Его меркантильная, направленная на разорение соседей валютная политика, экологическая безответственность, неуважение прав человека и законности в целом – очевидные свидетельства деспотизма. Грубый и неуклюжий неоимпериализм, проявляемый Китаем в первую очередь в Африке, но не только в ней, помогает ему - частично с помощью экономического шантажа – уворачиваться от международных обязательств.

Во внутренней политике Китай остается тюрьмой народов, империей, подобной царской России или Советскому Союзу, а также страной самым неравномерным распределением доходов среди индустриальных держав. Мощь Китая растет, однако вряд ли за его авторитарным режимом будущее, как воображают некоторые восторженные поклонники грубой силы и денег из числа инвестбанкиров и бывших марксистов.

Китайская система внутренне нестабильна, в том числе, из-за своей негибкой валютной политики, в основе которой лежит боязнь оперировать иными стандартами кроме фактически рабовладельческих, боязнь превратить миллионы нищих в потребителей, обладающих правом реального выбора, и хоть немного ослабить вожжи.

В долговременной перспективе тирания однопартийного милитаристического государства должна вступить в противоречие с созданными им новыми экономическими классами предпринимателей и специалистов. Рост экономического могущества Китая сопровождается ростом высокомерия – достаточно вспомнить, как грубо и невежливо китайцы обходились с президентом Обамой во время его визита.

У китайского режима нет своих идеалов – за вычетом коммунистического извода конфуцианского единообразия, - он держится исключительно на постоянном экономическом развитии, например, в сферах валюты, экономики, труда. У него также нет «мягкого влияния» - этому мешает не только жесткость его так называемой дипломатии, но и то, что его культура не выглядит привлекательно для других стран. В итоге, Китаю постоянно приходится прибегать к принуждению того или иного сорта.

Следующее десятилетие покажет, насколько гибки (или негибки) правители Китая и насколько надежна китайская система. Попытки кого-то из сотрудников администрации Обамы сделать риторический шаг навстречу Китаю, пустив в оборот помпезную фразу о «стратегической уверенности», не привели ни к чему и быстро прекратились. В настоящий момент у Запада отсутствует политика, которая подходила бы для того, чтобы иметь дело с Китаем. Между тем, начинать ему следовало бы с вопроса о валюте.

Наиболее важной для 21 века идеей следует признать женское равноправие. Этого все еще актуального проекта Просвещения до сих пор боятся многие враги прогресса – от «Талибана» до Ватикана. Однажды, в Соединенных Штатах может даже появиться президент-женщина. С того момента, как право голосовать получили афроамериканцы, до того, как поправка к конституции предоставила его женщинам, прошло пятьдесят лет. Может быть, дистанция между избранием первого президента-афроамериканца и первого президента-женщины окажется не столь велика.

Сидни Блюменталь – бывший советник президента Клинтона, режиссер-документалист, лауреат премий «Оскар» и «Эмми». Сейчас г-н Блюменталь пишет книгу об Аврааме Линкольне.

http://www.inosmi.ru