Ранним утром 18 декабря 1944 года перед мостом через реку Маас в районе бельгийского города Динан, за 90 километров от линии фронта патруль армии США остановил джип с четырьмя американскими солдатами. Пароля они не знали, однако уверенно ответили на все вопросы. Документы 5-й танковой дивизии тоже были в полном порядке. Их уже хотели отпустить, когда капитан Уэйнрайт из Си-Ай-Си (CIC, контрразведка армии США во Второй мировой войне), увидев на фарах джипа чехлы с узкими прорезями, направил на «танкистов» автомат: «Are you Germans?» («Вы немцы?»). Те нехотя подняли руки. Это были диверсанты оберштурмбаннфюрера Скорцени.

В полночь 26 октября 1944 года все штабы вооруженных сил Третьего рейха, исключая гарнизоны на атлантическом побережье и части, набранные из не-немцев, получили приказ верховного главнокомандования. Речь шла об организации особого спецподразделения:«В его распоряжение поступают все захваченное снаряжение, обмундирование, оружие и техника армии США. Всем частям вермахта, кригсмарине, люфтваффе и СС направить в данное подразделение добровольцев, отвечающих следующим требованиям: полная фронтовая пригодность, высокий умственный уровень, знание английского языка. Особо важен американский диалект с его военными терминами. Приказ незамедлительно довести до всех подразделений. Подпись: генерал-фельдмаршал Кейтель».

В основе этого приказа лежал план по нанесению в декабре 1944 года нокдауна англосаксам в районе Арденн (горно-лесной массив во Франции, Бельгии и Люксембурге), кодовое название «Стража на Рейне». Целью был захват Антверпена и создание «второго Дюнкерка». В 1940 году в Дюнкерке немцы прижали союзников к морю, но не уничтожили, а дали им эвакуироваться в Англию. Сейчас такой демонстрацией силы Гитлер надеялся принудить англосаксов к сепаратным переговорам, чтобы объединиться с ними против наступающих русских. Эта идея была плодом утраты фюрером чувства реальности. «Стража на Рейне» была карточным домиком: одна нерешенная задача влекла за собой крах остальных. Даже при достижении всех отдельных целей шанса на конечный успех не было. Соотношение сил было для немцев убийственным. На каждого их солдата приходилось по 11 вражеских, на каждый танк — по 8 американских/британских. Топлива у вермахта было на одну заправку. Попытка пробиться до Антверпена была безумием даже без сопротивления противника, а при сопротивлении и вовсе становилась массовым самоубийством.Тем не менее немцы решили нанести удар англосаксам, возлагая особую надежду на специальные методы ведения войны.

Бригада «Человека со шрамом»

Наступление должна была поддержать операция «Гриф». Идея принадлежала самому фюреру, а ее исполнение он доверил «Человеку со шрамом» — главному диверсанту рейха оберштурмбаннфюреру СС Отто Скорцени: «Я поручаю Вам самое важное дело Вашей жизни. И при этом запрещаю идти впереди всех. Вы ни в коем случае не должны попасть в плен!» Было решено создать мобильное спецподразделение трехбатальонного состава под обозначением «150-я танковая бригада». На бумаге оно выглядело впечатляюще: танки, САУ, ударные и диверсионные группы на бронемашинах, джипах и мотоциклах — всего 3300 бойцов в форме, с оружием и на технике армии США. Скорцени затребовал 28 трофейных танков M4 Sherman, 24 САУ M10 Wolverine, 30 бронемашин, 120 грузовиков, 100 джипов, 40 мотоциклов. Трофейного стрелкового оружия вроде бы хватало.

Исходили из того, что при хорошем ударе янки, показавшие неспособность драться с немцами при равных условиях, в панике побегут. Смешавшись с ними и дойдя до мостов через Маас, диверсанты мосты захватят и удержат до подхода основных сил. Это значительно облегчит взятие Антверпена. На три моста — в Анжи, Аме и Юи — нацеливался танковый клин, на острие которого должны были идти бойцы Скорцени. На них возлагалась также блокада дорог, перекрестков, путей снабжения союзников, захват их топливных резервов, ведь у самих немцев горючего было на одну заправку. Маскарад с переодеванием повышал шанс на успех. Использование вражеской униформы на поле боя запрещали международные законы, за это могли расстрелять на месте, так что набирали только добровольцев. Решили, что при проходе по тылам врага «военная хитрость не возбраняется». А перед боем чужую форму, надетую поверх своей, бойцы снимут. И действительно, на них были поддеты немецкие десантные комбинезоны.

На подготовку было всего 5–6 недель. Приказ разошелся по всем штабам вплоть до батальонных. О какой секретности тут могла идти речь? Скорцени: «Янки все знали уже через 5 дней!» Они давно читали секретную переписку рейха, авиаразведка видела концентрацию гитлеровцев к востоку от Арденн. Тем не менее казалось, что, даже зная о каверзе немцев, они безмятежно бездействуют.

Диверсионный экспресс-курс

Фельдфебель Гейнц Роде: «Думая, что англоязычных набирают в службу радиоперехвата, а дело это неопасное, я подал рапорт. Пройдя в штабе языковой тест, убыл на полигон Графенвер в Баварии. Там была полная мешанина родов войск и званий, от флотского капитана до ефрейтора люфтваффе, от пехотного лейтенанта до солдата СС. Мы узнали, что отныне служим в 150-й танковой бригаде. Поразила строгость охраны, через каждые 20–30 м стоял часовой. Попытки расспросить их ничего не дали: это были украинцы, не понимавшие немецкого». Собралось около 600 курсантов. Не дав никаких объяснений, им приказали сдать прежнее обмундирование, документы, личные жетоны, знаки воинского звания, главным здесь было не оно, а качество языка. Покидать объект, все контакты с внешним миром, в т. ч. переписку, запретили, приравняв нарушения к государственной измене. Роде: «Не получая писем, родители написали в мою прежнюю часть и узнали, что я пропал без вести». Началась напряженная учеба. Язык бойцам ставили лингвисты и инструкторы, раньше служившие в US Army и владевшие ее жаргоном. Их отправляли практиковаться среди пленных американцев в лагерях Лимбург и Кюстрин; в военных фильмах из США они видели важные детали: как янки командуют, салютуют, ведут себя с товарищами и командирами, обходятся с жевательной резинкой, с пачкой сигарет, курят (а они никогда не курят сигарету до конца), давят окурок, едят (лишь вилкой, без ножа). Остальное время уходило на физподготовку, саперное и радиодело, стрельбу из американского оружия. Ходя строевой по-американски, зубря их звания и должности, курсанты даже думали, что готовится совместная с США акция против русских. Детали будили мрачные подозрения. Зачем специалисту радиоперехвата уметь убивать ножом, струной, голыми руками? Часами бегать в десантных ботинках по местности и прыгать из окна с высоты трех метров? Минировать с помощью диковинной пластиковой взрывчатки? Спешные занятия, бомбардировочные армады врага в небе, слухи о неудачах на фронте — их час близился. 14 декабря командир учебного центра подполковник Вульф передал Скорцени продукт экспресс-курса. Рыцарский крест и шрамы командира настроили на то, что легче не будет. Он посвятил их в суть дела без конкретных «где» и «когда»: на острие танкового клина прорваться в тыл американцев и выполнить там задание. Теперь общаться можно было только внутри группы.

«Yes», «No» и «O´kay»

Многим курс ничего не дал. Без акцента по-английски говорило не более 10 человек; 40 человек свободно владели английским; 150 человек по-английски могли объясниться; 200 человек имели школьный уровень языка. Им нужно было отвечать на каверзные вопросы военной полиции США, не бросаясь в глаза! Остальные понимали лишь по-немецки. Их натаскивали произносить «Yes», «No», «O´kay», зубрить ругательства и командные слова US Army. Это означало, что на практике придется изображать тех, кто в панике отступления не может даже членораздельно объясниться. И еще: услышав вопрос американца, говорить «Sorry», хвататься за штаны и бежать в кусты, имитируя нужду. Этим в общем-то исчерпывались средства языковой маскировки бригады.

Не удалось устранить характерную для немцев манеру отдачи/повторения команд, вбитую в них прусской муштрой. Они вели себя как НЕамериканцы. Резюме Скорцени: «Импровизация в таком важном деле может погубить все. Они никогда ничего подобного не делали. А за 5 недель невозможно подготовить качественных диверсантов». Чтобы не провалить операцию, бригаду усилили настоящими спецами из 600-го десантного батальона СС, «Охотничьей команды СС Центр», дали два десантных батальона «Особого отряда Юнгвирта». Языками не владея, эти умели хорошо воевать, и в данном случае исполняли роль пехоты.

Название «150-я танковая бригада» было чисто условным. Вот ее состав: 90 офицеров, 448 унтер-офицеров, 2138 рядовых — всего 2676 человек, т. е. на 600 штыков меньше запланированного. Ее разделили на 3 оперативных отряда X, Y, Z и отдельную диверсионную роту старшего лейтенанта Штилау (160 человек с наилучшим языком, всего 24 развед-, 8 радио- и 7 саперных групп). Отряды (командиры подполковник Вульф, оберштурмбаннфюрер СС Хардик и капитан Шерф) были примерно равноценны: десантный батальон; роты: пехотная, минометная, танковая, ПВО; взводы: саперный, связи, разведки на БТР. Потом часть сил роты Штилау передали отрядам (по 2 развед-, 1 радио- и 1 саперной группе).

Маскарад

Фельдфебель Роде: «Нас переодели на складе, где были горы американского обмундирования всех размеров, даже нижнее белье. Из кучи солдатских книжек выдали те, фотографии которых более-менее соответствовали нашей внешности. Теперь я был сержант Моррис Вудал. У меня было даже фото «моей невесты Элоиз» из Оклахомы». Раздали также «медальоны смерти» павших американцев, консервы, сигареты, кофе. Все было made in USA, даже спички. Пачки долларов и фунтов (из спецтипографии абвера) для возможного подкупа противника еще пахли краской, было приказано их измять и затереть: «Нас потрясли выданные зажигалки с ампулой синильной кислоты внутри. Майор-инструктор объяснил, что в случае попадания в плен это избавит нас от неприятностей. Я понял, что мы — смертники».

Случались нелепости. Так, бойцам стали выдавать английские шинели, в то время как на фронте янки носили field-jackets. А эти куртки, снятые с пленных, не годились, т. к. на них был вытравлен «треугольник пленного». Часть обмундирования была летней. Касок армии США собрали всего 1500 штук. Лишь рота Штилау была оснащена адекватной формой, оружием и техникой. Документы для нее изготовили на настоящей американской бумаге для военных документов, захваченной десантниками Геринга. А вот отряды X, Y, Z оснащали с горем пополам. Вермахт сам остро нуждался в трофеях и старался правдами-неправдами оставлять их себе. Снабженцы даже предложили Скорцени ненужную в данном случае советскую и польскую технику.14 декабря, т. е. за 2 дня до операции, бригада имела: 2 танка M4 Sherman (из 28 обещанных), 3 американских САУ M10 Wolverine (из 24), 16 немецких (Sd.Kfz. 251/1, Sd.Kfz. 250/1, SdKfz 234/1 s) и 16 американских БТР (M3, M8, M20), 55 немецких и 21 американский мотоцикл, 28 джипов, 177 немецких и 15 американских грузовиков, 1 немецкий и 1 американский тягач. Опасным был недостаток танков. При превосходстве противника в бронетехнике без своих тяжелых танков и адекватного противотанкового оружия такая операция немыслима. Пришлось переделывать «Пантеры». Стальными экранами очертания их корпуса и башни исказили так, что они слегка походили на САУ М10, даже запасные траки висели на бортах по-американски. «Немца» выдавало шахматное расположение катков. Скорцени: «Лишь юный янки-рекрут, да и то в темноте на большом расстоянии, принял бы наши танки за свои». 12 этих т. н. Panther G/M10, свои 75-мм САУ StuG III, БТР и грузовики, покрашенные в оливково-зеленый цвет армии США, разделили между отрядами X, Y и Z. Точно по нормам армии США нарисовали белые звезды и тактические номера. Свежую краску запачкали-затерли, чтобы не бросаться в глаза чистотой бортов на фоне зимней грязи.В арсенале бригады были минометы, гаубицы, противотанковые пушки, зенитки, тяжелые пулеметы производства Германии и США. Не хватало американских боеприпасов: несколько вагонов с трудом собранных снарядов по неострожности взлетели на воздух. Стрелкового оружия набрали лишь на 50% бойцов, а остальных пришлось оставить с немецким. Позже Скорцени назвал оснащение бригады «катастрофическим».Тем не менее она заняла исходные позиции.Технику заправили по минимуму. По сложным расчетам бензин залили так, чтобы все доехали примерно до одного рубежа, не рассеявшись по пути. Надеялись в тылу врага пересесть на новую технику и заправиться.

Ранним утром 15 декабря группа «Валюта» (4 команды по 5 человек в форме US Army) скрытно ушла на Голландию и Бельгию с грузом в 30 миллионов бельгийских и французских франков. Банкноты спецтипографии абвера были оплатой за «тихий саботаж» военных перевозок, которые шли через местные порты и железные дороги. Было важно именно в ходе операции «Стража на Рейне» замедлить англосаксам подвоз оружия и боеприпасов, используя для этого местное население.

150-я бригада в «Страже на Рейне»

16 декабря, 5:15 утра: сотни прожекторов осветили линию обороны противника, ее с ревом накрыли немецкие снаряды и ракеты, пошли вперед танки. Отряды X, Y, Z ринулись в пробитые бреши параллельными маршрутами. Но старт был неудачным. Командир отряда X оберштурмбаннфюрер Хардик наехал на немецкую мину и был убит на месте. Одно из подразделений с полным комплектом плана операции «Гриф» целиком попало в плен 1-й роты 424-го пехотного полка 106-й дивизии US Army под командой 1-го лейтенанта Уильяма В. Шекспира (!). Это потом помогло противнику встречать людей Скорцени «из всех стволов». День прошел, но ни один из бронированных кулаков вермахта и СС так и не пробился до назначенных рубежей, все больше замедляя натиск. Если уж в обороне противника увязли устрашающие «королевские тигры» и профессионалы СС, то что говорить о 150-й бригаде… Потеряв в первый день 25 человек только убитыми, приступить к осуществлению главной задачи (захват мостов) она не смогла. Скорцени: «Пробиться до Мааса было невозможно. Противник не отходил без сопротивления, а ведь только это и давало нам какой-то шанс на успех». 18 декабря операция застопорилась, смысл маскарада исчез. Скорцени бросил бригаду в бой в немецкой форме, как обычную фронтовую часть. Она атаковала город Мальмеди на северном фланге, наткнулась на крепкую оборону, безуспешно протопталась там и к вечеру 22 декабря вернулась на исходные позиции.

Иначе сложились дела роты Штилау, в которой был и фельфебель Роде. Она подчинялась самому Скорцени, была оснащена гораздо лучше отрядов X, Y и Z, в ней были все «спикеры» (носители языка). Группы на джипах состояли из командира, водителя, радиста с ранцевой УКВ-рацией (или минера) и спикера: он вел все разговоры с противником. Сразу же по прибытии на фронт рота была изолирована от остальной бригады и охранялась фельдъегерями. Диверсанты, уже в форме противника, общались только на чужом языке, тренируя беглость речи. Буквально за пару часов до наступления группы придали отрядам X, Y, Z и дивизиям I-го танкового корпуса СС, под защитой которых они должны были по возможности без потерь перейти фронт. Поскольку темп операции нарушился, они пошли в дело лишь 17 декабря; незаметно вливаясь в поток отходящих войск, растеклись по американскому тылу. Для опознавания своими они использовали разноцветные шарфы, снимали каски, расстегивали подбородные ремни. «Специализация» групп была разной. Задачей «связистов»/«проводников» (3–4 человека) было уничтожение линий, узлов связи; ликвидация/перестановка дорожных щитов, маркировки минных полей. «Минеры» (5–6 человек) взрывали мосты, склады горючего, боеприпасов, заправочные пункты; минировали ж. д. пути, делали завалы на дорогах. Целью «военной полиции» (3–4 человека) была дезинформация, сеяние паники, передача противнику ложных приказов, направление его бездорожьем, объездами, в тупики. «Разведчики» (3–4 человека), проникнув маскимально далеко на запад, сообщали штабу о движениях противника, характере, количестве, вооружении его войск. И все они захватывали/уничтожали офицеров, курьеров, связистов; вредили где и как только можно. Уже простая манипуляция с путевыми указателями заставляла войсковые колонны часами стоять в пробках. Один американский танковый полк «направили» столь удачно, что он заблудился в Арденнах и был найден собственным командованием лишь через 2 дня. Была серьезно нарушена связь между армиями генералов Брэдли и Ходжеса.

Засылка групп продолжалась до 19 декабря. Из вернувшихся после первых дней сформировали три новые группы (командиры капитан-лейтенант Шмидт, капитан Штилау, фельдфебель Роде) и отправили за линию фронта. Люфтваффе к этому моменту были в полном нокауте, авиаразведки не стало, так что они пошли собирать жизненно важную для штаба информацию простым наблюдением, держась на ногах лишь с помощью первитина (средство от сна).

«Ты один из головорезов Скорцени!»

Несмотря на скромные успехи этих разрозненных групп в тылу союзников возникла неописуемая паника. Французское «Radio Calais» передало, что уже взято в плен 250 немецких головорезов. Сообщалось, что в Ницце (это далеко на юге Франции!) немецкие парашютисты опустошили один из банков. Парижский корреспондент английской «Daily Telegraph»: «Город полон англоговорящих немецких диверсанток с холодным оружием. Их цель — соблазнение и последующее убийство союзных солдат». Пугали слухи о том, что в катакомбах Парижа люди Скорцени готовят захват города. Просочилась «секретная информация»: место их сбора — парижское «Cafe de la Paix» — и район оцепила военная полиция союзников. Своего пика паника достигла после того, как у селения Эвай южнее Льежа были задержаны рядовые 1 класса армии США Лоуренс (он же немец унтер-офицер Биллинг), Зензенбах (фельдфебель Шмидт) и ван дер Верт (унтер-офицер Пернасс). При них нашли взрывчатку, зажигалки с ядом, свежие 100-долларовые банкноты, немецкую рацию. Они были расстреляны, но до того рассказали, что их целью была ликвидация главнокомандующего союзными войсками генерала Эйзенхауэра. Причиной такого заявления могла быть чрезмерная секретность операции «Гриф». Ее истинные задачи знал только сам Скорцени, всегда отрицавший факт такого задания. То, что солдатам недоговаривали, они додумывали сами. Однако, зная имидж «Человека со шрамом», контрразведка CIC не имела права рисковать и переместила генерала в новую квартиру, настоящую крепость. А подполковник Смит, очень похожий на Эйзенхауэра, в качестве подсадной утки курсировал на приметном джипе генерала между его виллой в Сен-Жермен-ан-Ле и штабом в Фонтенбло, чтобы отвлечь на себя киллеров.

Немцы мерещились повсюду. На территории, занятой американцами, за ними день и ночь охотились контрразведка, военная полиция, тысячи солдат. Была разработана система контрольных вопросов, на которые мог ответить лишь истинный янки. Например, «Как зовут сестру Микки-Мауса?», «Какая команда выиграла чемпионат США по бейсболу в 34-м году?» и т. д. Всех заставляли произнести слово wreath («венец»). Комбинация букв w, r и th выдавала любого немца, однако на это попадались и недавние иммигранты в США, коих в US Army было великое множество. Все знали: по первому требованию нужно остановиться, с поднятыми руками медленно выйти из машины, под дулами направленного на тебя оружия быстро и без акцента ответить на странные вопросы патруля. Знание пароля и личные документы не освобождалиот этой процедуры. Был приказ задерживать всех подозрительных независимо от звания. Даже генералу Брэдли пришлось доказывать, что он родом из Штатов. Вот вопросы, заданные ему: «Столица штата Иллинойс?», «Имя мужа актрисы Бетти Грэйбл?» Генерал Кларк, остановленный севернее Сен-Ви, ответив на вопросы, услышал: «Ты один из этих головорезов Скорцени!» — и сел в КПЗ. Так попались почти 2500 настоящих янки, сотни англичан. Неделю провел в камере американский офицер, носивший немецкие сапоги из-за их удобства.

На чем попадались немцы? 18 декабря бойцы с хорошим английским были арестованы южнее Люттиха, попросив заправки словами «Petrol, please!» Этот номер прошел бы в Англии, а в Штатах бензин называли словом Gas. Фельдфебель Роде: «Казалось, что «джи-ай» учуют нас за километр. Потом мы увидели: им не до нас, камуфляжа вполне хватает. Но мы ошиблись. Откуда было знать, что они не ездят на джипах по 5–6 человек? Машин у них много, и в каждой сидело 2–3 бойца. И что они либо включают все фары, либо ездят вообще без света? А мы надели чехлы: светомаскировка! Заметив с рассветом, что этого нет ни у кого, хотели сообщить в штаб, но из-за опасности пеленгования связь была строго ограничена». Две группы попались именно на фарах.

Американцы уверяли, что обезвредили 130 «краутов» (англ. сленг: Kraut — «немецкий солдат»), но немцы это всегда оспаривали: «Попалось 18 людей Скорцени, причем были выявлены имена и звания лишь 13 из них» — 13 человек были казнены в городе Хю; пятерых захватили при попытке расстрелять из танкового орудия мост и тоже казнили.Однако также известно: на сборе остатков роты в замке Валлероде под Сен-Ви выяснилось, что она потеряла 2/3 своего состава.Отряды X, Y и Z потеряли 15% личного состава и большую часть техники, в т. ч. и от неоднократных ударов люфтваффе. Погибли многие командиры, у «Человека со шрамом» шрамов стало больше: он получил заряд шрапнели в лицо, чуть не потеряв глаз.

Результат

Теперь о «глупости» американцев, «не ожидавших немецкого контрудара». Скорее всего, не было никакой глупости. Дело в том, что западные союзники уже давно читали ВСЮ секретную переписку Третьего рейха. Они знали детали любого плана немцев. И потому держали именно на арденнском участке фронта жидкие силы, о чем немецкая разведка и докладывала своему командованию, которое решило нанести удар здесь. Дальше все шло по плану — американскому плану. 16 декабря немцы пошли вперед, пронизав оборону противника, как нож масло. Он побежал на запад, немцы за ним, зашли далеко — и вдруг увязли. Американцы отступали, но не все. Намертво уперлись 82-я и 101-я воздушно-десантные дивизии, еще обескровленные бойней в Голландии (операция Market Garden). Пересечение главных дорог в Арденнах город Бастонь не смогла взять целая 5-я танковая армия немцев. Город Сен-Ви, также пересечение важных путей, они взяли не 17-го, как хотели, а 21 декабря. Из-за таких задержек рухнул весь их план, кончалось горючее, гибли люди. Наступление захлебнулось 25 декабря всего лишь в 6 км от моста через Маас в г. Динан. Это было острие «Арденнского выступа», то есть немцы прорвались на 90 км. А потом погода улучшилась, и авиация союзников стала кромсать их войска и линии снабжения. В конечном итоге «выступ» был ликвидирован вместе с находившимися в нем. Прямым последствием этого стало вторжение союзников в Германию.

Да, янки удар не держали, отступали, сдавались в плен. Ну так никому же из них и не говорили о том, что все это происходит ради более приоритетной цели — нанесения немцам невосполнимых потерь и их последующего окончательного разгрома.

Эту цель знало лишь высшее командование, и оно пошло на временную утрату территории, на потери в живой силе и технике. Цель оправдывала средства.

Результат налицо: американцы восполнили свои потери за 2–3 недели. Немцы свои потери больше НЕ восполнили, утратив здесь более трети бронетехники (а каждый «ТигрII», «Тигр», «Пантера» стоил десятка танков противника), практически всю авиацию (в т. ч. реактивную), ресурсы, топливо, боеприпасы, которых им потом так не хватало. «Стража на Рейне» полностью провалилась; не были решены даже тактические задачи — захват мостов, немцы не дошли даже до реки. Они отступали, несмотря на окрики фюрера. Его абсурдной идее не помогла и операция «Гриф», ставшая могилой для многих вчерашних тыловиков с диверсионным «экспресс-курсом». 150-я бригада участвовала в боях до 28 декабря, после чего ее расформировали. Большинство выживших вернулись в свои прежние подразделения, некоторые вступили в СС и остались у Скорцени. Действия его диверсантов «подставили» всех немецких солдат на западном фронте. На начало 45-го года их снабжение было настолько плохим, что они широко использовали трофейные американские field-jackets и прочие элементы обмундирования. После операции «Гриф» это стало очень опасным: при попадании в плен любого могли поставить к стенке как диверсанта.

…Фельдфебель Роде написал в своих воспоминаниях, что до конца войны дожило не более трех человек из роты Штилау.

Автор Вольф Мазур

http://www.bratishka.ru/