Предлагаем Вашему вниманию статью, рассказывающую об одном из мало известных эпизодов Восстания 1863-1864 гг. на территории Беларуси.
11 марта 1866 года на стол Военного начальника Мозырского уезда находящейся на военном положении Минской губернии капитан-лейтенанта флота Большова лег рапорт главного смотрителя местной тюрьмы. Прочитав бумагу, офицер просиял.
Вот она, удача! Уже почти год он торчит с батальоном Витебского пехотного полка в этой полесской глуши, а похвалится особо нечем. А ведь говорил его предшественник на должности, полковник Чекмарев, что великой славы он здесь не добудет.
И действительно, самые значительные мятежные деяния мозырян проявились пока лишь в наказании розгами одного особо ретивого полицейского чина и краже ружья у заснувшего на посту казака (виновные до сих пор так и не отысканы). Находятся под следствием якобы за принадлежность к революционной организации несколько шляхтичей из города и окрестных фольварков, взятых по доносу отставного прапорщика артиллерии Вижицкого, известного здесь пьяницы и картежника. Да еще появляются иногда ночами на стенах официальных зданий обидные для царя и его слуг вирши, явно начертанные нетвердым подростковым почерком кого-то из местных гимназистов.
Негусто… И вдруг так повезло! Большов еще раз внимательно прочел рапорт, гласивший, что «…10 марта с.г. содержащийся в Мозырском тюремном замке гражданским арестом мещанин Владимир Бочковский заявил, что будто бы под сводом бывшего римско-католического костела, ныне православной Рождество-Богородичной церкви в местечке Юревичи по настоящее время сокрыты: оружие, одежда и деньги для имевшего быть восстания».
Капитан-лейтенант тут же вызвал к себе начальника мозырского жандармского управления майора Вилле и завертелось следствие, ничего нового, впрочем, не давшее, т.к. Бочковский чего-то путного более сказать не мог или не хотел, ссылаясь на случайно услышанный еще до ареста разговор незнакомых ему лиц.
Тем не менее, сведения представлялись весьма правдоподобными. В 1862-1863 годах, как раз накануне восстания, в Юревичском костеле велись значительные внутренние работы, а последний католический настоятель храма, ксендз Гуго Годзецкий, был на сильном подозрении у местных властей как пособник инсургентов.
Летом 1864 года Минская православная епархия обратилась к генерал-губернатору М.Н.Муравьеву с ходатайством о закрытии костела, т.к. его клир «…вмешивается в дела православных».
Генерал от инфантерии сделал по этому поводу запрос руководству Мозырского и Речицкого уездов, которое согласно ответило, что «…юридических фактов о принятии ксендзами участия в мятеже нет, но слухи заставляют сомневаться в их политической благонадежности».
М.Н. Муравьеву (известному в истории как «Вешатель»), этот аргумент показался убедительным и 11 ноября 1864 года он подписал распоряжение о закрытии костела, в связи с тем, что «…во время недавних беспорядков местные помещики и шляхта пели революционные песни, и, кроме того, этот костел …весьма вреден для православия».
В ноябре того же года культовое сооружение было передано в ведение Минской епархии, а 8 сентября 1865 года новая православная церковь была освящена во имя Рождества Пресвятой Богородицы.
Выяснив эти обстоятельства и затратив несколько дней на согласование «операции» с воинским начальником Речицкого уезда (м.Юревичи находилось на другом берегу Припяти, на его территории; ныне это д.Юровичи Калинковичского района – авт.), Большов направил для обыска церкви майора Вилля с подразделением жандармов.
Ранним утром 18 марта на храмовое подворье были срочно вызваны настоятель отец Александр Бирюкович, дьякон Максим Мочульницкий и пономарь Михаил Лукашевич.
Момент был значительный. Майор, явственно видевший себя уже подполковником с боевым орденом на груди, сообщил остолбеневшему клиру секретные сведения, после чего работа закипела.
Воодушевленные предстоящими наградами жандармы взломали в церкви все дощатые перекрытия, перегородки и полы, обшарили «…все места нижних в земле сводов…, так и под всем каменным зданием».
Тщательный обыск продолжался весь день, но, как гласит хранящийся в Национальном историческом архиве Беларуси отчет, «…по каковому осмотру и проведенному изысканию ничего не открыто».
Делать было нечего: составив соответствующий акт с подписями и печатями, майор наказал клиру держать язык за зубами и вместе со своим отрядом удалился. Обманутые в самых радужных надеждах, жандармы взялись за В. Бочковского уже по-серьезному.
И выяснилось, что сведения эти он получил от арестанта Никифора Костенева, а тот – от арестантки Любови Сосновцевой. Допросили и эту мозырскую мещанку, посаженную в острог за какие-то женские грехи. Она показала, что услышала о спрятанном оружии от своей сокамерницы Гусевой.
Проживавшая в Мозыре дочь умершего уездного лесничего, 26-летняя девица дворянка Лидия Александровна Гусева находилась под арестом по доносу того же Вижинского. Ее обвиняли в «…принадлежности к революционной организации, сформировавшейся в 1864 году в Мозырском и Речицком уездах, сочувственных отзывах о мятеже и дерзком порицании правительственных распоряжений по уничтожению мятежа с оскорблением правительствующих лиц и духовенства».
Впрочем, кроме весьма сомнительного свидетельства отставного прапорщика, других улик против девицы не имелось. А на очной ставке с Сосновцевой Гусева рассмеялась, заявив, что насчет спрятанного оружия она …просто пошутила!
Розыгрыш получился отменный и над опростоволосившимися жандармами после потешался весь Мозырь. Но, как известно, шутки шутить с силовыми ведомствами – дело весьма опасное.
В конце архивного дела имеется запись от 17 мая 1867 года, свидетельствующая, что все оговоренные Вижицким шляхтичи «…освобождаются от суда и водворяются на прежние места жительства, за исключением Л.А.Гусевой, как неблагонадежной, которую надлежит выслать в Тверскую губернию под надзор полиции».
http://www.istpravda.ru/research/2783/