Свое поражение в Гражданской войне Белое движение оправдывало чем угодно — красным террором, интербригадами, беспринципностью большевиков и их вероломством, — только не своими политическими и идеологическими промахами. К примеру, в начале 1919 года у белых был реальный шанс оставить за собой две трети территории России. Зимой-весной 1919 года руководство стран Антанты предложило белым и красным сесть за стол переговоров. Каждая из сторон Гражданской войны получала бы те территории, которые она на тот момент контролировала. Ленин и Троцкий с радостью приняли предложение Антанты и были готовы на все ее условия. Белые (лично Колчак и Деникин) эти условия отвергли — и спустя год потеряли все.

Разделяй и властвуй

Страны Антанты и Германия подписали перемирие 11 ноября 1918 года. Фактически этим актом Германия и ее союзники признали свое поражение, де-юре оно было оформлено Версальским договором в июне 1919 года. Но у Антанты в конце 1918-го — начале 1919 года оставалась не менее важная задача — замирить погрязшую в Гражданской войне Россию. Лидеры Франции и Англии тогда боялись победы каждой из сторон конфликта: власть красных могла привести к вспышке революций по всей Европе (это и произошло, пусть и не в тех масштабах, в каких мечтал Ленин — в Венгрии и Германии); власть белых неизбежно привела бы к вспышке русского имперского реваншизма и требованиям поделиться с Россией территориями, которые ей были обещаны в начале Первой мировой — в первую очередь Проливами с Константинополем, во вторую — Галицией и усилением влияния на Балканах. Антанте нужна была такая Россия, какой она предстала в начале 1919 года — раздробленной на несколько частей, с отколовшимися от нее новыми республиками на Кавказе, Украине и в Прибалтике.

В Париже 18 января 1919 года открылась международная мирная конференция, на которой обсуждались контуры будущего мира. А 22 января там же на заседании «Совета десяти» (стран-победительниц) президент США Вильсон огласил свое «Обращение к русским политическим группировкам»:

«Союзные представители подчеркивают невозможность заключения мира в Европе в случае продолжения борьбы в России. Поэтому союзники приглашают к 15 февраля (1919 года — РП) все организованные политические группы, находящиеся у власти или стремящиеся к ней, в Европейской России и в Сибири, не более трех представителей от каждой группы, на Принцевы острова в Мраморное море для предварительных переговоров, где будут присутствовать и представители союзников... Союзники считают необходимым до переговоров заключение перемирия между приглашенными группами и прекращение всяких наступательных действий».

Основными лоббистами мира в России были американский президент Вудро Вильсон и премьер-министр Англии Дэвид Ллойд Джордж. У каждого из них были свои резоны для скорейшего прекращения Гражданской войны на территории бывшей Российской империи. США впервые почувствовали себя мировым гегемоном — ведь именно благодаря им, как считали американцы, и был совершен перелом в Первой мировой. Кроме того, Америка в ходе войны увеличила свою экономическую мощь, в прямом смысле слова нажившись на военных поставках в страны Антанты. Россия, и лучше раздробленная, представлялась американскому капиталу отличным рынком сбыта и вообще их полуколониальной провинцией (вроде Мексики). Позднее Вильсон говорил, что, по подсчетам его экономических советников, разрушенная и нуждающаяся буквально во всем Россия «способна впитать $10-15 млрд капитала».

У Англии резоны были еще проще — этим миром она навсегда бы устранила Россию как одного из главных своих геополитических противников. Во всяком случае, Британия включала бы в зону своего влияния Кавказ и Среднюю Азию — территории, на которые она стремилась выйти весь XIX век.

Ленин за мир с аннексиями

В марте 1919 году в Москву с особой миссией приехал спецпредставитель одновременно президента США и премьер-министра Великобритании Уильям Буллит. Его кандидатура была выбрана американцами не случайно: несмотря на свой аристократизм, Буллит был приверженцем социалистических идей (пусть и умеренных; впоследствии он стал первым послом США в СССР), и Вильсон надеялся, что ему легче будет найти общий язык с Лениным

Буллит встретился с Чичериным и Лениными и обговорил с ними условия мирного соглашения, на которые были согласны красные. Этот документ был привезен американским посланником в Париж. Меморандум содержал следующие пункты мира, одобренные Лениным:

1. Перемирие в Гражданской войне на условиях владения де-факто занимаемыми территориями (на момент согласования документа всеми заинтересованными сторонами), отказ на период действия перемирия от любых подрывных действий в отношении противника и от военных перегруппировок, демобилизацию армий.

2. Немедленная политическая амнистия всеми сторонами конфликта и размен военнопленными.

3. Снятие ограничений на перемещение гражданских лиц и товаров между территориями разных фактических правительств России, а также между Россией и внешним миром, гарантии безопасности для иностранных бизнесменов в России.

4. Обмен полномочными представителями, обладающими дипломатическим иммунитетом.

5. Вывод всех иностранных войск за пределы территории в границах Российской империи.

6. Доступ Советской России к пользованию всеми российскими железными дорогами и морскими портами (право на транзит грузов).

7. Равномерное распределение внешнего долга России между всеми де-факто российскими правительствами сообразно находящимся в их обладании материальным ресурсам. Вывезенная белогвардейцами из Казани в 1918 году часть золотого запаса России должна рассматриваться в зачет уплаты Советской Россией своей доли долга (как известно, на это золото белогвардейцы покупали оружие, военные и гражданские товары у третьих стран — РП).

8. Открытие мирной конференции на нейтральной территории об окончательном урегулировании вопросов, связанных с прекращением Гражданской войны.

Категорические требования о выводе иностранных войск, о доступе к железным дорогам и портам и о зачете золотого запаса в уплату долга были добавлены Лениным к предложениям Вильсона и Ллойд-Джорджа, привезенным Буллитом. Согласованный меморандум должен быть официально представлен правительствами США и Англии правительству РСФСР до 10 апреля 1919 года.

В целом США и Англию устроил согласованный с Лениным вариант. Было решено внести только мелкие правки в этот мир между белыми, красными и независимыми на тот момент правительствами.

Как же в итоге должна была выглядеть мирная Россия по плану Вильсона — Ллойд Джорджа? С востока Республика красных проходила бы по линии Пермь-Казань-Саратов. С севера — примерно в 70-100 километрах южнее Архангельска. На западе — по линии Псков-Чернигов. На юге — по Воронежу. В общем, это была бы примерно Московия в начале царствования Ивана Грозного (в середине XVI века). Вся остальная территории России оставалась бы у белых — до Енисея и Байкала, так как дальневосточные эсеры хотели создать свою республику (под протекторатом Японии). Одновременно появлялись бы независимые Украина, Белоруссия, три кавказских республики, среднеазиатские ханства. Независимыми оставались бы и прибалтийские республики, Польша и Финляндия, Бессарабия входила в состав Румынии (по факту Запад к тому времени признал независимость их всех).

Часть социалистических кругов поддержала идею мирных переговоров на Принцевых островах (эсеры на международном конгрессе II Интернационала в Берне, примерно две трети меньшевиков в изгнании). У эсеров тоже был свой резон отстаивать мирную конференцию — по ее результатам они получили бы два своих правительства в очень важных областях России: Северную республику в Архангельске и Мурманске (ей и руководил в то время эсер Чайковский), а также Дальневосточную Республику — от Енисея до Чукотки и Владивостока. Меньшевикам англичане обещали отдать Карелию (англичанам было важно не допустить присоединения Карелии к Финляндии).

Нет миру, да войне

Но что же белые? Реакция белогвардейских правительств на инициативу Вильсона была дружной и резко отрицательной: мы за один стол переговоров с большевиками не сядем! Кроме того, говорили они, мы выступаем за единую и неделимую Россию — в границах Российской империи на лето 1914 года (то есть включая и Польшу с Финляндией). Одновременно белогвардейские вожди — Деникин в Екатеринодаре, Колчак в Омске и эмигрантское Русское совещание, пытавшееся играть роль координатора Белого движения в Париже, дали понять Антанте, что разгром красных не за горами, и «не мешайте нам победить»

Самыми ярыми противниками мира с красными стали кадеты и представители так называемого «Национального центра». «Если правительство (колчаковское — РП) хоть сколько-нибудь поколеблется в ответе на предложение конференции, — записал в своем дневнике командующий Северным фронтом Пепеляев, — оно достойно проклятия». В Екатеринодаре на заседании правления Национального центра князь Павел Долгоруков сообщил о принятом кадетским ЦК решении: «…если на совещание будут допущены большевики, партия ни в коем случае не будет в нем участвовать».

Аналогичная реакция была у кадетского окружения генерала Юденича (действовавшего на северо-западе России — РП), о которой сообщил представитель Национального центра Петр Струве. Струве заклинал Антанту не допускать официального признания Советского правительства, уверяя, что иначе «большевизм распространится на всю Европу».

Русская интеллигенция, церковь и буржуазия тоже были в большинстве своем против мира с большевиками. Так, собрание русских университетов обратились с соответствующим воззванием к ученому миру Европы и Америки. «Если у союзников есть капля справедливости, они не имеют права предлагать нам переговоры с большевиками. За потерю миллиона сынов и другие неисчислимые жертвы союзники обязаны немедленным вооруженным выступлением помочь России восстановить государственный строй. Настаивая на соглашении с большевиками, они докажут лишь то, что мы им были нужны только для победы над Германией и что интересы России им чужды», — взывал Совет ректоров. Коллективное письмо петроградских священников требовало от Антанты: «Никакого мира! Раздавить большевиков!».

Белые отвергли переговоры о мире. Лидеров стран Антанты маниакальное упорство лидеров белогвардейского движения стало раздражать, и 26 мая 1919 года от Совета пяти держав Антанты Колчаку было направлено обращение. В нем они требовали признать независимость фактически существующих правительств в Прибалтике, Средней Азии и на Кавказе, а также аннексию Бессарабии Румынией, согласиться на арбитраж Лиги Наций при определении границ будущей России со всеми отколовшимися государствами.

Это был фактически ультиматум Антанты Белому движению, так как от его выполнения ставилось в зависимость продолжение военных поставок армиям белогвардейцев. Колчак был вынужден формально согласиться на все требования Антанты. Единственная оговорка, которую он сделал в официальном ответе (3 июня), касалась того, что окончательное решение всех вопросов, связанных как с признанием независимости новых государств, так и с пограничным размежеванием, зависит также от воли будущего российского Учредительного собрания.

Смягчение позиции Колчака воодушевило правителей государств, созданных на обломках Российской империи. Так, в июне 1919 года Карл Маннергейм — бывший генерал русской армии, ставший де-факто правителем Финляндии, — предложил Колчаку как Верховному правителю белой России военную помощь в наступлении Северо-Западной белой армии Юденича на Петроград. В обмен Маннергейм требовал от Колчака признать независимость Финляндии (уже признанной большевиками).

В результате Колчак отверг эту сделку из принципиальных соображений, и Финляндия осталась нейтральной. Юденич, имевший на Северо-Западе армию в 15 тысяч штыков, в интервью одной английской газете с горечью заявил: «В сложившихся условиях не признавать суверенитета Финляндии могут лишь немногие непримиримые шовинисты».

В окружении Колчака тоже не могли понять его твердолобости. В частности, будущий военный министр Колчака барон Будберг по поводу отказа финнам негодующе записал в дневнике: «Какой ужас и какой идиотизм!».

Летом 1919 года сибирская печать с подачи внешнеполитического ведомства Колчака начала нападки на Англию и Францию. «Почему западные державы, с легкостью признающие независимость чужих территорий без согласия их хозяев, не признают независимость собственных колоний, например, Индии или Ирландии, которые давно борются за нее?» — писала одна из газет.

Более того, осенью 1919 года часть окружения Колчака дала понять странам Антанты, что они не единственные, кто мог бы помочь белому движению — это готова сделать и Германия. Так, один из лидеров сибирских кадетов и человек, имевший большое влияние на Колчака — Валентин Жардецкий — открыто заявлял: «После разгрома в мировой войне поверженная Германия более не опасна для России, а наоборот, может стать ее потенциальным союзником в качестве "товарища по несчастью". Этой же позиции придерживался на страницах своей газеты "Русское дело" будущий идеолог евразийства Николай Устрялов. Незадолго до падения Омска газета Устрялова прямо заявила, что "в тяжелом положении адмирала Колчака и его правительства виноваты союзники… они расшатывают веру в то, что союзникам нужна единая Россия, они не признают правительства адмирала Колчака и тем помогают его врагам". С другой стороны, писал Устрялов, для Германии после поражения в Первой мировой войне «при создавшихся международных условиях восточная (русская — РП) ориентация есть последняя возможность и естественная надежда».

Разумеется, страны Антанты и такое твердолобие белых, и их шантаж, и желание переметнуться на сторону Германии никак не устраивало, и с осени 1919 года они начинают сворачивать помощь им, а также выводят свои войска с юга и севера России. Белые теперь были предоставлены сами себе, что не замедлило сказаться: красные теснили их по всем фронтам.

«Принцевы острова, — подчеркивал Ленин, — сорвали не мы, а Деникин и Колчак». Но это было отчасти правдой. Летом 1919 года среди Совета Антанты все громче стало звучать предостережение премьер Франции Жоржа Клемансо, что для Европы важнее Россия единая, а не раздробленная. Кто «предоставит» ему и Антанте такую Россию, было не важно — белые или красные. Клемансо говорил, что рано или поздно возродится германский реваншизм, и Россия снова, как и в Первую мировую, должна расплачиваться пушечным мясом за победу антигерманских сил.

Позицию Клемансо поддержал и военный министр Англии Уинстон Черчилль. Он тоже был за единую, мощную Россию, способную в будущем противостоять Германии. Очевидно, что белые не были способны предоставить такую страну Европе. Это в итоге сделали красные. Вторая мировая доказала правоту Клемансо и Черчилля

Подробнее http://rusplt.ru/policy/Kolchak-Lenin-Antanta-8144.html