В конце июня 1943 года появились очевидные признаки близкого немецкого наступления. Советская разведка наблюдала сосредоточение больших групп бронетехники, мотопехоты противника. На передовой немецкая артиллерия проводила внезапные, короткие артналеты. В воздухе постоянно наблюдали вражеские разведчики. Активизировала свою деятельность и немецкая наземная разведка. Ночью немецкие саперные подразделения снимали свои минные поля, готовили проходы в заграждениях, пытались проделать проходы и в советских минных полях и инженерных заграждениях. 

В ночь на 5 июля разведчики 15-й стрелковой дивизии в районе Верх. Тягино обнаружили немецких саперов, которые проделывали проходы в минных полях. Захваченный в плен немецкий сапер из 6-й пехотной дивизии Б. Формель поведал, что немецкие войска приведены в полную боевую готовность и в 2 часа по европейскому времени (3 часа по московскому) перейдут в наступление в общем направлении на Курск. Одновременно начнется наступление из района Белгорода, также на курском направлении. Примерно такие же показания дал пленный немец, пойманный в полосе 48-й армии. 

Это сообщение было весьма ценным, так как в этот время советское командование работало над планами предупреждающего артиллерийского удара. Времени на принятие решения было мало. До срока обозначенного пленным немцем оставалось немногим более часа. Необходимо было начинать артиллерийскую подготовку, на которую выдели до половины боезапаса. Времени на запрос у Ставки уже не было. Вопрос надо было решать на месте. По словам Константина Рокоссовского, это решение представитель Ставки Георгий Жуков, который прибыл в расположение Центрального фронта накануне вечером, доверил комфронта. Рокоссовский немедленно отдал приказ командующему артиллерией фронта об открытии огня. 2 часа 20 минут гром орудий разорвал тишину. Советская артиллерия открыла огонь в полосе обороны 13-й армии и частично 48-й и 70-й армий, где ждали главного удара немецких войск. Как затем выяснилось, советская артиллерия опередила немецкую на 10 минут. Немецкое командование планировала начать артподготовку в 2 часа 30 минут. 

Удар артиллерии во время контрподготовки был в основном направлен против артиллерийских позиций противника. На Центральном фронте для контрподготовки было привлечено 507 орудий калибра 76 мм и выше, 460 минометов 82 и 120-мм, 100 реактивных установок БМ-13. По плану артподготовка должна была продолжаться около 30 минут с тратой до четверти боезапаса. На Центральном фронте артподготовку провели дважды, вторую провели в 4 часа 35 минут. Контрподготовку провели и на Воронежском фронте. Кроме того, силы воздушных армий провели авианалет на аэродромы противника. 

Многие исследователи считают, что идея контрподготовки сомнительна. В ходе перегруппировки сил перед самим наступлением позиции пехоты, артиллерии и бронетехнику могут меняться. И выявленные заранее позиции могут быть оставленными. Кроме того, из-за недостаточной плотности артиллерии, которую привлекают для артподготовки, слабой разведки позиций противника, эффект такого удара будет минимальным. В результате высокие траты боеприпасов, которые пригодились бы в таком сражении, малоэффективны. Другие военные историки, наоборот, считают такую артподготовку полезной, она имела значительное психологическое воздействие на врага, вынудила его на некоторый срок отложить удар, приводить в порядок связь, которая сильно пострадала, изготовившиеся к наступлению части. 

5 июля 1943 года. В 6 часов утра по московскому времени немецкие войска нанесли по советским оборонительным рубежам авиационный и артиллерийский удары. Артподготовка была очень сильной. Помимо собственной артиллерии соединений и дивизионов резерва в ней участвовали орудия находившихся во втором эшелоне танковых дивизий. Из-за нехватки авиации, что не позволяло наносить удары одновременно по всем направлениям, 6-й воздушный флот поддерживал соединения 9-й армии последовательно. Сначала вся авиация 1-й авиадивизии наносила удары в полосе наступления 41-го танкового и 23-го армейского корпусов, затем – в полосе 47-го танкового корпуса. Поэтому немецкие соединения наступали неодновременно. Перешли в наступление ударные части вермахта. На орловско-курском направлении в первый день сражения было брошено в бой более 500 танков и САУ, на белгородском – около 700 танков и штурмовых орудий. 

В полосе обороны Центрального фронта немецкие войска атаковали 13-ю армию и примыкавшие к ней фланги 48-й и 70-й армий. Главный удар группировка Моделя нанесла силами трех пехотных и четырех танковых дивизий на Ольховатку, по левому флангу 13-й армии Пухова. Четыре пехотные дивизии противника были двинуты против правого фланга 13-й и левого фланга 48-й армии Романенко, они наступали на Малоархангельск. Три пехотные дивизии 9-й армии атаковали правый фланг 70-й армии генерала Галанина, пробиваясь в направлении на Гнилец. Наступление сухопутных войск поддерживались ударами немецких Военно-воздушных сил. Сражение с самого начала приняло ожесточённый характер. Командование 9-й немецкой армии, столкнувшись с мощной советской обороной, было вынуждено провести повторную часовую артподготовку. 

47-й танковый корпус (тк) Йоахима Лемельзена перешел в наступление, когда воздушные удары сместились западнее. На острие его наступления была 6-я пехотная дивизия генерала Хорста Гроссмана. Её поддерживало единственное на орловско-курском направлении подразделение тяжелых танков «Тигр» - 505-й тяжёлый танковый батальон майора Сована. 505-й тяжелый танковый батальон начали формировать в феврале 1943 года в Фалинбостеле в составе двух танковых рот. На начало июля в батальоне было 25 Pz. Kpfw. Ill (Т-3) и 31 Pz. Kpfw. VI (Т-6 «Тигр»). На вооружении второй роты были малые танкетки «Голиаф». Эти самоходные одноразовые мины без экипажа применяли для подрыва вражеских танков, для уничтожения плотных пехотных формирований и разрушения инженерных сооружений. 

«Тигры» 505-го батальона (номера «114», «214», «321») в боях на Курской Дуге.

В полосе наступления 47-го тк оборону держала 15-я стрелковая дивизия под началом полковника Владимира Джанджгавы из состава 29-го стрелкового корпуса. Она отвечала за 9 км участок фронта. Для неё удар 6-й пехотной дивизии, усиленной батальоном «Тигров», двумя батальонами САУ Sturmgeschütz III и техникой 20-й танковой дивизии, стал серьёзным испытанием. Клин из батальона «Тигров», почти сотни других танков и САУ сделал своё дело. Во второй половине дня 15-ю стрелковую дивизию сбили с позиций. 676-й стрелковый полк попал в окружение севернее Александровки, но вечером смог пробиться к своим. Во втором эшелоне немцев встретила 6-я гвардейская стрелковая дивизия Дмитрия Онуприенко. Она была в составе 17-го гвардейского стрелкового корпуса. 

Развал обороны 15-й дивизии привёл к ухудшению обстановки на стыке 13-й армии с 70-й армией. Здесь оборону держала 132-я стрелковая дивизия Тимофея Шкрылева из 70-й армии. 46-й танковый корпус Ханца Цорна (в период Курского сражения в нем было только 4 пехотные дивизии) неоднократно предпринимал атаки на этом участке фронта, но прорвать советскую оборону в первой половине дня немцы не смогли. Также успешно отбили все атаки противника части 280-й стрелковой дивизии Дмитрия Голосова (70-я армия). 

Во второй половине дня отступление соединений 15-й дивизии оголило правый фланг 70-й армии. Комдив Шкрылев пытаясь защитить фланг армии от обхода с востока, направил восточнее Гнилец 712-й стрелковый полк. Но он уже был обескровлен предшествующими боями, да и не мог один изменить ситуацию. Полк был атакован и стал медленно отходить в направлении на Гнилец. 132-я дивизия была снова атакована с фронта, а затем фланга, и была вынуждена отходить. 

Менее успешно развивалось наступление немецких войск на левом фланге 9-й армии Моделя. Здесь наступал 41-й танковый корпус Йозефа Харпе и 23-й армейский корпус Йоханнеса Фриснера. Наступление 86-й и 292-й пехотных дивизий из состава 41-го тк и 78-й штурмовой дивизии из состава 23-го ак поддерживали 653-й и 654-й батальоны из состава 656-го полка истребителей танков. В составе двух батальонов было 90 САУ «Фердинад» с 88-мм орудиями. Каждому батальону штурмовых орудий «Фердинанд» придавалась рота радиоуправляемых транспортеров взрывчатки «Боргвард». Во втором эшелоне двигался третий батальон 656-го полка (216-й батальон штурмовых танков) – на его вооружении были штурмовые орудия Sturmpanzer IV «Brummbär» (нем. медведь-ворчун) с 150-мм пушками. 

«Фердинанд» 653-го батальона истребителей танков перед боями.

Советские позиции, которые обороняла 81-я стрелковая дивизия под командованием Александра Баринова (29-й стрелковый корпус 13-й армии) и 148-й стрелковой дивизии 15 стрелкового корпуса, были хорошо прикрыты плотным минным полем. «Боргварды» не успевали проделывать проходы в минных полях, поэтому немецкие войска несли тяжелые потери. Уже в самом начале боя более 10 САУ подорвались на минах, получив серьёзные повреждения катков и траков. Тяжелые потери понесли и экипажи машин. Вскоре к потерям от советских мин добавился и огонь артиллерии, который оказался довольно эффективным. К 17 часам 5 июля в 653-м батальоне осталось всего 12 «Фердинандов» из 45. 

Начало атаки 654-го батальона немецких штурмовых орудий оказалось еще более неудачным. Приданные батальону саперы приготовили по два прохода через свои минные поля. Однако когда САУ начали движение 6-я рота «Фердинандов» и приданный ей взвод «Боргвардов» попали на собственное, необозначенное на картах минное поле. В результате все 4 танкетки подорвались. Было повреждено несколько штурмовых орудий. Советская артиллерия открыла огонь по обозначившему себя противнику, выведя из стоя ещё несколько машин. Из 6-й роты только 4 машины смогли выйти к советским позициям. Другой взвод «Боргвардов» и 5-я и 7-я роты немецких САУ также действовали неудачно. Саперы смогли проделать в минном поле только один проход, и попали под артиллерийский обстрел. Артиллерийский снаряд попал в танкетку, которая была на исходной позиции. Она взлетела на воздух и повредила ещё две танкетки, которые также сдетонировали. 5 и 7-я роты потеряв большую часть машин вышли к советским позициям. При этом осколком снаряда был смертельно ранен командир батальона майор Ноак. Правда, оставшиеся машины действовали довольно эффективно. 

Уничтоженный на Курской дуге немецкий танк-робот B-IV и немецкий мотоцикл.

81-я стрелковая дивизия в целом выполнила задачу, хотя немцы в ряде мест прорвали её позиции. Дивизия к вечеру дралась в полуокружении, некоторые её подразделения были окружены. 6 июля советские войска нанесли контрудар и деблокировали части дивизии, она закрепилась на прежних рубежах. 7 июля немцы снова её атаковали и оттеснили ко второму рубежу обороны, обескровленную дивизию отвели во второй эшелон. 8-я и 148-я стрелковые дивизии 13-й армии, которые оборонялись на этом же направлении, сумели в первый день сражения удержать свои позиции. 

К концу дня 5 июля немецкие войска смогли вклиниться в полосу обороны 13-й армии на 6-8 км, прорвав главную полосу обороны. В районе севернее Ольховатки немцы вышли на участке в 15 км ко второй полосе обороны армии. Удары на Гнилец и Малоархангельск было менее успешными. Здесь гитлеровцы продвинулись примерно на 5 км. Модель решил изъять приданную 23 армейскому корпусу артиллерию. В целом, несмотря на неточность определения атакуемого участка, запас прочности обороны ЦФ позволил выправить ситуацию и избежать критической ситуации. 

После того как было выявлено примерное направление вражеского удара, комфронта принял решение утром 6 июля нанести контрудар по клину вражеской группировки. Для контрнаступления выделялись значительные силы – 17-й гвардейский стрелковый корпус и 16-й танковый корпус 2-й танковой армии должны были ударить из района Ольховатки в северном направлении, а 19-й танковый корпус от Самодуровки в северо-восточном направлении. Контрудар должен был восстановить положение левого фланга 13-й армии. Времени для более изощрённого решения не было, развал обороны 15-й стрелковой дивизии произошел слишком быстро, необходимо было реагировать. 

Модель, столкнувшись с сильным сопротивлением 13-й армии, решил досрочно ввести в бой свежие силы. Вечером 5 июля Модель сообщил командиру 47-го танкового корпуса Лемельзену о том, что на следующий день введёт в сражении 2-ю и 9-ю танковые дивизии в полосе его корпуса. Первоначально эти дивизии хотели использовать для развития успеха, а теперь пришлось их бросить в бой для прорыва советской обороны. Модель также окончательно разрешил командиру 41-го танкового корпуса Харпе использовать его второй эшелон - 18-ю танковую дивизию, которая уже была частично введена в сражение. Произошло и сужение фронта наступления – действия 46-го танкового корпуса и 23-го армейского корпуса теперь носили чисто демонстративный, вспомогательный характер. Силы 2-й и 9-й танковых дивизий стали передвигать ещё днем 5 июля, и они начали действовать ещё вечером. 

Модель хотел усилить удар, и вводом в бой второго эшелона не ограничился. Ранним утром 6 июля он позвонил командующего группой армий «Центр» фон Клюге и пообещав к вечеру занять высоты у Ольховатки, Понырей, Кашары, взломав оборону Центрального фронта на всю глубину, попросил передать ему из резерва группы армий 10-ю танкогренадерскую и 12-ю танковую дивизии. Из двух этих дивизий и остававшейся у Моделя в резерве 4-й танковой дивизии предполагалось организовать эшелон развития успеха – «группу Эзебека» (её командиром был фон Эзебек). После некоторого колебания, в резерве группы армий «Центр» оставалась только 5-я танковая дивизия, фон Клюге дал согласие передать Моделю две дивизии. 

Автор Самсонов Александр

http://topwar.ru/30544-velikaya-kurskaya-bitva-oboronitelnaya-operaciya-voysk-centralnogo-fronta.html