Психологи как демиурги современности. Психология.
«Открыто о чувствах готов говорить только тот, кто посещает психолога», — утверждала на очередных воскресных посиделках моя хорошая знакомая. «Сходи к Александру Сергеевичу, он помог мне избавиться от головной боли, ты же знаешь, я мучилась ими лет пять! А уж твоей неразделённой любви тем более поможет», — подбадривала меня вторая подружка. «Ты научишься себя ценить, и жизнь тут же наладится. Все ходят к психологу, а ты что, самая умная, думаешь, обойдёшься без него?!» — написала мне тем же вечером однокурсница.
И я сдалась.
На приём к первому в своей жизни психологу я шла, волнуясь так, как будто это было первое свидание. Ехать пришлось в спальный район, и там я полчаса бродила на пронизывающем ветру в поисках нужного мне дома: все панельные 15-этажки выглядели одинаково. Но что такое полчаса, если потом я сразу окажусь в раю?!
Унылая съёмная «однушка» слабо напоминала вожделенный эдем. Меня попросили подождать на кухне, и через пять минут из комнаты, где шёл приём, вылетела симпатичная блондинка, прикрывая лицо руками.
Меня усадили в кресло, один из подлокотников шатался. На столе стоял остывший недопитый чай. Паркет был сильно поцарапан — видимо, клиентов тут было много.
— Ну, рассказывайте!
— О чём?
— Расскажите, на что жалуетесь.
— У меня всё плохо! — жалобно пискнула я.
— Совсем всё? У вас нет работы?
— Работа есть, хорошая. Две.
— Тогда у вас, наверное, плохие отношения с родителями?
— Очень хорошие.
— У вас нет подруг? — подозрительно сощурился Александр Сергеевич.
— Подруги замечательные, — уверила я, уже сомневаясь, что психологу удастся меня раскусить.
— Что-то не так с личной жизнью?
— Да её просто нет! — радостно подхватила я (угадал, угадал!).
В течение всего сеанса меня не покидало ощущение, что Александру Сергеевичу со мной очень скучно, но, поскольку «уплочено», он вынужден дослушать до конца. Мне было страшно неловко, я старалась веселить его перечнем забавных аспектов моей неудачной личной жизни и в конце концов почувствовала себя цирковой лошадью, которой во что бы то ни стало надо удивить публику диковинными коленцами.
Понятно, что с тёзкой великого поэта у нас не сложилось.
«Может, потому, что он мужчина? Раз уж у меня проблемы во взаимоотношениях с ними, немудрено, что и тут у меня ничего не вышло», — терзалась я сомнениями после сеанса. И тогда коллега посоветовала мне Леночку. Елена слыла (и слывёт до сих пор) прекрасным специалистом, «как девочка девочку она тебя точно поймёт».
В отличие от Александра Сергеевича, Елена принимала меня в просторном офисе. Это сразу расположило меня к ней. А может быть, расположило меня и то, что уже была весна, сквозь жалюзи отчаянно светило солнце и мешало Леночке заглянуть мне в душу.
— Так что случилось? — спросила меня очаровательный психолог в юбке.
— У меня всё плохо… — с сомнением промямлила я, глядя на весеннюю улицу за окном.
— Вы не работаете?
— У меня две работы. А ещё недавно я защитила диссертацию.
— У вас нет подруг? У женщин часто нет подруг, они воспринимают их как соперниц.
— У меня много подруг… вернее, несколько точно есть.
— А как отношения с мамой?
— Мы лучшие подруги.
— С мамой не нужно дружить. И рассказывать всё подряд ей тоже не нужно. Мама — это мама, — вынесла вердикт мой новый психотерапевт.
— У меня что-то не ладится личная жизнь.
— И всё? Ну, тогда у вас всё в порядке.
— Как это? У меня же нет самого главного для любой женщины!
— Это вы воспринимаете семью как главное, а для других важнее работа.
За такими расспросами прошёл выделенный на меня час, и Лена дала мне домашнее задание. Нужно было написать по пять своих лучших и худших качеств. Я написала и даже пришла на следующий сеанс, а потом даже ещё на один. Потом Лена уехала в отпуск на майские праздники и наши встречи сами по себе сошли на нет.
Честно признаться, я вздохнула с облегчением: теперь я могла критиковать психотерапию не как раньше — «не читал, но осуждаю», а, так сказать, с высоты собственного опыта.
«Ты думала, один раз сходишь и — р-р-раз! — мир вокруг волшебно преобразится? Нет-нет-нет!» — наперебой возмущались окружавшие меня аддикты психотерапии. «Ходить на приём — это как ходить на работу! Только тут ты работаешь над собой», — уверяли меня знающие люди («Только тут плачу я, а не мне», — вертелось у меня в голове). «Придётся потратить не один час, чтобы жизнь начала меняться» — таков был всеобщий приговор.
Я была с ним категорически не согласна. Лишь бы больше не тратиться на разговоры ни о чём, я убедила себя, что у меня и правда всё хорошо и «специалист» мне не нужен. Взяла отпуск на целый месяц и укатила на море. Там жизнь тем более показалась мне совершенно прекрасной без всяких психологов.
Спустя месяц возвращение в действительность стукнуло меня как обухом по голове. Кажется, не осталось ни одной молодой женщины в моём окружении, которая бы не прибегла к помощи психоаналитика. Всё вокруг вопило и звало: «Как? Ты ещё не с нами?! Да как ты могла?» Я чувствовала себя так, как будто я, например, никогда не чистила зубы, а все вокруг ходили с белоснежными голливудскими улыбками. Или как будто я носила туфли с узкими мысками, а модно было с закруглёнными.
Ходить к психологу стало непререкаемой модой, и, если ты ей не следуешь, общество норовит предать тебя остракизму. Да-да, я чувствовала себя изгоем, но если сначала меня это смущало, то потом это стало мне нравиться.
Впрочем, моё отношение к ситуации не сняло мучившего меня вопроса: что такого психолог может дать современному человеку, чего он не может дать себе сам? Психолог — не врач, не любящая мама или подруга, не симпатичный молодой человек, с которым можно закрутить роман, не друг и не советчик — мне не раз говорили о том, что психоаналитик ничего за меня не делает, а всего лишь помогает мне самой решить мои же проблемы. Так неужели я сама, будучи в меру образованной, в меру начитанной и вполне самокритичной особой, не способна договориться с собой без посторонней помощи? Кажется, это уже точно тянет на диагноз.
Источник