Статья Игоря Ходакова «Плохой коммунист, но хороший командующий», посвященная маршалу Александру Егорову, претендует на то, чтобы раскрыть тайну его гибели и оценить роль этого человека в строительстве советских Вооруженных Сил. Ни одну из данных задач публикация не решает, зато содержит ряд грубых ошибок.

Никак нельзя утверждать, что Егоров «дослужился до чина полковника Императорской армии». На самом деле к моменту Февральской революции, покончившей с Императорской армией, Егоров был только подполковником. В полковники же его произвели только 9/22 ноября 1917 года по представлении к тому времени почившего в бозе Временного правительства (насколько законно считать Егорова полковником – это отдельный вопрос). Утверждение Ходакова, будто «Тухачевский не бил Деникина», абсолютно не соответствует действительности. В бытность Тухачевского командующим Кавказским фронтом произошло Егорлыкское сражение, в котором были уничтожены основные силы деникинской конницы, а затем взят Новороссийск с большим количеством трофеев и пленных.

Маршал Егоров погубил себя сам

Столь же неверно утверждение, будто Якир «в Гражданскую ничем не командовал». Командовал да еще как! Иона Эммануилович командовал группой войск в районе Лиски, Южной, Фастовской, Злочевской и Львовской группами войск из нескольких дивизий, а также 45-й стрелковой дивизией, которую сам и сформировал. Вызывает возражение и утверждение, что Егоров более успешно командовал Юго-Западным фронтом против поляков, чем Южным фронтом против Деникина. В действительности все было наоборот.

В бытность Егорова командующим Южным фронтом Вооруженные силы Юга России были разбиты в сражениях под Орлом, Курском и Воронежем. Наступление на Москву провалилось, и деникинские войска с большими потерями откатились к Дону. Напротив, войска Юго-Западного фронта, хотя и прорвали фронт и освободили Киев, значительных потерь полякам не нанесли, а после поражения подо Львовом, который так и не смогли взять, быстро откатились назад.

Совершенно загадочной выглядит фраза: «Егоров допускал выступление на стороне Польши Румынии, но, вероятно, не придавал этому серьезного значения в силу того, что она не могла образовать единый фронт с Польшей». Вероятно, Игорь Михайлович смотрит на сегодняшнюю политическую карту, где Польша и Румыния не имеют общей границы. Но в 1920–1939 годах границы были совсем иные и румынские Бессарабия и Буковина граничили с польской Восточной Галицией, так что никаких проблем для создания единого польско-румынского фронта не было.

А вот еще загадка. По мнению автора статьи, «создавая миф о собственном революционном прошлом, Сталин понимал, что Егоров не вписывается в него. И потому избавился от маршала». Попробуй пойми, каким образом Александр Ильич мог быть связан с революционным прошлым Сталина, если до Октябрьской революции 1917 года они ни разу не встречались? У самого же Егорова революционное прошлое было насквозь фальшивым. Согласно официальной биографии, придуманной Егорову еще Троцким, тот уже в 1904-м примкнул к эсерам, руководил тайным революционным кружком в период революции 1905 года, из-за чего вынужден был уйти из армии, а в 1910-м – даже эмигрировать в Италию. На самом деле службу в царской армии Егоров ни на день не прерывал, а в период первой русской революции в октябре-ноябре 1905 года громил восставших грузинских крестьян в Гурии, потом до января 1906-го содействовал гражданским властям Тифлиса в подавлении беспорядков. Десять месяцев, вплоть до октября 1906 года Егоров находился в Гори «для подавления мятежа». Но расстреляли его не за это. Эсером же Егоров был, что называется, «мартовским». Так называли тех, кто из карьерных целей вступил в эту революционную партию уже после победы Февральской революции.

Причина, по которой Егоров был репрессирован, давно известна и соответствующие документы опубликованы. Ходаков пишет: «Говорили, что в частных беседах с коллегами Александр Ильич выразил свое неудовольствие подобными заявлениями, за что и поплатился жизнью. Но мог ли Егоров, бывший человеком умным и понимающим, к чему может привести подобная болтливость, позволить себе критику в адрес Сталина? Вряд ли».

На самом деле очень даже позволял после изрядной дозы горячительных напитков. И роковыми стали доносы на Егорова заместителя наркома обороны по кадрам Ефима Щаденко и начальника финансово-планового управления РККА Андрея Хрулева.

Вот выдержки из доноса Щаденко от 5 декабря 1937 года, адресованного наркому обороны Клименту Ворошилову: «30 ноября 1937 г. я вместе с тов. Хрулевым А. В. около 14 часов дня отправился в санаторию «Барвиха», где лежит больная его жена… Часов около 15 или 16 туда же в «Барвиху» приехал Ваш заместитель маршал Егоров Александр Ильич навестить свою жену Галину Антоновну, находящуюся на излечении. Часов около 18 мы с Хрулевым собрались уезжать, т. к. больным нужно было идти на обед, да и нам время было ехать в «Сосны», чтобы не прозевать обеда. Когда мы эту мысль высказали вслух, то А. И. Егоров заявил, что подождите немного и поедем вместе ко мне обедать. Через часа полтора, т. е. в 7 ч. 30 мин., мы были на даче маршала, и в 20 часов нас пригласили на обед… Обед длился не более часа, сопровождаясь незначительной выпивкой и оживленным разговором на разные отвлеченные темы… После обеда нас маршал Егоров пригласил в биллиардную, где мы, балагуря, смеясь и остроумничая, проиграли втроем до 24.00, когда были приглашены маршалом к столу. Дамы играли за этим же столом в карты, а мы втроем стали ужинать. На столе была одна бутылка красного вина и ситро. Я пил ситро, маршал с т. Хрулевым вино. Мало-помалу разговор, перепрыгивая с одной темы на другую, наконец был твердо направлен маршалом в русло исторических событий гражданской войны и предвоенного периода лета и осени 1917 г. Маршал, говоря о своей персоне, явно старался придать ей особо важное значение в исторических событиях… Возбуждаясь с каждым стаканом вина все больше и рисуя последующие картины триумфальных его побед над массой, которой он всегда говорил речи в стиле приказов, маршал перешел к событиям под Царицыном и на Южном фронте, продолжая в том же возбужденном тоне рисовать картины необычайной смелости мысли и действия. Дальше, почти крича, стал уже возмущенно доказывать, что после гражданской войны, после столь блестящих побед на Южном фронте по разгрому Деникина, по созданию 1-й Конной армии (которую он по существу создал еще под Царицыном), по разгрому белополяков, по тем действиям, которыми могут и должны гордиться вся страна и партия, а между тем его Фрунзе в свое время сплавил в Китай, отнесся к нему весьма и весьма несправедливо, отдали его в Китае в подчинение Карахана, а когда он благодаря своей настойчивости перед ЦК вырвался из Китая, то ничего не нашли лучшего, как использовать его, Егорова, на промышленности. Я это считал и считаю, подчеркивающе заявил маршал, было величайшим издевательством над собой со стороны Фрунзе… Из этого всего можно было вынести совершенно определенное заключение, что Фрунзе зря был раздут в государственную величину, а Егоров умышленно отодвигался на задний план, затирался и всячески третировался… В исторических работах, статьях, изобразительном искусстве всегда, везде и всюду умышленно нарочито замалчивалось, затиралось имя Егорова, и, переходя все в более возмущенное состояние, маршал прямо заявил: «Разве Вы не знаете, что когда речь заходит о гражданской войне, то все везде и всюду кричат до хрипоты, что все сделали Сталин и Ворошилов, а где же я был, почему не говорят обо мне?! Почему борьба под Царицыном, создание Конной армии, разгром Деникина и белополяков приписываются только Сталину и Ворошилову. Это смешно, глупо и позорно!». Да, да позорно, возмущенно крича, повторял маршал, особенно подчеркивая, что на Западе все смеются, когда слышат, читают и видят отображенное в литературе, живописи, искусстве. Возьмите картину «Приезд Сталина в 1-ю Конную армию». Разве там был один Сталин, разве не было там командующего, а почему меня нет рядом со Сталиным?! Ведь это же позор, кто же разрабатывал, кто руководил всеми операциями. Разве один Сталин, а почему же меня нет рядом со Сталиным, кричал маршал.

Мы с тов. Хрулевым всячески успокаивали, спорили, доказывали, что смешно не то, что Вы говорите, и позорно не то, о чем Вы говорите, а то, что Вы недовольны своим положением и что маршальское звание Вас не устраивает. Маршальское звание – это пустой звук, это ерунда, когда об этом маршале забывают, замалчивают. Разве я сделал меньше Блюхера или Буденного и других. Однако об них пишут, их портреты везде и всюду печатаются, а меня умышленно, сознательно, глупо на протяжении всего времени замалчивают.

Недавно, продолжая в том же возмущенном тоне, заявил маршал, были напечатаны портреты в «Красной звезде» всех командующих, в том числе маршалов Блюхера, Буденного, а моего портрета не оказалось. Это, конечно, так же, как и все в этом вопросе, не случайно. Я приказал моему порученцу позвонить в редакцию «Красной звезды» и спросить, что есть у них мой портрет или нет? И только после этого на другой день был напечатан мой портрет. И все в том же духе и в том же тоне маршал Егоров вел два часа разговор, временами возмущаясь так, что абсолютно забывал не только грани приличия, но прямо делал раздраженные выпады и открытое недовольство тов. Фрунзе, тов. Сталиным и Вами».

В том же духе был выдержан и донос Хрулева. Можно не сомневаться, что эти доносы внимательно читал не только Ворошилов, но и Сталин. И судьба Егорова была решена. Ведь что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Получается, что первый заместитель наркома обороны давно затаил злобу на самого товарища Сталина за то, что тот приписывает себе все его, Егорова, заслуги в обороне Царицына и разгроме Деникина, в освобождении Киева от поляков. С точки зрения главы страны, такого человека не то что в руководстве Красной армии далее держать было нельзя, но и в живых оставлять не стоило. А вот доносчики счастливо избежали репрессий. Правда, у Андрея Хрулева в 1948 году жену Эсфирь Сталин все-таки посадил. Но это было уже в рамках борьбы с «безродными космополитами».

Борис Соколов

http://vpk-news.ru/articles/17296