Хронологически типы жилья, являющиеся предметом этой работы, относятся к XIX и XX вв., то есть к периоду капиталистического развития крымской деревни. (...) Конечно, было различие в развитии капиталистического влияния в зависимости от географического положения,

 например, деревни, непосредственно втянутые в оборот (Дуванкой, Таджикой [Авджикой — Сост.], Отаркой, Заланкой, Каралезы, Сюрень, Фоц-Сала [Фоти-Сала — Сост.] и так далее), и отдаленные от железной дороги и шоссе (Ай-Тодор, отчасти Черкес-Кермен, Ходжа-Сала, Адым-Чокрак, Чемлы-Узенбаши, Бикж, Кучук-Узенбаши, Керменчики и так далее).

С другой стороны, надо считаться с большим количеством украинской рабочей силы, участвовавшей в полевых работах (табак, сад) и использовавшейся к осени зажиточным местным крестьянством для строительства. Украинская рабочая сила вносила свои «поправки» в архитектуру и выносила на Украину много местного, возможного для «прививки» у себя на месте (например, побелка, принесенная Украиной с появлением на рынке промышленного кирпича — трубы из кирпича, наружная форма дома и так далее).

Итак, шоссе, железная дорога, украинская рабочая сила (из области «этноса» непосредственно), три городских центра и, наконец, отдельные помещичьи усадьбы, — вот факторы, влиявшие на строительство в крымском нагорье. (...)

В результате, к 1917 году было 40% хозяйств, пользующихся исключительно арендной землей, то есть 40% безземельных хозяйств, 40% строителей по приемам упрощенной техники, примитивизирующих свою постройку. Они-то и являются авторами тех построек из самана и плетня, которые Куфтин так настойчиво предлагает считать заимствованными с Кавказа. Куфтин сводит наличие этих жилищ только к кавказскому влиянию3, понимая последнее как влияние культурное4.

Развитие кавказского и крымского дома происходило совершенно самостоятельно: одинаковое экономическое развитие, одинаковые условия развития создали параллельные формы жилья.

Можно предположить, что форма черкесского жилища (Северный Кавказ) возникла и развивалась одновременно с крымским, когда тюрки проникли на Северный Кавказ. В данном случае предмет, жилищный материал, саман и плетень и само жилище определились наличием благоприятной среды, как одной из предпосылок, а также изменением самого хозяйственного бытия, переходом от скотоводства кочевнической стадии к оседлому земледелию.

Не отрицая целиком некоторой связи с Кавказом, мне хотелось только заметить, что создание «материальной культуры» не могло проходить под влиянием одних «культурных струй». Присутствие некоторых элементов Кавказа из области «духовной культуры» укрепилось в Крыму и получило распространение при наличии сложившейся соответственной материальной технической базы.

Таким образом, саман и плетень — самые старые виды построек, присущие татарам.

Саман и плетень возникают не в период капитализации деревни. Они возникают при первом появлении татар на полуострове, когда основная масса Кипчакской орды была, конечно, не выше «среднего отдела варварства» (пользуюсь устаревшей терминологией Моргана — Энгельса), характеризующегося употреблением на постройку кирпича-сырца саман и камня5.

Татары проникли в Крым в XIII в. в лице Кыпчакской орды, ответвления Золотой орды. (...) Таким образом, к моменту прихода в Крым татары были воины-скотоводы, но не земледельцы. (...) Постепенный переход к оседлости заставил татар воспроизвести некоторые формы, им ранее присущие по Средней Азии и возможные к воспроизведению, благодаря наличному материалу (географическая среда), а также заимствовать жилища тогдашних аборигенов Крыма: в Предгорье — готов, на южном берегу— греков и генуэзцев, только при условии их одинакового производственного бытия. Так, например, оседание на землю и первичное земледелие татар в горном Крыму повлекло с развитием земледелия воспроизводство деревянных жилищ, созданных в горном Крыму, но более ранним, чем татары, жившим там дотатарским населением. Условно этот народ мы теперь называем готами, однако окончательный ответ получим лишь в результате дальнейшего исследования Крымского предгорья. (...)

До перехода к оседлости происходили интересные инциденты между «бюрократической верхушкой» орды — ханом — и основной массой степняков. Стремление ханов «посадить» татар на землю подтверждается следующей интересной выдержкой: «После него в том же духе действовал Сагиб Гирей; убедившись в безопасности такого способа, он начал обуздывать кочевые замашки татар топорами: он велел рубить колеса у арб всем, кто вздумает выехать из Крыма на кочевки, и взамен этого раздавал лес на постройку жилищ... насильственные меры не достигали цели»6.

Попытки насильственного изменения способа существования не увенчались успехом. Необходимы были более основательные причины. Они со временем появляются. «С расширением русского царства на юг поле для набегов и грабежей крымских татар постепенно уменьшалось; набеги стали гораздо реже удачны, чем прежде. С уменьшением набегов уменьшалась и добыча, с уменьшением добычи уменьшались и средства существования, а потому татары волею и неволею должны были заняться тем, что, помимо набегов, дает средства к существованию»7.

Не столько уменьшение поля для грабежей (это не был источник существования), сколько то, что татары лишились степей, естественной базы скотоводства, вот что заставило их перейти к новым формам хозяйствования. Переход к земледелию и был моментом прямого столкновения с географической средой при постройке «земледельческих» монументальных жилищ.

Таким образом, начало этого процесса мы относим ко второй половине XVI в., когда татары перешли на земледельческий труд с соответственными видами построек. Татары использовали те возможности, которые имелись в степном Крыму, «где чувствуется недостаток в лесном строительном материале, основой, образующей стены жилого помещения, является плетень, что приводит к новому типу жилья — мазанкам и их разновидностям»8. 

Характеристика, даваемая Харузиным, является правильной и для степного Крыма. «Основа при устройстве плетневых жилищ заключается в том, что стойки, образующие, так сказать, раму, переплетаются плетнем от одной к другой, чем образуются стены. Потребность сделать жилье более теплым приводит, как и при устройстве балаганов, к закидыванию стен глиной, навозом и прочим, вследствие чего оно становится менее доступным холоду и ветру»9. (...)

Подчеркивая мысль Харузина, что эти типы жилищ возникают при недостатке, в данном случае, лесного материала (строительного), а также превращаются в мазанки для того, чтобы они стали более теплыми, я должен отметить, что эти обстоятельства и явились причиной распространения этих двух типов домов из самана — глиняных кирпичей — и из плетня. Характерные для степного района и являющиеся, по-видимому, наиболее старыми, они завоевывают себе место и в горах, где вырублен лес и есть только кустарник.

Саманные и плетневые дома сейчас вытесняются конкуренцией русского каменщика, строящего дом и теплее и прочнее. Плетень и саман можно видеть и в качестве постройки для жилья и хозяйственной постройки, например, ахъг (сарай). Возобновлению старых форм способствует экономическая слабость того или иного крестьянина, который жилой дом строит из плетня или самана, в то время как у кулака и сарай бывает каменным.

Помимо этих двух старых форм жилья, мы имеем еще редкий тип современных построек, имеющих аналогии, по крайней мере, в неолите. Они являются результатом максимального использования естественных возможностей: это пещерные постройки. (...)