В XIII в. монгольская аристократия улуса Джучи была шаманистской, довольно терпимо относившейся и к христианству, и к исламу. Сын хана Бату Сартак и его окружение были христианами несторианского толка, он воспитывался у сирийцев [4, с. 110]. Берке принял ислам еще юношей. Первый мусульманский хан Берке снискал восхваления мусульманских писателей - его современников. Сообщается, что он принял ислам от жившего в Бухаре ученика среднеазиатского шейха Наджм-ад-Дин Кубра [43, с. 379; 44, с. 16-19). Как защитник мусульманства в империи Чингизидов, Берке резко выступил против Хулагу после взятия последним Багдада и казни халифа. Кроме Средней Азии другим центром распространения ислама в Золотой Орде была Волжская Болгария. В Болгаре в XIII в., видимо, при Берке начата была большая соборная мечеть 12. Исламизация Орды при Берке была неглубокой и непрочной. Однако Туда-Менгу был мусульманином. Склонность к исламу обнаруживал слабоумный Тула-Буга. Такта был шаманистом, покровительствовал колдунам и ламам, но "уважал более других мусульман" [43, с. 105, 174, 362, 435].

Более прочной и глубокой была исламизация Золотой Орды, и прежде всего городов в XIV в. при Узбеке и Джанибеке. Недаром гласит старинная ногайская пословица: "Религия досталась от Узбека" [45, с. 84; 46, 1985, с. 179].

Недавно Д. В. Васильев выступил с периодизацией развития ислама в Золотой Орде. Он выделяет следующие этапы: 1 - этап религиозного индифферентизма при Бату (1243-1256 гг. ), 2 - этап протекционизма исламу при Берке (1257— 1266 гг. ), 3 - этап "языческой реакции" и "подспудного" роста ислама (1266-1312 гг. ), 4 — "огосударствление" ислама при Узбеке и Джанибеке (1313—1357 гг. ) [9, 1996, с. 23]. Эту периодизацию автор увязывает с периодизацией градостроительства в Золотой Орде, предложений В. Л. Егоровым, которая, однако, вызывает некоторые сомнения [21; 52, с. 16]. Общую периодизацию развития ислама

в Золотой Орде вряд ли можно построить, так как эта религия развивалась в разных городах и районах по-разному. Так, в Волжской Болгарии и Сарае выпускались монеты, часто с религиозными надписями в период "языческой реакции". Периодизация Д. В. Васильева - это периодизация не столько собственно развития ислама, сколько религиозной политики ханов.

В XIV в. перестроена была большая соборная мечеть в Болгаре. Были построены новые мечети и другие мусульманские здания. К середине XIV в. относятся две мечети, раскопанные одна на Водянском городище близ Волгограда и вторая на Селитренном городище на Средней Ахтубе - развалины золотоордынского Сарая [52, с. 67-68].

Первая представляла собой прямоугольник каменных стен с деревянными колоннами, несущими плоское перекрытие, с михрабом, с отгороженным перед ним пространством, с подставкой для ляуха, с цилиндрическим минаретом на квадратном каменном цоколе 23.

Аналогичная мечеть была открыта на золотоордынском поселении XIV в. Кучугуры близ Запорожья 20.

Вторая мечеть тоже прямоугольная, но из жженых кирпичей, с мощным порталом типа среднеазиатского пештака, с деревянными колоннами, несущими плоское перекрытие, с открытым двориком, с круглым водоемом внутри мечети за входом, с боковыми входами и михрабом.

Первая мечеть отражает волжско-болгарское влияние на сложение ислама в городах собственно Золотой Орды, вторая - среднеазиатское. Мечеть, раскопанная на Селитренном городище, представляет собой вариант мечетей с крестовидным пересечением двух осей: михраб - главный вход и два боковых айвана или входа, схема, распространившаяся в строительстве мечетей по всему мусульманскому миру в XIV-XVI вв.

Ибн Баттута сообщает, что в Сарае было 13 соборных и много других более мелких мечетей; Соборная мечеть, по его словам, была и в Маджаре и Каффе [43, с. 280, 287, 306].

Была также раскопана мечеть XIV в. на золотоордынском городище в Северной Осетии Верхний Джулат, к которой относится Татартупский минарет 34.

В Старом Крыму имеется здание XIV в., по планировке похожее на медресе, и раскопано несколько мечетей, в том числе купольная 29.

В кочевых ставках - ордах - мечети устраивались в больших шатрах [43, с. 151].

Сохранились до наших дней и раскопаны несколько десятков мавзолеев как в городах центральных степных районов Золотой Орды, так и в Крыму, на Северном Кавказе, южном степном Урале. Они показывают влияние как среднеазиатское, так и Волжской Болгарии (в Болгарах есть несколько мавзолеев XIV в. ). Северо-Кавказские башенные мавзолеи несут черты закавказско-азербайджанского зодчества - еще один источник проникновения мусульманской культуры в Золотую Орду [52, с. 70-72].

Исламизацию Золотой Орды отражают монеты с арабскими легендами. Уже при Берке в Волжской Болгарии чеканились монеты с именем покойного почитаемого халифа Насир лид-Дина (с ошибочным написанием имени как Насир ад-

Дин) и некоторые из них имели религиозную сентенцию: "Жизнь есть час. употребляй ее на дела благочестия". Легенды типа "Уповай на Бога", "Хвала Богу", "Власть Богу", "Да воздастся почитание Богу и его посланнику", Символ веры встречаются на монетах, чеканенных в Волжской Болгарии при языческих ханах, правивших после Берке и до Узбека [50, с. 169; 53, с. 2, № 7-10, с. 3, № 15, с. 4. № 18-21; 62, с. 427, 430]. Символ веры встречается на сарайских монетах Узбека. Позднее легенду "Власть Богу" помещали на монетах Абдуллаха и Мухаммеда, битых в Орде в 1370-х гг., и несколько реже на монетах Токтамыша, также ордынской чеканки или без обозначения города.

Но если мы сравним джучидские монеты с монетами Хулагуидов и Джелаиридов, чеканенными в Иране в XIII-XIV вв., то заметим, что на джучидских монетах религиозные легенды встречаются реже.

Мощное религиозное влияние на Золотую Орду оказывал Египет. Берке через своих послов в Каире присягнул халифату, основанному Бейбарсом. Халиф сам провозгласил благословение Аллаха на хана Берке и приказал сделать то же самое с мимбаров Каира, Мекки, Медины и Иерусалима. За Берке по указанию султана совершили хадж и потом рассказали о нем хану. Берке получил из Египта религиозные реликвии, в частности, Коран (якобы Османа) и вместе с ними соображения о союзе против Хулагуидов. Известно, что Калаун построил мечети в Крыму, выслав строителей и дав большие средства [3, с. 19-21; 43, с. 435].

В левом крыле Улуса Джучи исламизацию интенсивно проводил Эрзен, правивший в 1320-1345 гг., строя мечети, ханако, медресе в городах на нижней Сырарье - Сайране, Дженде и других [44, с. 129]. Из ярлыков ханов и других источников мы знаем о существовании в Золотой Орде мулл, муфтиев, суфиев, факиров, кадиев, шейхов, талибов, хатибов, факихов [43, с. 280, 285, 287, 310, 314]. Они пользовались государственной поддержкой [43, с. 301, 306, 307, 463.; 46, с. 181, 185]. В Крыму были шейхи из Средней Азии и Ирака [7, с. 18].

Так ислам стал главной религией в Улусе Джучи, подавляющей все другие. Это был по преимуществу ислам ханифитского толка, вывезенный еще Берке из Средней Азии [3, с. 28; 43, с. 281, 300].

Но был распространен и шафиитский толк. В Сарае была шафиитская мечеть [43, с. 306]. Ибн Баттута встретил ханифитского и шафиитского кадиев в Крыму [3, с. 21; 43, с. 281].

Были и маликиты [43, с. 306], но они, видимо, преследовались. Узбек запрашивал в Египте книги по мусульманскому праву [3, с. 28]. В Сарае было много крупных знатоков фикха ханифитского и шафиитского толка. Были монастыри суфиев. Ибн Баттута сообщает, что Узбек и его наместник в Хорезме, один из влиятельных вельмож того времени, Кутууг-Тимур были суниты, хотя в стране, в частности Хорезме, есть "итизаль", то есть раскол [43, с. 310]. Возможно, какому-то выходцу из шиитской среды принадлежала нефритовая печать с надписью "Мухаммед, Али", найденная на Селитренном городище [63, 1984, 15]. О шиизме говорит мозаика, обнаруженная там же, на которой в медальонах повторяется имя "Али" [26, 1961, с. 133, ].

В Золотой Орде была светская наука (см.: [3, с. 28-33; 43, с. 175]). Но наука была главным образом подчинена богословию.

Письменные источники, в частности собранные Ш. Марджани, сохранили имена мусульманских богословов, связанных с городами Золотой Орды.

Например, был известен преподаватель мусульманского права (фикха) в медресе Болгара и Сарая Махмуд ибн Фаттахи ас-Сараи, умерший в 1373 г. Некоторое время он преподавал фикх, риторику и логику в Каире. В Каире в XIV в. преподавал хадисы другой выходец из Сарая Шехаб ад-Дин ас-Сараи. Известно, что член суфийского ордена Кубравия Махмуд ибн Гали ибн Шейх ибн Омар ал-Болгари-ас-Сараи, принадлежавший ханифитскму толку, написал в Сарае в 1358 г. "Нахдж ал-Фарадис" - сборник нравоучительных духовных рассказов.

В Болгаре и Сарае жил выходец из Казвина Абу ал-Фиджах Мухтар ибн Махмуд ал-Казвини ал-Ханафи, называвшийся также аз-Захиди, умерший в 1286 г. Это был известный богослов и историк. Свой труд "Рисал ан-Насрия" он якобы подарил хану Берке. В этой книге повествовалось, в частности, о пророке Мухаммеде, о правоте ислама и т. п.

После похода хана Джанибека в Закавказье в Золотую Орду переехал выходец из Кавказа богослов Махди ад-Дин Бардаи [1, с. 170; 3, с. 28-29; 18, с. 176; 27, с. 108, 31, с. 78-83; 54, с. 148-149].

Знаменитый правовед из Бухары Иез ад-Дин, имевший множество учеников, проповедовал в Маджаре [43, с. 287].

О развитии астрономии и геодезии в Золотой Орде мы можем судить по находкам на Царевском городище еще в XIX в. при раскопках А. Терещенко астролябии и там же в 1960-х гг. фрагмента квадранта [49 1].

На дуге астролябии - градусная сотка и обозначения градусов арабскими буквами по системе "абджад", на одном выступе - слово "восток", на другом - "градусы".

Известна могильная плита XIV в. из Крыма, поставленная в память астронома [2, с. 58]. О применении астрономических инструментов в золотоордынском Болгаре сообщал ал-Омари [43, с. 237]. Несмотря на развитие астрономии, при вычислении кыблы, то есть направления на Мекку, необходимом при строительстве мечети, были допущены ошибки. Так, раскопанные на Водянском и Селитренном городищах мечети были ориентированы с ошибкой примерно в 10-12°.

Сохранилось описание религиозного праздника, посвященного окончанию поста в священный месяц рамадан. 28 рамадана 734 г. хиджры (2 июня 1334 г. ). Ибн Баттута прибыл в ставку Узбека в Пятигорье на Северном Кавказе. Там он на следующий день, в пятницу, присутствовал на праздничном богослужении. Хотя и оставалось до конца поста 2 дня, так как праздник разговения (ид ал-фитр или ураза-байрам) полагалось бы справить 1 шавваля, т. е. 5 июня 1334 г., он был перенесен на 29 рамадана. 29 рамадана в пятницу утром хан выехал с большим войском верхом с хатунаями в арбах и со своей свитой. Ехала и его дочь с короной на голове. Со своими отрядами ехали сыновья. Еще раньше выехали верхом правоведы, шейхи, кадии, имамы, шериф во главе с главным кадием. Били в литавры и несли знамена. Проповедь произнес главный кадий. Хан, его сыновья, наследники, хатун и родственники уселись в "кушках" - деревянных башнях-беседках. Для эмиров и царевичей были поставлены скамьи и они сидели по бокам от этих "кушков". Начались соревнования в стрельбе. Через час принесли халаты

и одели их на эмиров. Надев халат, эмир подходил к "кушку" хана и кланялся. К нему подводили оседланного и взнузданного коня, и каждый эмир, поцеловав перед ханом копыто коня, отводил его к своему месту. Вероятно, это была церемония вручения эмирам ханских подарков. Затем праздничная толпа эмиров проходила перед ханом, сидящим верхом, и хатунями в богато украшенных арбах и входила в огромный шатер, поставленный на четырех стойках, покрытых листами позолоченного серебра, с позолоченными капителиями. Шатер был застлан коврами. Там все садились вокруг трона хана, сделанного из резного дерева, покрытого листами позолоченного серебра, с ножками из позолоченного серебра. На троне на ковре был постлан тюфяк, на который садились хан и его старшая жена, рядом - на тюфяках дочь, две хатуни. Направо от трона - сиденье одного сына - наследника, налево - другого. Справа и слева - сиденья для царевичей и эмиров. Начинается пир. Вносят кушанья на золотых блюдах, поставленных на серебряных столиках. Кушанья - вареная конина и баранина. Входят разрезыватели мяса в шелковых одеждах, с шелковой салфеткой, с ножами в ножнах за поясом. Перед каждым столиком стоял свой разрезыватель мяса. На маленьких золотых или серебряных блюдах вносят разведенную в воде соль. Потом вносят золотые и серебряные сосуды для питья. Пьют главным образом медовое вино. Поются песни. Напротив мечети ставится другой шатер для кадия, хатибов, шерифов, шейхов. Там идет пир, обставленный так же, как в шатре хана. Народу раздают бурдюки с кумысом. После была совершена соборная молитва в мечети. Затем хан со свитой возвратились в шатер, где пир продолжался до вечерней молитвы [43, с. 298-301].

Несмотря на господство ислама, христианство существовало в Золотой Орде. Видимо, немусульманское, т. е. христианское, население оставило кости свиньи, находимые в культурном слое некоторых золотоордынских городищ Нижнего Поволжья, где они составляют не более 0, 5% (на Водянском городище) всех костей [63, с. 197]. Носителем христианства было прежде всего русское население, имевшее в Сарае своего митрополита. В культурном слое многих золотоордынских городищ находят русские вещи: нательные кресты, иконки, русскую посуду 37, были также западноевропейские выходцы и армяне, имевшие церкви и монастыри, особенно много в Крыму. Около Старого Крыма сохранился армянский монастырь XIV в. Аланы и кыпчаки были частично христианизированы [43, с. 279]. В Маджаре был, видимо, христианский храм [11, с. 58].

На городище Верхний Джулат были раскопаны христианская церковь и могильник, видимо, второй половины XIII в. 33.

Еще в XIII в. был учрежден Аквилонский викариат францисканского ордена с двумя округами: Газария (Крым, Подунавье, Приднепровье) и Сарай [41, с. 57-58]. В 1318 г. было создано католическое епископство в Каффе. В Сарае также было католическое епископство. Епископом в Сарае в 1362 году был назначен трапезундский минорит Косьма [28, с. 134-135].

Таким образом, в золотоордынских городах Поволжья были католические священники. Но их роль была незначительной. Именно русские, именно православная церковь не допустили католичество в золотоордынское Поволжье. Оно

было сильно в западных частях Золотой Орды, особенно в Крыму, но не в центральном ее районе.

Христианское население уживалось в городах с мусульманским, имело свои кладбища и церкви. Об этом свидетельствует, в частности, Водянское городище, где был раскопан заселенный русскими участок. Русские летописи сообщают, что в Золотой Орде был город Бездеж, христианское население которого встречало гроб убитого князя Михаила Тверского. В. Л. Егоров сопоставляет Бездеж с Водянским городищем [21, с. 109; 22, с. 41].

Большим почетом и равноправием, несмотря на ислам, пользовалась женщина в Золотой Орде. Это объясняется пережитками кочевнического быта и монгольского права - ясы, которая наряду с шариатом действовала в Золотой Орде в XIV веке. Ал-Омари писал: "Жители этого государства не следуют как те (Ирак) установлениям халифов и жены их участвуют с ними (мужьями) в управлении... " О том же писал и Ибн Баттута. Женщины, по его словам, не скрывают лица. В грамотах писалось: "Мнения хатуней и эмиров сошлись в этом" [43, с. 229, 288-289]. От имени ханши Тулунбек-ханум были чеканены монеты. Известны ярлыки митрополитам ханши Тайдулы, жены Джанибека.

Старое монгольское право - яса - сохраняло действие и в некоторых других областях юридического и домашнего быта золотоордынских городов и особенно степей.

Распространение ислама было связано, возможно, с некоторыми репрессиями против служителей старых культов [43, с. 174, 177; 44, с. 1281. Но старые верования языческого типа, кое-какие черты погребального обряда, сохранялись у золотоордынских горожан. В кочевой степи хоронили по старым курганным, по преимуществу печенежско-торческим и половецким, обрядам, снабжая покойника привычным инвентарем.

Но и в степи встречаются мусульманизированные погребения XIV в.: под курганами открыты сооружения из сырцового кирпича в виде прямоугольных оградок с простыми могилами почти без вещей [48, с. 120, 161, 162]. Но таких погребений сравнительно мало, и они концентрируются в соседстве с крупными городами Золотой Орды. Степь в XIII-XIV вв. еще мало была затронута исламом.

В городах мусульманизация была значительно более глубокой, но и там сохранялись языческие пережитки. Об идолопоклонстве в Золотой Орде сообщает Ибн-Арабшах [43, с. 457]. Об этом свидетельствуют также употребление наряду с хиджрой "звериного" календаря, сохранившегося с доисламской поры, а также смешение мусульманских имен у золотоордынской знати с именами тюрско-монгольского корня, также восходящими к доисламской эпохе [46, с. 180, 181].

В настоящее время на нижневолжских городищах раскопано около полутысячи мусульманских погребений. Большой мусульманский некрополь конца XIV в. открыт на Водянском городище в районе мечети [23, с. 139-158], на Царевском городище раскопано несколько могил городского мусульманского некрополя около озера в западных пригородах, большие могильники XIV в. открыты на Хан-Тюбе, на Красноярском золотоордынском городище, на Маячном Бугре в низовьях Ахтубы и в других местах (см. также: 15). Большой мусульманский могильник конца XIV - начала XV в. раскопан на Селитренном городище, на раскопе VIII.

Л Т. Яблонский создал классификацию погребального обряда и погребальных сооружений золотоордынских городских мусульманских некрополей [16; 56-60]. Черты погребальной обрядности были весьма разнообразны. Надгробия могли быть в виде кирпичных или каменных, или кирпично-каменных вымосток и оградок, в виде ступенчатых удлиненных кирпичных пирамид. Кирпичные надгробия характерны для нижневолжских городов и не характерны для Болгара и Биляра. Встречаются горизонтально лежащие каменные надгробия в виде плиты, иногда обработанные под форму гроба, вертикальные стелы иногда с навершиями в виде головных уборов, в виде мавзолея или минарета. Для нижневолжских городов такие каменные надгробия не характерны, они обычно встречаются в Азове 10 и в Крыму, где дают интересные аналогии средневековым надгробиям Средней Азии, кроме того, "сундуковидные" и некоторые другие крымские каменные надгробия имеют аналогии в сельджукидской Малой Азии [6, с. 307; 24, с. 25].

Конструкции погребальных камер также разнообразны: склепы из жженого или сырцового кирпича с перекрытием, образованным напуском каждого вышележащего слоя кирпича над нижележащим, склепы с коробовым сводом, с перекрытием кирпичами плашмя или уложенными на ребра на кирпичные или земляные заплечики. Встречаются могилы с подбоями, закрытыми иногда кирпичными кладками или деревянными плахами. Обнаружены склепы в виде деревянных срубов, могилы с деревянными перекрытиями на земляных заплечиках. Кирпичные склепы характерны для нижневолжских городов, их нет в Волжской Болгарии. Золотоордынские кирпичные склепы имеют близкие аналогии в Хорезме и Средней Азии.

В больших золотоордынских некрополях нижневолжских городов явственно выступает резкая социальная дифференциация погребений - погребения в богатых склепах из кирпича с надгробиями в мавзолеях, по преимуществу монголоидной верхушки горожан (они составляют 7, 4% всего изученного количества могил), и погребения в простых ямах без перекрытий и надгробий в рядовых участках кладбищ городского плебса, смешанного, преимущественно европеоидного по антропологическому облику (они составляют 56% всех изученных погребений). Остальные погребения принадлежат к промежуточным средним слоям населения городов.

Монголоидный компонент статистически связывается с подбоями, что прослеживается на Водянском городище. Это, быть может, связано с подбойным способом погребений у более древних монголов [40, с. 32].

В склепах преимущественно встречаются пожилые люди - главным образом мужчины, видимо, знатные шейхи. Также в склепах и могилах с надгробиями хоронили чаще монголоидов - привилегированный слой городов имел большую долю представителей монголоидного облика людей. В беднейших погребениях больше всего отклонений от мусульманского канона.

При сравнении Водянского и Селитренного некрополей Л. Т. Яблонский пришел к выводу, что в Сарае (Селитренное городище) знать была более замкнутой группой и сохраняла в большей степени черты монголоидности, чем в небольшом рядовом городе. Но и там, и там в погребениях были подчеркнуты черты мусульманской ее принадлежности - погребения в мавзолеях.

Ислам требовал при погребении не класть вещей и одежд в могилу и соблюдать кыблу, т. е. такое положение погребенного, при котором его лицо было бы обращено на Мекку. Исследования Л. Т. Яблонского показали, что на раскопанных некрополях золотоордынских городов (главным образом, на Селитренном и Водянском городищах) первое требование нарушено в 34, 5% всех погребений, а второе - в 10% [16, с. 152, 156; см. также 15].

В мусульманских некрополях Волжской Болгарии нормы ислама выдержаны несколько более строго. В ранних могильниках мусульманские погребения перемежаются с синхронными им языческими (Танкеевский, Тетюшский). В Билярском II могильнике тоже раннего времени этого, видимо, нет, но все же кыбла не соблюдена в 12-13, 5% погребений, а вещи найдены в 3-4% погребений. В более позднем предмонгольском Билярском I могильнике эти отклонения составляют соответственно 0, 9% и 0%, а в сельских предмонголских могильниках — 0% и 0%, в раннезолотоордынских могильниках: Болгарском у Соборной Мечети - 0% и 0%, Болгарском у Черной Палаты -4, 5% и 4, 5% [55 с. 83, 125-127).

Для сравнения привлечем данные хорезмского мусульманского могильника IX-XIV вв. в Миздахкане, где отклонения от кыблы (в том числе положение с лицом вверх) составляет 30% погребенных, а вещи встречены в 2, 5% могил 61.

Иногда в некрополях золотоордынских городов встречаются погребения, в которых под левый бок погребенного положен кирпич, чтобы удержать его на правом боку для соблюдения кыблы.

Таким образом, мы видим, что в погребальном ритуале нижневолжских некрополей сохранялись пережитки прошлых болгарских и кочевнических - печенежско-торческо-половецких и монгольских обрядов: в отклонениях от кыблы, в положении в погребение вещей, характерных для погребений кочевников, к которым ислам в области погребального ритуала почти не проник еще в XIV в. Так, на Царевском городище известны погребения с инвентарем типично кочевническим - зеркала, ножницы, бляшки, бусы, серьги, кресало, стремена, удила, колчан. В погребениях Увекского мавзолея 1913 г. также много вещей - одежда, бокка, кошелек с монетами, сосуды, ложка, гребень, зеркало, серьги, браслеты, перстни, пластины из золота, бляхи и заклепки, амулет-коробочка, медальон, бусы, цепочка 30. В другом богатом погребении на Увеке были: ножницы, золотая накладка на ремень, золотой монетовидный амулет, бляшка, серьга, сканый медальон из золота, бусы, бронзовая цепочка, железное кольцо, зеркало, парча с изображением животного, береста, бокка [5, с. 77,]. В Селитренном мавзолее 1975 г. в склепе была найдена сердоликовая вставка от перстня. Много бытовых вещей обнаружено в погребениях в мавзолеях на р. Бузулуке [39, с. 142-144].

Есть погребения на боку с подогнутыми ногами — чаще женские и детские — может быть, признак подчиненного положения. Это было еще со времен хазар на Волге, Дону, у кочевников и у мордвы. Возможно, имел место обычай связывать ноги покойного — также черта домусульманской обрядности.

В двух погребениях на золотоордынских некрополях обнаружены костяки барана вместо человека [23]. В археологии и этнографии это отражает древние представления о баране как вместилище души человека, о связи души ба-

рана и человека, известные в этнографии Средней Азии, археологии и этнографии Сибири 19. В погребениях иногда встречаются кости лошади, коровы и овцы [17, с. 190—205]. В мусульманских городских некрополях хотя и редко, но все же соблюдался обычай "обола мертвых" - в рот погребенного или около его головы, иногда в другом месте клали одну или несколько монет. В подземном склепе на Селитренном городище и в одном из погребений мусульманского некрополя на этом же городище, а также в погребении в Маджаре были найдены небольшие кладики монет [17, с. 189; 35; 36].

Золотоордынские горожане верили в спасительную и охранительную силу амулетов, что было широко распространено на мусульманском Востоке. Амулеты — надписи на бумаге — закладывались во вставку перстня или в специальную коробочку — простую, бронзовую или золотую роскошно украшенную, как, например, коробочки Симферополского клада 42. Иногда в такой коробочке мог помещаться миниатюрный Коран, который также носили как амулет.

Другой вид амулета - бронзовые или золотые пластины с надписями [63, 5]. Один такой бронзовый амулет был найден на Царевском городище. Он имел вид прямоугольной пластины с петлей для подвешивания, на которой с обеих сторон были гравировкой начертаны нечитаемые знаки - стилизованные арабские буквы и четыре строки арабоязычной магической надписи: "Пророческое созерцание звезды" или "Пророческое созерцание сделало предсказание". На амулете в двух строках дважды помещено по семь знаков, обозначающих, видимо, арабские магические знаки, так называемые "Себа Кхуатим": семь символов, связанных с семью арабскими буквами в семи стихах первой суры Корана, с семью из 99 качеств бога, с семью ангелами, с семью днями недели, с семью светилами. Амулет астральный. На нем есть также квадрат с девятью клетками с неясными знаками - возможно, один из вариантов "магического квадрата", утратившего свой числовой смысл. Магические квадраты, начертанные тушью на сосудах и черенках, встречаются и в золотоордынских городах [38, с. 200, 7; с. 131]. Они, видимо, имели также магическую охранительную силу, как и во многих других странах и у многих народов. Есть магический квадрат на черепке из Селитренного городища с буквами, имеющими числовое значение по системе "абджад".

Несколько черепков с магическими квадратами были найдены в бане на раскопе XI на Селитренном городище. Такие черепки с магическими квадратами есть в Байлакане ХП-ХШ вв.

На поселении Ак-Тобе близ Гурьева найден стеклянный амулет с изображением собаки-птицы иранской мифологии - Сенмурва. Литейная форма для отливки подобного амулета найдена была в Увеке и амулета в виде кувшинчика - на городище Сарайчика [13; 14].

В золотоордынских городах встречаются вырезанные из листа бронзы или железа примитивные фигурки человечков, иногда с признаками мужского пола (см., например: [49, 4]). Они встречаются также и в кочевнических погребениях в золотоордынской степи. Это, вероятно, "онгоны" - аналогичные оногам, бывшим в древности и в недавнем прошлом у многих монгольских народов и племен Сибири вместилищем духа и души. Особенно эти бронзовые фигурки

похожи на бурятские "ильтханы" - фигурки, привязывающиеся к груди антропоморфным онгонам и бывшие изображением одной из душ человека [25, с. 702, с. 706, с. 710, , 16, с. 713-714, с. 718). В кочевнических погребениях XIV в. фигурки также находят на груди костяков. Может быть, бронзовые идольчики — это божки: семейные, домашние, духи очага и душа предка. Возможно, бронзовые идольчики имеют связь с идолами из войлока и тканей, которые были у кочевников монголов [47, с. 275—276]. Вероятно об этих бронзовых идольчиках писал богослов и поэт золотоордынской эпохи Махмуд-ибн Гали в книге "Нахджал-Фарадис", называя их "сан", как о божках, молиться которым - грех [8, с. 239-240]. На Царевском городище при раскопках А. В. Терещенко был обнаружен серебряный амулет в виде лягушки с петелькой для подвешивания — частое в шаманской символике изображение.

Есть случаи находок нескольких замков в сосуде, что, видимо, связано с магической ролью, которую играли замки в верованиях многих народов.

Сделав обзор исторических и археологических свидетельств о религии в Золотой Орде в XIII—XIV вв., мы может заключить, что мусульманство было очень слабо распространено в среде кочевников степей, но в городах исповедовалось в полном объеме. Оно сохраняло определенную терпимость к католическому и православному населению, а также к пережиткам язычества и монгольской ясы. Эта терпимость к "своим" чужеверцам и к языческим пережиткам не составляла в Золотой Орде чего-то особенного. Оно наблюдается в средние века и в странах классического ислама [32, с. 38 и сл.; 64]. В городах Золотой Орды отклонения от норм ислама, в частности в погребальном обряде, были сильнее, чем в Волжской Болгарии, но примерно таким же, как в Хорезме.


Г. А. Федоров-Давыдов

http://kitap.net.ru/islam/fedorov-davydov.php