре Кочиев с двумя катерами Д-3 и экспериментальным СМ-3 повторил набег на Ялту, ещё более дерзкий. И хотя в бою погибли двое матросов и ещё один умер от ран в госпитале, враг поплатился дороже: катерники торпедировали немецкую подводную лодку, две десантные баржи, береговые укрепления.

Один набег – пять побед

Самая успешная атака торпедных катеров также связана с именем К.Г. Кочиева. Вечером 31 июня 1942 года воздушная разведка обнаружила в бухте Двуякорной южнее Феодосии пять быстроходных десантных барж противника. В наступивших сумерках повёл в очередной набег свои дальнеходные торпедные катера капитан-лейтенант К.Г. Кочиев. Придя в район Феодосийского залива, включили глушители и малым ходом проникли в бухту. По трём баржам, стоящим на якорях, дали поочерёдно два торпедных залпа. 

После взрывов барж противник включил прожекторы и открыл зенитный огонь. Но там, в небе, никого не было. Прожекторы зашарили по бухте, и только тут немцы обнаружили катера и перенесли огонь на них.

Но и торпедные катера Кочиева не молчали: незадолго до похода на них смонтировали флотские «катюши». Катерники дали по фашистам два залпа реактивными снарядами и добили оставшиеся вражеские баржи, досталось и немцам на берегу. А катера без потерь вернулись в свою базу.

Битва за Новороссийск

Начало 1943 года стало для черноморцев очень тяжёлым испытанием, а роль торпедных катеров в ней – исключительной. В феврале в Цемесскую бухту был высажен десант под командованием майора Цезаря Куникова. Этот десант в районе Станички (его назовут Малой землёй) сыграл огромную роль в подготовке к освобождению города-порта. Семь месяцев отважные воины удерживали этот клочок земли под круглосуточным свинцовым дождём. И все эти долгие месяцы со стороны моря десантников защищали, доставляли на Малую землю оружие, подкрепление и питание, вывозили раненых экипажи торпедных катеров. Эту тяжёлую работу приходилось выполнять в основном в ночное время.

Когда штаб Черноморского флота разрабатывал операцию по штурму Новороссийска, основным стал вопрос: куда и на каких средствах высаживать десант? Приняли смелое решение – использовать торпедные катера как своего рода таран для прорыва заграждений и разрушения мола торпедами. И катерники с честью выполнили свой долг.

После освобождения Новороссийска по приказу наркома Военно-Морского Флота адмирала Н.Г. Кузнецова все корабли Черноморского флота, в том числе линкор и крейсеры, должны были при встрече с боевыми катерами, участвовавшими в освобождении Новороссийска, отдавать честь морякам – выстраивать личный состав и играть «Захождение». Моряки этих кораблей, находившиеся на палубе и надстройках, должны принять положение «смирно», адмиралы, офицеры и главные старшины – приложить руку к головным уборам.

Такую честь на флотах оказывают только в самых исключительных случаях. И такой чести вместе со своими подчинёнными и боевыми сослуживцами был удостоен капитан 3 ранга Константин Кочиев.

Освобождение Севастополя

Жизнь – как торпедная атакаВ ночь на 5 мая 1944 года Кочиев с четырьмя катерами вышел к мысу Херсонес, где проходил караван немецких судов в охранении тральщиков, десантных барж и катеров. Кочиевцы устремились в атаку, пробились сквозь живую завесу и торпедными ударами потопили два транспорта и баржи.

Через несколько дней Кочиев снова повёл катера к Севастополю, уничтожил очередной караван судов противника, который потерял около двух тысяч солдат и офицеров. Под руководством командира отряда Кочиева Виктор Сухоруков топит немецкий транспорт водоизмещением 3 тысячи тонн, Леонид Келин – 2 тысячи тонн, Василий Белобородый – 2 тысячи тонн. 

9 мая 1944-го старший лейтенант Андрей Черцов отправил на дно две быстроходные десантные баржи. 11 мая он же топит транспорт водоизмещением 4 тысячи тонн и вместе с Иваном Опушневым – две быстроходные десантные баржи. Севастополь – наш! Все эти бои проходили под руководством командира отряда капитана 3 ранга Кочиева.

Немцы были так злы на него, что их разведка предприняла несколько попыток уничтожить Константина Георгиевича – это утверждал Герой Советского Союза Ярослав Иосселиани в своей книге «Осторожно! Впереди Кочиев!».

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая 1944 года командиру отряда торпедных катеров К.Г. Кочиеву присвоено звание Героя Советского Союза. В 1-й бригаде торпедных катеров этого высокого звания удостоены также Кананадзе А.Г., Котов С.Н., Кудерский А.И., Рогачевский Г.А., Черцов А.Е. А всей бригаде было присвоено звание «Севастопольской».

Приказ: дожить до Победы!

Зимой 1943 года, во время Керченско-Эльтигенской десантной операции, катер Кочиева подорвался на мине и начал быстро погружаться. Весь личный состав оказался в холодной воде. Всех удалось спасти, однако из-за долгого пребывания в ледяной воде могучее здоровье Кочиева было подорвано. Он это скрывал и ещё полтора года, до конца 1944-го, оставался в строю, выполняя по-прежнему самые опасные и дерзкие боевые операции. Всего на его боевом счету было 256 операций.

Во время Великой Отечественной войны воздушных разведчиков и штурмовиков за 100 успешных боевых вылетов удостаивали звания Героя Советского Союза. Правда, редко кому из них удавалось такое. Ну а кому судьба улыбалась – получали Золотые «Звёзды». По таким расчётам катерник Коста Кочиев геройскую норму выполнил 2,5 раза.

В декабре 1944 года болезнь вынудила Кочиева лечь в Севастопольский госпиталь. Здесь его навестил нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов. Он сообщил Кочиеву, что он зачислен в списки участников предстоящего Парада Победы на Красной площади и должен лечиться так же энергично, как и воевал.

Но время для излечения было, к сожалению, упущено, медицина оказалась бессильной. 8 октября 1946 года Константина Георгиевича не стало.

Именем прославленного советского катерника названы улицы в Севастополе, Цхинвале и Джаве, цхинвалская школа № 3. 

Вот что написал о своём легендарном командире торпедист Г.Ф. Гавриш: «Константин Георгиевич Кочиев был в высшей степени скромным человеком. Он очень не любил, если его называли Героем Советского Союза. Он говорил: «Это вы все герои, а я получил это высокое звание как ваш командир»… Он был по национальности осетином, и я настолько проникся к нему любовью, что и сейчас, много лет спустя, эта любовь распространяется на всех осетин. Раз человек осетин, значит, он такой же, как наш Кочиев! Наивно, конечно, но это так...»

Автор Николай Пальчиков

http://redstar.ru/