70 лет назад на берегах Волги возле Сталинграда произошло событие, которое впоследствии вошло во все учебники истории и военного дела - немецкая армия, которая с июля штурмовала этот стратегический центр, оказалась "в мешке", из которого ей не суждено было выйти.
Как свидетельствуют мемуары гитлеровских генералов, этот перелом был предсказуем, но неотвратим, тем более что советским войскам под Сталинградом помогали даже... мыши.

23 ноября 1942 года, спустя четыре дня после начала операции "Уран" в районе степного города Калача-на-Дону встретились танки советского Юго-Западного и Сталинградского фронтов, замкнув кольцо окружения.
В "мешке" оказались 6-я и части 4-й танковой армии, а также часть 3-й румынской армии, попавшей под удар Юго-Западного фронта.
Окруженные сопротивлялись примерно два с половиной месяца, пока 2 февраля остатки некогда одной из самых мощных группировок вермахта не сдались в плен.
Это было не первое поражение германской армии во Второй мировой войне, и даже не первое поражение на восточном фронте - однако впервые проигрыш немецких войск приобрел масштаб катастрофы.
Катастрофа для Германии была не только в том, что страна потеряла на Волге целую армию во главе с фельдмаршалом, и не только в том, что в линии фронта образовалась многокилометровая брешь.
Психологический эффект исхода битвы оказался столь велик, что впоследствии слово "Сталинград" стало нарицательным, таким же как слово "Канны" - так говорят о сражении, итогом которого стало сокрушительное и полное поражение.
Именно после Сталинградской битвы Германия впервые потеряла стратегическую инициативу - важнейший фактор успешного ведения войны. Ее с большим трудом удалось вернуть только к лету 1943 года, но после Курской дуги она была потеряна окончательно.
Растянутые фланги
"Ничего не было естественнее, чем решение русских использовать обстановку"
Эрих фон Манштейн
германский военачальник
Главный вопрос, которым впоследствии задавались и историки, и участники этих событий, заключался в том, можно ли было для Германии избежать столь масштабной катастрофы.
По словам Эриха Манштейна, который как командующий группой армий "Дон" принимал непосредственное участие в финальной части Сталинградской битвы, ее исход был если и не предрешен, то весьма вероятен.
"Германское командование прямо-таки само подготовило его для русских, перейдя к позиционному ведению боевых действий на рубежах, достигнутых к концу летнего наступления. Ничего не было естественнее, чем решение русских использовать обстановку для того, чтобы взять в клещи сконцентрированную под Сталинградом 6 армию", - писал он в книге "Утерянные победы".
"Гальдер обратил внимание фюрера на опасности, связанные с обороной недостаточными силами растянутого фланга, против которого русские могли обрушить всю мощь своего контрнаступления. Он понимал, что в районе между Волгой и Доном назревает катастрофа", - писал в своих воспоминаниях немецкий генерал Фридрих фон Меллентин.
Разговор, который упоминает в своих воспоминаниях Миллентин, происходил еще летом 1942-го, когда Нажать немецкие части прорывались к Сталинграду через степи.
Возможно, способность Красной армии устроить гигантский "котел" казалась немецким военачальникам, писавшим свои мемуары уже после войны, логичной и естественной, но осенью 1942 года для советских войск это был беспрецедентный по масштабам замысел.
Противотанковые мыши
"Несколько дней спустя я узнал от полковника фон Оппельна из 13-й танковой дивизии, что его танковый полк не смог своевременно выступить из-за того, что мыши перегрызли провода наружного освещения на танках"
Фридрих фон Меллентин
германский военачальник, участник Сталинградской битвы
Наступление приходилось начинать с довольно далеких от города позиций, там, где силы противника были ослаблены - в том месте, где растянутые фланги огромного германского клина, протянувшегося к Сталинграду, пришлось укреплять румынскими, итальянскими и венгерскими частями.
Идея удара по позициям 3-й румынской армии как по самому слабому участку обороны родилась еще в начале октября. План операции, которая получила название "Уран", несколько раз менялся и дорабатывался, однако общее направление на Калач оставалось неизменным.
Впоследствии на недостаточную стойкость румынских солдат многие будут указывать как на одну из главных причин катастрофы.
Однако упрекать румын сложно. Как пишет в своей книге "Сталинград" российский историк Алексей Исаев, в среднем на одну румынскую пехотную дивизию 3-й армии приходилось 20 км фронта, что вдвое превышало рекомендованную уставами полосу обороны.
Румынам не хватало противотанковых средств и танков. Против советских "тридцатьчетверок" и тяжелых КВ они могли выставить 45-миллиметровые трофейные пушки, которые в советской армии получили прозвище "Прощай, родина".
Надо сказать, что к концу ноября и немецкие части на дальних флангах клина тоже не блистали боеспособностью.
Фон Миллентин в своих воспоминаниях пишет, что сразу после начала "Урана", когда немецкий 48-й танковый корпус, расположенный за 3-й румынской армией, попытался контратаковать, часть танков оказалась небоеспособной по довольно странной причине.
"Несколько дней спустя я узнал от полковника фон Оппельна из 13-й танковой дивизии, что его танковый полк не смог своевременно выступить из-за того, что мыши перегрызли провода наружного освещения на танках", - пишет генерал.
Правда, Алексей Исаев, комментируя этот эпизод, отмечает, что и без мышей корпус был вооружен в основном легкими чешскими танками PzKpfw 38(t) и пресечь наступление просто не мог.

В результате Сталинградской битвы германская армия понесла тяжелейшие потери, однако не менее важным была потеря стратегической инициативы
Как и фон Миллентин, Манштейн считает Адольфа Гитлера персонально ответственным за гибель 6-й армии в мешке. И главной ошибкой Гитлера большинство историков, как и мемуаристы, считают запрет на вывод армии из" котла".
Манштейн считал, что если бы Паулюс предпринял решительный прорыв в первые дни после окружения, то вполне мог бы в этом преуспеть. Однако такого приказа он не получил.
Сложно сказать, почему Гитлер принял решение оставить 6-ю армию в Сталинграде. По мнению американского историка Энтони Бивора, "Гитлером овладела навязчивая идея, что отступление 6-й армии от Сталинграда ознаменует собой окончательный уход немецких войск с берегов Волги".
"Он понимал, что в истории Третьего рейха настал кульминационный момент", - пишет историк в своей книге о Сталинградской битве.
Точку зрения о том, что Гитлером владел панический страх перед отступлениями, разделяют многие историки.
Однако Алексей Исаев отмечает, что "само по себе окружение крупной группировки немецких войск не означало их немедленного уничтожения".
По его словам, решение о срочном отступлении нужно было принимать срочно, однако тогда оно отнюдь не казалось логичным для германского командования - бегство из города по степи под ударами советских танков стоило бы 6-й армии огромных жертв.
Германские войска, правда, в более скромных количествах, уже оказывались в котлах подо Ржевом и Демянском, и оба раза их удалось деблокировать.
Очевидно, и Паулюс, и вышестоящее командование, включая Манштейна и Гитлера, рассчитывали, что положение еще можно исправить. Однако под Сталинградом этого сделать не удалось.
"Через несколько недель после начала советского наступления уже стало ясно, что 6-я армия будет окончательно потеряна и что в общем плане операций ее единственной задачей может стать сковывание возможно более крупных сил противника в течение возможно более долгого времени", - писал Манштейн.
Спустя три недели после того, как советские войска двух фронтов устремились к Калачу, Манштейн предпринял деблокирующий удар - операцию "Зимняя гроза", однако время, когда еще можно было спасти окруженные части, было безвозвратно упущено.
Собрать мощный кулак Манштейну не удалось, удар был остановлен, и после провала этой попытки спасения 6-й армии ее оставили погибать в котле Сталинграда.

http://www.bbc.co.uk/russian/russia/2012/11/121123_stalingrad_battle.shtml