Первое появление золотоордынских войск после 1328 г. в летописях зафиксировано под 1333 г., когда монгольский отряд под предводительством Калантая и Чирича совместно с силами брянского князя ходил на Смоленск.[966] В 1338 г. в Твери появились вместе с вернувшимся из Орды князем Александром «послы силны Киндяк и Авдул». В чём конкретно состояли их действия и на какой территории, летопись не сообщает, но в результате ее «много сътворишеться тягости христианом».[967]

Через семь лет, в 1340 г., повторился поход на Смоленск, [206] для чего из Орды пришел посол Товлубий. Возглавляемый им отряд прибыл в Переяславль Рязанский, а оттуда уже направился к Смоленску.[968] Результаты похода были более чем скромные: простояв под городом несколько дней, объединенные русско-ордынские силы удалились прочь, не взяв его.

В 1342 г. в Переяславль Рязанский направляется посол Киндяк с отрядом. Перед ним была поставлена конкретная цель: посадить на рязанском княжении Ярослава Пронского. Сопротивление этому приказу хана оказал князь Иван Коротопол, который «затворися в граде и бися весь день». Ночью ему удалось бежать из осады, а ворвавшиеся воины Киндяка, как всегда в подобных случаях рассматривая захваченный город наградой за свои труды, часть жителей перебили, а большое число увели в плен.[969]

На конец 40-х годов приходится появление в Москве двух послов: Коги в 1347 г. и Тотуя в 1349 г. О каких-либо конкретных действиях Коги летопись ничего не сообщает, что позволяет предполагать чисто дипломатический характер его миссии.[970] Появление Тотуя в резиденции великого князя Семёна Ивановича было связано с выдачей ему на суд по решению Джанибека литовской дружины во главе с Корьядом. Арестованных литовцев, виновных в опустошении великокняжеских владений, в Москву доставил конвой под командованием Тотуя.[971]

С 1349 до 1357 г. в летописях не содержится каких-либо сообщений о появлении на Руси золотоордынских военных отрядов или просто послов. Зато в 1357 г. сообщается о прибытии четырех послов, каждый из которых имел отдельное поручение. Наиболее безобидное и мирное исходило от ханши Тайдулы к митрополиту Алексию с просьбой об излечении ее.[972] Появившийся тогда же в Москве Ирынчей охарактеризован как «посол силен», т. е. прибывший в сопровождении значительного военного отряда.[973] Прибытие вместе с ним купцов-сурожан позволяет думать, что целью посольства было выяснение финансовых вопросов, скорее всего связанных с получением крупных кредитов под сборы на выплату «выхода». Приезд Ирынчея несколько напоминает появление посла Гаянчара в 1321 г., который требовал уплаты долгов жителями Кашина, о чём упоминалось выше. Следом за Ирынчеем появился посол Иткара «по запрос ко всем князем роуським».[974] И, наконец, осенью «прииде из Орды посол силен именем Кошак, и велика бысть истома князем русскым».[975] Снаряжение на Русь за очень короткий срок одного за другим нескольких посольств после столь длительного перерыва (с 1349 г.), свидетельствует об экстраординарных событиях. Скорее всего, они были связаны с организацией и проведением в это самое время крупного похода на Иран, во главе которого находился сам Джанибек. Для такого широкомасштабного предприятия требовалось немалое количество средств и людской силы, которые хан надеялся получить с Руси. Других причин для снаряжения одного за [207] другим трех посольств в данной политической ситуации просто не могло быть. Причем особо нужно обратить внимание на то, что ни один из послов не применял силы. Хотя два из них были подкреплены значительными вооруженными отрядами, все они имели характер дипломатических миссий и военных действий не вели. В данном случае воинский контингент позволял более категорично настаивать на требованиях, выдвинутых послами. В летописи это подчеркнуто словами о великой истоме, которую пришлось перенести русским князьям.

Последнее появление на Руси военных отрядов перед началом «великой замятни» в Золотой Орде относится к 1358 г., т. е. ко времени правления Бердибека. В этом году на рязанскую землю пришел «посол из Орды царев сын именем Мамат Хожа». Пребывание его здесь сопровождалось грабежами и бесчинствами, во время которых он обратился к великому князю Ивану Ивановичу с явно авантюрным предложением «о розъезде земля Рязаньскыя».[976] Однако великий князь не только не захотел вступать с Мамат Хожой в переговоры, но даже не впустил его на свою территорию. Видимо, он обладал определенными сведениями о персоне посла и его полномочиях, позволявшими относиться к нему с полным недоверием и без боязни. В самом скором времени это оправдалось, и Мамат Хожа по приказу собственного отца был убит.

С наступлением периода «великой замятни» (1359 г.) золотоордынским правителям фактически стало не до Руси, так как в государстве шла беспрерывная борьба за власть. В 60-е годы лишь отдельные феодалы, пытавшиеся обособиться и от Мамая, и от сарайских ханов,[977] совершали грабительские набеги с собственными небольшими дружинами. При этом русские князья успевали немедленно принять против них ответные меры.

Под 1361 г. летопись в самом спокойном тоне сообщает о приезде зимой в Тверь из Бездежа (Бельджамена) эмира Урузбуги.[978] Причины его появления в источнике не приводятся, поэтому можно с большой долей вероятности предположить, что оно не было связано с военными действиями.

В 1365 г. на рязанской земле появился Тагай из Наручади, один из сепаратистов, пытавшихся обосноваться на северной окраине государства. Ему удалось дойти из г. Мохши (русское название Наручадь) до Переяславля Рязанского и сжечь его. Однако Олег Рязанский с Владимиром Пронским сумели быстро организовать погоню, настигли Тагая и разбили его.[979] По сообщению Симеоновской летописи, это столкновение произошло «под Шишевским лесом, на Воине».[980] Судя по хорошо известным летописцу топонимам и их русскому звучанию, можно думать, что схватка состоялась еще на рязанской территории, где-то у юго-восточной ее окраины. Более точно идентифицировать эти названия пока не удается. [208]

Другой сепаратист, Булак-Темир, захвативший город Булгар и прилегавшие к нему улусы еще в 1361 г., предпринял с этого плацдарма в 1367 г. нападение на нижегородские владения.[981] Его отряды разграбили уезд вплоть до р. Сундовити, притока Волги, находящегося ниже Оки. Судя по летописному контексту, войско Булак-Темира появилось из-за Пьяны и туда же вынуждено было бежать от преследования нижегородской рати. При этом Булак-Темир направился почему-то не к себе в Булгар, а в Сарай, где его и убил хан Азиз. Скорее всего, после разгрома воинства Булак-Темира власть в Булгаре захватил другой феодал, не пустивший в город потерпевших поражение. Если с отрядами феодалов средней руки русские дружины справлялись сравнительно легко, то напор Мамая представлялся куда более серьезным бедствием. Военные силы временщика, целиком поглощенные внутренней борьбой, в 60-е годы не появлялись в русских пределах. Первая рать из орды Мамая зафиксирована летописями в 1373 г. на рязанской земле. Нападение было довольно серьезным, а осуществившие его полки, несомненно, многочисленными. Рязанский князь Олег не нашел достаточно сил, чтобы не допустить разгрома.[982] В результате рать Мамая «грады пожгоша, а людии многое множество плениша и побиша и сътворше много зла Христианом и поидоша въсвояси».[983]

В 70-е годы Мамай начинает уделять особое внимание Нижегородскому княжеству, направляя сюда послов и организуя одну за другой несколько военных экспедиций. Эти военные и дипломатические акции были вызваны попытками нащупать противовес окончательно вышедшему из подчинения московскому князю. В 1374 г. в Нижний направляется посольство во главе с Сары-ака, разгромленное еще на подходах к городу.[984] Из летописного рассказа об этом событии можно извлечь интересные данные о составе подобных посольств. В сообщении говорится о том, что нижегородцы побили послов, «а с ними татар с тысячу». Кроме того, посла Сары-аку взяли в плен, причем не одного, а «с его дружиною». Посольство предстает достаточно серьезной военной единицей, вполне способной к действиям, и отнюдь не дипломатического характера. Что же касается летописных определений «посол силен», то можно не сомневаться, что сопровождение его состояло из отряда в несколько тысяч воинов. Такие посольства представляли не только ощутимую военную угрозу (особенно в XIII и первой четверти XIV в.), но и тяжкое экономическое бремя, поскольку содержание их со всеми дополнительными расходами относилось на счет русского населения.

Неудача посольства Сары-аки лишь озлобила Мамая и заставила перейти к открытым военным вторжениям, осуществлявшимся сравнительно небольшими отрядами. Одно из них, носившее в определенной мере разведочный характер, было проведено в 1375 г. Судя по всему, небольшой по численности [209] отряд прощупал пограничные нижегородские заставы в Запьянье, причинив достаточно вреда этому району и располагавшимся здесь сторожевым заставам.[985] Правда, подоспевшее подкрепление заставило нападавших обратиться в бегство, побросав захваченных пленных. Вскоре вслед за этим было совершено новое нападение, но значительно больших сил на нижегородские владения в Запьянье и по р. Киши.[986] На этот раз отряды Мамая безнаказанно «все пограбиша и пусто сотвориша и людей посекоша, а иных в полон поведоша».[987]

Несколько особняком от перечисленных нападений сил Мамая стоит взятие г. Новосиля в декабре 1375 г.[988] Эта акция, по всей видимости, носила чисто грабительский характер и не была связана с какими-либо политическими замыслами. Такую точку зрения подтверждает и выбор объекта нападения, располагавшегося на самой окраине русских владений, и то, что после взятия города золотоордынские войска поспешили покинуть русские пределы.

В последующие годы нападения на нижегородские владения не прекратились, а, наоборот, достигли апогея. В 1377 г. неожиданным ударом была фактически полностью уничтожена русская рать в Запьянье, а вслед за этим разграблен и сожжен Нижний Новгород.[989] При этом, естественно, грабежу подверглась вся полоса от Пьяны до центра княжества, по которой двигались отряды Мамая. В том же августе Засурье ограбил Араб-шах[990] (Арапша), после чего он благополучно ушел в неизвестном направлении. Сам Араб-шах не был связан ни с сарайскими ханами, ни с Мамаем. Судя по сообщениям русской летописи, это бродячий авантюрист, пришедший со своей дружиной на правобережье Волги из далекой Синей Орды. Появление и действия его отряда во владениях сарайских ханов и Мамая дают представление о неразберихе и безвластии, которые царили на окраинных землях Золотой Орды. Не прошло и года, как в июле 1378 г. Нижний был вновь взят и сожжен.[991] Отсутствие каких-либо конкретных летописных данных позволяет лишь предположить, что это были отряды Мамая, пришедшие из-за Пьяны. Их неожиданное появление под стенами города можно объяснить тем, что в предыдущем году были уничтожены располагавшиеся в Запьянье нижегородские заставы и сторожи. При отходе полки Мамая «повоеваша Березово поле и уезд весь».[992]

Всего 17 дней отделяют взятие Нижнего Новгорода от крупной военной экспедиции, организованной Мамаем непосредственно против Дмитрия Ивановича. Результатом похода явилась победа русских войск на р. Воже, подробно освещенная В. Д. Назаровым в специальной статье.[993] При этом, однако, определенная скудность летописных известий не позволяет точно определить путь войск Бегича и конкретное место встречи на Воже. Немедленно организованная ответная акция Мамая представляла собой сочетание злобы и бессилия в стремлении [210] предпринять что-либо серьезное против московского князя. Понимая свою неподготовленность для столь длительного похода, Мамай ограничился взятием Переяславля Рязанского и бесчинствами в сельской округе владений Олега.[994] Именно с этого момента Мамай начинает проводить конкретную и интенсивную военную и дипломатическую подготовку крупномасштабного вторжения на Русь. За два года ему удалось собрать мощную коалиционную армию, позволявшую надеяться на победу.

Из какого района своих владений Мамай начал движение к Куликову полю, на основании имеющихся источников установить точно невозможно. Можно лишь предположить, что он шел из причерноморских степей или непосредственно из Крыма, ибо в августе его ставка находилась на правом берегу Дона. Опираясь на то, что во время преследования остатков войск Мамая их стан был обнаружен на р. Мече, В. А. Кучкин дополнил летописное «за Доном» более конкретным: «на р. Мече».[995] Местонахождение ставки именно здесь несколько необычно, так как во всех других случаях золотоордынские отряды двигались на Русь левым берегом Дона, ибо походы начинались от Волги или из Сарая. В данном случае расположение ставки на правобережье Дона может указывать на то, что она кочевала с юго-запада (т. е. из Причерноморья), а не с юго-востока (т. е. из Нижнего Поволжья). Согласно летописным известиям, можно четко выделить две стадии пребывания Мамая на Мече. Обе они объединены временным периодом в три недели.[996] Первая (начальная) стадия характеризуется летописным сообщением «в то время Мамай ста за Доном».[997] Оно недвусмысленно свидетельствует о прибытии ставки самого Мамая на берег Мечи, где она и расположилась. Эта точка была заранее намечена в качестве пункта сбора всего войска, отряды которого стягивались из разных районов владений Мамая, включавших степи между Волгой и Днепром.[998] Вторая (конечная) стадия соответствует получению Дмитрием Ивановичем другого известия, в котором подчеркивалась перемена, произошедшая в стане врага: «Поведааше ему Мамаа за Доном събравшеся».[999] Последнее указывает на окончание сбора всех ожидавшихся сил (кроме Ягайло) и их готовность к движению на Русь. Не дожидаясь литовского союзника, Мамай пошел навстречу русской рати. Согласно летописи, толчком для этого послужило столкновение двух отрядов, скорее всего разведочных, в котором золотоордынцы были перебиты. И вот тогда-то, «слышав приход княж к Дону и сеченыа свои видев»,[1000] психически неуравновешенный Мамай в ярости отдал приказ о движении к Непрядве. Что же касается выяснения конкретного места битвы — правый или левый берег Непрядвы, то точка зрения В. А. Кучкина представляется обоснованной и убедительной.[1001]

Тохтамыш, захвативший в Золотой Орде власть после полного разгрома Мамая на Куликовом поле, на первых порах [211] своей деятельности уделял внимание исключительно внутреннему состоянию государства. Однако после того, как в 1381 г. его посольство к Дмитрию Ивановичу «не дерзнуло» идти в Москву даже в сопровождении 700 воинов,[1002] что прямо свидетельствовало об очень сильных антиордынских настроениях на Руси, Тохтамыш решил предпринять поход против полностью вышедшего из повиновения московского князя. Хан постарался принять все меры для возможно дольшего сохранения в тайне своих намерений. Обеспечению секретности движения большой армии должен был способствовать арест всех русских купцов в Булгаре. В этих же целях армия из Сарая ал-Джедид не переправилась сразу же на правый берег Волги, а двинулась по левобережью в район Самарской излучины. Переправа на правый берег состоялась, скорее всего, против устья р. Сызрани, откуда начинался один из главных путей на Русь. Далее войско двинулось по долине р. Сызрани мимо города, от которого сохранились остатки у современного поселка Канадей (см. главу о географии городов). Затем дорога шла в направлении одного из самых северных золотоордынских городов — Мохши. Скорее всего, не доходя его, армия свернула прямо на запад, к рязанским пределам. Где-то в этом районе, непосредственно перед Рязанской землей, как отметил летописец «на Серначе»,[1003] дорогу Тохтамышу переехали посланные с изъявлениями покорности сыновья нижегородского князя Дмитрия Константиновича. Судя по этому сообщению, местонахождение Сернача[1004] на Руси было хорошо известно, что лишний раз подтверждает движение армии по издавна проторенному торговому пути. На западном рубеже своих владений Тохтамыша встретил князь Олег, которому удалось уговорить хана обойти рязанскую землю по южной кромке и выйти к бродам через Оку у Серпухова. Этот город и стал первой жертвой нашествия, после чего Тохтамыш, не задерживаясь, двинулся к главной цели похода — Москве. Можно не сомневаться, что разорение Серпухова, ради чего войско сделало петлю на пути к Москве, было откровенной местью князю Владимиру Андреевичу, одному из главных действующих лиц Куликовской битвы.

После взятия и разграбления Москвы 26 августа хан разделил войско на несколько частей и «роспустил по земли воевати».[1005] Отдельные отряды направились к Звенигороду, Волоку, Можайску, Дмитрову и Переяславлю. Однако грабеж волостей длился сравнительно недолго, так как один из отрядов был разбит под Волоком ратью Владимира Андреевича, после чего Тохтамыш начал поспешное отступление. По дороге его войско взяло Коломну, а после переправы через Оку «взя всю рязанскую землю и огнем пожже и люди посече».[1006] [212]

Это был последний значительный поход на Русь. В дальнейшем все помыслы и военные интересы Тохтамыша сосредоточились в южном направлении. Исключение составляла организованная им в 1391 г. карательная экспедиция под командованием оглана Бектута на Вятку. Она была предпринята в ответ на очередной набег ушкуйников и имела целенаправленный характер, ограничившись взятием Вятки, ее грабежом, а также уводом пленных.[1007] Отправной точкой похода Бектута, скорее всего, стал Булгар.

Политическая ситуация и реальное соотношение сил Руси и Золотой Орды во второй половине XIV в. заметно изменились задолго до Куликовской битвы. Наиболее ярко эти перемены проступают в организации и проведении целого ряда вторжений русских вооруженных сил на золотоордынскую территорию. Это были набеги ушкуйников, карательные экспедиции, проводившиеся против неугодных феодалов по требованию Мамая, самостоятельные походы ратей великого князя, основная цель которых сводилась к обеспечению безопасности русских пограничных владений. При явной несхожести целей перечисленных военных акций все они свидетельствовали в первую очередь о внутренней слабости Золотой Орды. Последнее наиболее выпукло подчеркивают чисто грабительские водные походы ушкуйников по Волге и Каме, которые крайне небольшими силами захватывали значительные населенные пункты. Их разбойничьи набеги не имели характера целенаправленной борьбы против монгольского ига, поскольку ушкуйники с такой же готовностью грабили и русские города. Ушкуйники представляли собой совершенно особую, неуправляемую силу, против которой выступали и новгородские бояре, и великокняжеские дружины, и золотоордынские тумены. Предводители ушкуйников сумели правильно оценить и использовать ситуацию, сложившуюся в Золотой Орде в период «великой замятни». Именно поэтому основное остриё их походов было направлено на богатые золотоордынские города Поволжья.

Первое появление ушкуйников в золотоордынских пределах относится к 1360 г., когда они взяли находившийся на левом берегу Камы город Джукетау (Жукотин).[1008] Скорее всего, они спустились по Вятке в Каму и, взяв город, вернулись назад. Второй поход состоялся в 1366 г., когда на 150 ушкуях новгородцы спустились по Волге до Нижнего, а ограбив его, ушли на Каму «и поидоша до Булгар тако же творяще и воююще».[1009] В летописях нет четких сообщений о том, удалось ли на этот раз захватить какой-либо из золотоордынских городов. В 1374 г. 90 ушкуев, пройдя по Вятке в Каму, а затем на Волгу, приступили к городу Булгару, жители которого избавились от разорения выкупом. После этого 40 ушкуев вернулись на север, а 50 пошли «на низ к Сараю».[1010] Удалось ли им дойти до него, летопись не сообщает. В следующем году около 2 тыс. ушкуйников после ограбления Костромы и Нижнего спустились [213] на Каму, затем вернулись на Волгу и продали пленных в Булгаре. Отсюда они двинулись к Сараю, «гости христианьскыя грабячи, а бесермены бьючи». Им удалось благополучно пройти всю территорию Золотой Орды с севера на юг до Хаджитархана, где местный князь с помощью хитрости перебил их.[1011] Последний поход ушкуйников относится к 1391 г., когда новгородцы с устюжанами спустились по Вятке в Каму, где взяли Джукетау, а затем, выйдя на Волгу, и Казань.[1012] С награбленным добром они благополучно «поидоша прочь». Однако времена «великой замятни» прошли, и Тохтамыш не оставил без внимания это нападение, о чём упоминалось выше. В целом же походы ушкуйников не сыграли и не могли сыграть сколько-нибудь заметной роли в борьбе Руси против ордынского ига. И не только потому, что это были эпизодические нападения, совершаемые небольшими силами. И не только потому, что они разоряли и свои собственные, русские, города. Но в основном потому, что их действия были направлены против мирного городского и сельского населения, а также против русского и золотоордынского купечества. Последний же поход ушкуйников обернулся тяжестью нового опустошительного золотоордынского нашествия на русские земли, не принеся сколько-нибудь заметной выгоды его участникам, а лишь подтвердив безрезультатность и прямой вред подобных действий, не имеющих политической основы и ведущихся вразрез с общерусской линией, проводником которой окончательно был признан московский князь. Однако глубокое и неоднократное проникновение ушкуйников на территорию Золотой Орды явилось своеобразным барометром, свидетельствующим о далеко зашедшем внутреннем кризисе государства. Несомненно, что этот показатель учитывался при определении генеральной политической линии великого князя в отношениях с Золотой Ордой.

В 70-е годы XIV в. летописи фиксируют несколько значительных походов русских княжеских войск на территорию Золотой Орды. Поход 1370 г. на болгарского князя Хасана (Осана) был вызван просьбой Мамая, который явно не мог своими силами расправиться с вышедшим из подчинения феодалом. Основной костяк в данном случае составили войска князя Дмитрия Константиновича под командованием его брата Бориса и сына Василия. Вместе с ними в походе участвовал «посол царев именем Ачихожа».[1013] Отправной точкой ратников, скорее всего, был Нижний Новгород, откуда объединенное войско двинулось к Булгару. Успешно выполнив поставленную задачу, ратники возвратились домой. В связи с этим походом нужно отметить, что в XIII в. русские войска также привлекались ханами для участия в совместных операциях (например, поход на Дедяков). Однако в тот период это было следствием полного вассального подчинения русских князей Золотой Орде, одной из форм утверждения и существования политического и экономического ига завоевателей. Что же касается участия [214] русских в походе 1370 г., то здесь их силы играли не вспомогательную, а решающую роль. И обращение Мамая за содействием к русским князьям уже не является свидетельством их полного вассалитета, а отражает шаткость положения самого временщика, вынужденного постоянно держать наготове собственную армию для борьбы с сарайскими ханами.

В отличие от ушкуйников русские князья никогда не рассматривали золотоордынскую территорию в качестве потенциального объекта для грабежа и наживы. Княжеские рати появлялись здесь только в случаях крайней необходимости и всегда для ответных акций, вызываемых нападениями на русские владения. Один из таких походов был проведен зимой 1377 г. в ответ на августовский разгром русских полков на Пьяне. Летописи не позволяют обрисовать точный маршрут этого похода, сообщая лишь о его суммарном результате, который сводился к разгрому всей мордовской земли.[1014] На основании таких скупых данных можно считать, что военные действия охватили значительный район юго-западнее Пьяны в бассейне рек Алатыря и Мокши.

Несколько раньше, в марте 1377 г., Дмитрий Иванович снарядил большое войско к Булгару. Судя по совершенно особым результатам похода (в Булгаре остались русские чиновники — даруга и таможенник), он был вызван какими-то действиями местных властей, направленными против русского купечества и свободы торговли по Волге.[1015] Зимнее время позволяет утверждать, что маршрут войска проходил от Нижнего до конечной цели по льду Волги.

Один из наиболее значительных по результатам русских походов был проведен в Закамье в 1399 г. Непосредственным поводом к нему послужило участие владевшего Булгаром царевича Ентяка во взятии Нижнего Новгорода. В ответ на это великий князь снарядил «силу многу» под командованием своего брата Юрия Дмитриевича. За три месяца боевых действий войско взяло города Булгар, Джукетау, Казань, Кременчук и опустошило сельскую округу («всю землю их повоева»).[1016] Время для похода было выбрано очень удачно, о чём свидетельствует и длительность пребывания русских войск в столь значительном отдалении от собственной территории. Развал золотоордынского государства зашел так далеко, что даже за три месяца оно не смогло организовать сколько-нибудь серьезного отпора, и русские войска беспрепятственно вернулись домой с богатой добычей.

Летописные материалы с достаточной полнотой позволяют осветить военно-географический аспект отношений Золотой Орды с Северо-Восточной Русью. Значительно меньше сведений содержат источники по тому же вопросу в отношении западных соседей Золотой Орды. Однако дело здесь не столько в скудности сохранившихся фактов, сколько в заметном изменении внешнеполитических и военных интересов Золотой Орды [215] в XIV в. Основными направлениями военной активности государства в этом столетии являлись Иран и русский северо-восток. Действия против Литвы, Польши и Венгрии в XIV в. не составляли стержня внешней политики сарайских ханов и носили эпизодический характер. При этом, однако, все европейские государства вынуждены были постоянно помнить о сильном соседе и строить свою политику с учетом его существования. Так, в 1337 г. под Люблином появились объединенные русско-золотоордынские войска.[1017] А несколько позднее Узбек направил в Польшу 40-тысячную армию, которая была разбита на Висле.[1018] Однако в период «великой замятни» ситуация на западных рубежах сложилась не в пользу Золотой Орды, и она потерпела здесь ряд крупных поражений, повлекших за собой потерю значительных территорий к западу от Днепра. Основной удар был нанесен Ольгердом в битве при р. Синие Воды (среднее течение Южного Буга) в 1363 г.[1019] Отсюда литовские войска продвинулись на юг, в низовья Днепра вплоть до Белобережья.[1020] Еще одно столкновение литовской армии с золотоордынской отмечено под 1374 г. Со стороны Золотой Орды в нём принял участие один из феодалов, улус которого сохранился на западной окраине государства.[1021] Однако точно локализовать этот поход не удается из-за отсутствия каких-либо географических ориентиров.

Что касается золотоордынских военных действий против Венгрии, то об этом содержатся данные лишь в одной из поздних летописей. Они относятся к 1359 г., когда отряд золотоордынского князя Неимета из бассейна Прута двинулся в Венгрию, дойдя до Мороша. Однако его отряды были разбиты на Тиссе королем Владиславом.[1022] Скорее всего, именно с этого времени начинается вытеснение монголов с земель Пруто-Днестровского междуречья, где возникает Молдавское княжество. Судя по сообщению источников, в годы правления Тохтамыша власть здесь уже прочно находилась в руках молдавских воевод.[1023]

Затяжная и прерывистая война с хулагуидским Ираном, начавшаяся еще при Берке, также спорадически вспыхивала и в XIV в. После нескольких взаимных нападений в XIII в. обе стороны установили специальную охрану Дербентского прохода, основная цель которой состояла не только в обороне, а и в предупреждении о приближении неприятеля. Золотоордынская застава располагалась в самом Дербенте,[1024] а хулагуидская — к югу от него.[1025] Инициатива продолжения военных действий принадлежала Узбеку, когда он зимой 1318/19 г., пройдя через Дербент, неожиданно появился в Азербайджане. Не встречая сопротивления, его войско продвинулось до р. Пирсагат, где на несколько дней остановилось в районе Пир-Хусейна, откуда двинулось далее на юг к берегу Куры.[1026] Однако переправиться через нее войскам Узбека не удалось, так как на противоположном берегу начали концентрироваться [216] силы Хулагуидов. Ни одна из армий не рискнула переправиться, и после длившейся несколько дней перестрелки из луков золотоордынские войска повернули назад, уйдя за Дербент.[1027] Ответный удар был нанесен в 1325 г., когда иранские отряды, пройдя Дербент, приблизились к Тереку. Далее на север они не рискнули углубляться, ограничившись разорением и грабежом районов между Тереком и горами.[1028] Осенью 1335 г. ильхан Абу-Саид собрал силы для нанесения упреждающего удара по владениям Узбека, но по дороге он умер в Арране, и поход не состоялся.[1029] Узбек же не отказался от своих намерений, и в следующем году его войска через Дербент вышли к Куре, где на противоположном берегу их уже ждала иранская армия. Противостояние вновь сопровождалось перестрелкой через реку и закончилось отступлением золотоордынских сил за Дербент.[1030]

Военные столкновения Золотой Орды и Хулагуидского Ирана в период правления хана Узбека не принесли ощутимых результатов ни одной стороне. Приграничные районы обоих государств подвергались опустошению враждующими армиями, но к каким-либо территориальным изменениям это не приводило. В 1336 г. умер последний хан из династии Хулагу, сама причина межгосударственной вражды фактически превратилась в излагаемую по-разному легенду, но военные действия продолжались и при Джанибеке. В отличие от своего предшественника Узбека новому хану удалось добиться куда более ощутимых практических результатов. В определенной степени этому способствовала сложная и напряженная обстановка, сложившаяся в самом Иране.[1031] Армия Джанибека в 1358 г. через Дербент подошла к Куре, переправилась через реку и вскоре появилась в Ардебиле. Правитель Ирана Мелик Ашреф не смог организовать сопротивление, и золотоордынские войска без труда продвигались вперед, заняв города Сераб и Уджан, а затем и столицу государства — Тебриз. Закончив поход, Джанибек вернулся домой, оставив наместником завоеванных земель своего сына Бердибека.[1032] Под властью Джучидов оказался весь Азербайджан — Северный и Южный. Однако плоды победы были быстро утрачены, так как Бердибек, бросив всё, вернулся в Сарай ал-Джедид, боясь упустить золотоордынский престол, ибо ему сообщили о болезни отца. На этом закончилось золотоордынское владычество над столь желанным Азербайджаном. Следующая, последняя, попытка его завоевания, была предпринята лишь через 30 лет Тохтамышем.

В источниках имеются данные о том, что, кроме похода на Иран, Джанибек предпринял еще одну удачную военную акцию. Однако сведения о ней носят очень расплывчатый и неконкретный характер. В русской летописи это событие отнесено к 1352 г., когда Джанибек вернулся с войны, «прогнав царя Оурдака в пустыню».[1033] Более или менее точно о направлении похода можно судить лишь по упоминанию о пустыне, так как [217] правитель с подобным именем у восточных авторов не встречается. Исходя из этого, логично предположить, что армия Джанибека направилась на юго-восток (в Среднюю Азию, где находился улус Джагатая) или прямо на восток, во владения ханов Кок-Орды. В опубликованной В. Г. Тизенгаузеном выписке из «Истории Шейх-Увейса» без приведения каких-либо дат сообщается, что Джанибек организовал поход на Джагатаидов «и подчинил себе ту страну».[1034] Однако подобные сведения не находят подтверждения у других средневековых авторов, а кроме того, у Джагатаидов не было хана с подобным именем.[1035] Более достоверным будет предположение, что поход 1352 г. связан с событиями, развернувшимися в Кок-Орде после смерти хана Эрзена. Его сын Мубарак-ходжа «начал смуту»,[1036] по всей видимости желая захватить престол. Против этого выступил его брат Чимтай, которого и поддержала армия Джанибека. А Мубарак, в полном согласии со сведениями русской летописи, был изгнан и «бездомно скитался в краях и странах киргизов и Алтая».[1037] Этот эпизод лишний раз подтверждает, что Кок-Орда и ее правители находились в политической зависимости от сарайских ханов. И любое проявление кок-ордынскими ханами излишней самостоятельности расценивалось как усиление сепаратистских тенденций. Случай с Мубараком свидетельствует и о том, что Сарай играл решающую роль при утверждении на престоле новых ханов Кок-Орды.

Последним бурным всплеском золотоордынской военной экспансии явилось правление Тохтамыша. Стратегия его политических и военных замыслов была обращена на юг, а конкретно на земли, когда-то составлявшие владения Хулагуидов и Джагатаидов. Ко времени правления Тохтамыша обе династии полностью выродились, а территории их улусов постепенно поглощались завоеваниями Тимура. Такое устремление Тохтамыша, проводившееся целенаправленно, методично и со всей возможной энергией, может свидетельствовать лишь об одном — мечте хотя бы о частичном восстановлении давно рухнувшей и исчезнувшей империи Чингизидов в границах трех улусов: Джучи, Джагатая и Хулагу. Только ради такой далеко идущей и заманчивой цели Тохтамыш мог решиться напасть на собственного благодетеля и спасителя — Тимура. Именно для предстоящей борьбы с Тимуром Тохтамышу требовались надежный тыл и даннические поступления с Руси, чего он и попытался добиться походом 1382 г. на Москву.

Решив эту проблему, Тохтамыш начал готовиться к воплощению своего основного замысла, достижение которого требовало крайне серьезного шага — полного разрыва с Тимуром и прямого нападения на его владения. Масштаб задуманной кампании требовал длительного времени для формирования и экипировки войска. На это ушло полностью два года — с конца 1382 до конца 1384. На исходе 1384 г. почти 100-тысячная армия Тохтамыша,[1038] пройдя Дербент и Ширван, переправилась [218] через Куру и появилась под Тебризом, который в это время уже относился к владениям Тимура.[1039] После взятия города в начале 1385 г. армия двинулась в Мерагу, откуда повернула назад и, вновь пройдя через Тебриз, опустошила «области Маранда и Нахичевана».[1040] Закончив поход, войска сконцентрировались в Карабаге (юго-восточный Арран), после чего вернулись в Золотую Орду.

В следующем, 1386 г. Тохтамыш попытался повторить поход в Азербайджан, не зная, что именно в это время в степи Аррана расположился на зимовку Тимур с армией. В результате золотоордынское войско дошло лишь до р. Самур[1041] (южнее Дербента, на территории современного Дагестана). Встретившись здесь с отрядами Тимура войско Тохтамыша после короткого сражения ушло на север.

Выяснив, что Тимур с армией находится в Иране, Тохтамыш решил напасть на центральные районы его государства. Этот замысел был осуществлен в 1387 г. сразу с двух сторон. Со стороны Кок-Орды через ее столичный город Сыгнак в направлении Сабрана выступило войско под командованием нескольких эмиров.[1042] Не сумев взять Сабран, оно пошло к Отрару, где столкнулось с тимуровскими отрядами. Разбив их, золотоордынские армии прорвались к Самарканду и Бухаре.[1043] Одновременно с этим Тохтамыш нанес второй удар со стороны Хорезма. Этими отрядами, видимо, командовал он сам, перебросив их с кавказского театра военных действий по хорошо налаженной торговой дороге Сарай — Хорезм. Несмотря на то что центральные районы державы Тимура буквально были взяты в клещи с запада и востока, особых успехов золотоордынские войска не добились. Они пограбили сельскую округу, взяли несколько мелких городов, но Самарканд и Бухара выдержали осаду. Тимур, находившийся в это время с основными силами в Ширазе, выслал отборный 30-тысячный отряд для помощи своей осажденной столице,[1044] а в феврале 1388 г. двинулся туда сам со всей армией. В результате золотоордынские войска в спешном порядке покинули его владения. Неожиданное нападение Тохтамыша на Самарканд и Бухару, находившиеся от Волги за многие сотни километров, лишний раз подтверждает, что сарайский хан боролся не за конкретный Азербайджан, а вообще против Тимура.

В ответ Тимур в том же 1388 г. организовал поход на Хорезм. В результате столица его была полностью разрушена и засеяна ячменем, а «обитателей города и области переселили в Самарканд».[1045] Потеря цветущей и развитой провинции, игравшей ключевую роль в торговле с Востоком, лишь подстегнула завоевательские планы Тохтамыша. Собрав многочисленное войско, в которое входили русские, черкесы, булгары, кипчаки, аланы, башкиры и другие народы, он вновь выступил в конце 1388 г. против Тимура.[1046] На этот раз маршрут похода пролегал через казахстанские степи к берегам Сырдарьи, т. е. [219] плацдармом для нападения была вновь избрана Кок-Орда. В определенной степени путь войска получил отражение даже в русской летописи, благодаря тому, что Тохтамыш захватил с собой князя Бориса Константиновича. Пройдя с армией 30 дней, он вернулся назад «от места, нарицаемого Оурукътана».[1047] Скорее всего, его можно соотнести с возвышенностью Улу-тау в Центральном Казахстане. С территории Кок-Орды многочисленный авангард армии переправился на левый берег Сырдарьи, расположившись у г. Зернука (недалеко от устья р. Арыси). Здесь в самом начале 1389 г. его окружили войска Тимура и почти полностью уничтожили. В это время сам Тохтамыш с основным силами безуспешно осаждал на правобережье Сырдарьи г. Сабран,[1048] но ему удалось взять Яссы (совр. Туркестан). Переждав снежную и холодную зиму, войско Тимура форсировало весной Сырдарью и, преследуя золотоордынскую армию до низовья реки, изгнало ее за пределы Кок-Орды.

Последнее нападение Тохтамыша окончательно укрепило Тимура в решении скорейшей организации похода против Золотой Орды. Он был начат в январе 1391 г. из Ташкента.[1049] До Тохтамыша, видимо, дошли об этом известия, так как во время привала армии в Карасемане под Отраром к Тимуру прибыли золотоордынские послы с извинениями и заверениями дальнейших дружественных отношений. Не приняв их во внимание, Тимур продолжил движение на север через города Яссы и Сабран, а затем через пустынные районы современного Центрального Казахстана. В начале апреля армия достигла р. Сарысу, откуда направилась к возвышенности Улу-тау. Здесь Тимур приказал высечь памятную надпись о прохождении войска, которая была найдена в 30-е годы нашего столетия.[1050] Далее армия двинулась к р. Иланчук (совр. Джиланчик в Северном Казахстане), перейдя которую достигла через 8 дней Атакарагуя (предположительно совр. Аманкарагай), после чего переправилась через верховья Тобола и в конце мая вышла на левый берег Яика. Опасаясь засады у известных бродов, войско двинулось вверх по течению реки, где и перешло на правый берег. Через 6 дней у р. Самары были получены сведения о местонахождении войска Тохтамыша. Осторожно продвигаясь на север по левобережью Волги, Тимур достиг р. Кундурчи (несколько севернее Самарской излучины), на берегах которой 18 июня 1391 г. и была полностью разгромлена армия Тохтамыша. Остатки ее преследовались вплоть до Волги.[1051]

После 26-дневного отдыха войско с огромной добычей отправилось назад тем же путем, вернувшись домой через 11 месяцев после начала похода. Практические результаты этого длительного и тяжелого предприятия были не столь уж велики. Они сводились к уничтожению какой-то части военных сил Тохтамыша и захвату большой добычи и пленных. Сложнейшая военная экспедиция практически была направлена на [220] удовлетворение тщеславия и самолюбия Тимура, выкормыш которого, Тохтамыш, перестал считаться со своим бывшим благодетелем. Поход, проведенный по пустынным степным районам Золотой Орды, не нанес ей сколько-нибудь ощутимого экономического урона и не затронул жизненно важных политических и хозяйственных центров государства. Как показали ближайшие события, военный потенциал Тохтамыша также не удалось подорвать.

Уже в 1394 г. золотоордынское войско вновь прошло через Дербент и напало на Ширван. Причем Тимур со своими силами находился в непосредственной близости от района военных действий — в азербайджанском городе Шеки.[1052] Такой выпад Тохтамыша был явно провокационным, тем более что сам он в нападении не участвовал, а остался в Золотой Орде, судя по всему, занимаясь сбором и подготовкой большой армии, с помощью которой надеялся взять реванш. Отрядам Тимура не составило большого труда изгнать из Ширвана за Дербент вторгшиеся полки, после этого сам завоеватель принял твердое решение о походе на Золотую Орду. Перезимовав на берегах Куры, армия Тимура весной 1395 г. начала движение в сторону Дербента.[1053] Пройдя его, она вышла к Тереку, на берегах которого 15 апреля 1395 г. и произошло решающее сражение с войском Тохтамыша. Битва, а также предшествующие ей и последующие передвижения обеих армий на Северном Кавказе в продолжение всей кампании 1395–1396 гг. изучены в деталях и описаны.[1054] Ожесточённость сражения и катастрофическое положение, из которого Тимур сумел выйти только с огромным напряжением сил, свидетельствуют о достаточной военной мощи Тохтамыша. Несмотря на это, золотоордынский хан потерпел поражение, и остатки его войска бежали на север. Сам Тохтамыш укрылся где-то в северных лесах.

На этот раз Тимур решил не ограничиваться одним сражением, а совершить несколько длительных маршрутов по основным районам государства. Оставив обозы на Северном Кавказе, он налегке пустился вслед за Тохтамышем и «чрезвычайно быстро днем и ночью шел по следам его».[1055] Маршрут войска Тимура из Предкавказья лежал прямо на север, к Переволоке между Итилем и Танаисом (Волгой и Доном). Достигнув Туратурской переправы (скорее всего, в районе современного Волгограда, у городища Мечетного), отряды завоевателя двинулись дальше на север к Укеку. Взяв и разорив этот город, они вновь продолжили преследование Тохтамыша вверх по течению Волги, поднявшись несколько выше Самарской излучины. Видимо потеряв следы Тохтамыша, Тимур повернул от Волги к западу, скорее всего попав на известную дорогу, начинавшуюся у Самарской переправы и ведущую к г. Мохши. Отсюда войска свернули на юго-запад, направляясь к берегам Днепра. Разорив города и земли на левобережье Днепра, завоеватели спустились по его течению в Крым,[1056] [221] а затем «Тимур счастливо направился на русских».[1057] Причем по дороге из причерноморских степей он подошел сначала к среднему течению Дона, где были окружены и уничтожены отряды одного из золотоордынских феодалов. Отсюда армия двинулась вверх по реке до Ельца, который был взят и сожжен. После чего, по словам русской летописи, он «возвратися всвояси».[1058]

Переправившись через Дон на его левый берег, Тимур двинулся к Бельджамену, откуда по берегу Дона спустился к Азаку, а затем направился на Кубань, вернувшись на основную базу в Предкавказье. Источники сообщают, что одновременно с основными силами, возглавлявшимися самим Тимуром, по территории Золотой Орды совершали походы в различных направлениях и другие, более мелкие отряды его армии. Например, «Мираншах с бывшим при нём войском, пройдя по берегу реки Тан и ограбив неприятеля» присоединился в Азаке к Тимypy.[1059] Вернувшись на Северный Кавказ, Тимур провел несколько походов против местных народов, и в первую очередь черкесов и асов, опустошив не только степи от предгорий до берегов Меодиты, но и высокогорные поселения.[1060] Суровой зимой 1395 г. войска Тимура вновь выступили на север в направлении Хаджитархана и Сарая ал-Джедид. Оба города были взяты, разграблены и сожжены.[1061] Весной 1396 г. вся армия начала отходить через Дербент в Азербайджан. Причем по дороге не только продолжались нападения и грабежи расположенных в горах крепостей и селений, но даже разыскивались и уничтожались покинувшие их жители, спрятавшиеся в труднодоступных местах.[1062]

Войска Тимура пробыли в Золотой Орде год — с весны 1395 по весну 1396 г. За это время беспощадному разгрому подверглись буквально все улусы, находившиеся к западу от Волги. Эта часть государства была наиболее развитой — с многочисленными городами и поселками, обширными сельскохозяйственными оседлыми районами и прочно установившимися торговыми связями и путями. Города для завоевателя и его воинов представляли совершенно особый интерес, так как они являлись средоточием многочисленных богатств, награбленных самой золотоордынской аристократией. После разгрома войска Тохтамыша именно города стали желанной добычей завоевателей. Даже летописцы всех передвижений армии Тимура по территории Золотой Орды в первую очередь упоминают о городах. А преследование в степях разрозненного воинства Тохтамыша выглядит в их изложении как заполнение пути от одного населенного пункта до другого. Все маршруты войска Тимура строятся на конкретных передвижениях от одного пункта до другого, что прямо отражено в источниках. Особенно наглядна в этом отношении заключительная стадия проведения основных операций, когда был предпринят специальный поход на Хаджитархан и столицу — Сарай ал-Джедид. В начальный период кампании оба города остались в стороне от боевых действий, [222] когда основные силы были нацелены на погоню за Тохтамышем. Но уйти, не уничтожив два столь крупных центра, связанных с международной транзитной торговлей, Тимур просто не мог. Это свидетельствует не об обычном грабеже, а об определенном политическом замысле, основная цель которого состояла в уничтожении экономического и военного потенциала одного из претендентов на создание «мировой державы». В этом отношении характерно, что Тимур не собирался присоединять все фактически завоеванные территории к своей империи. Он не только не оставил в Золотой Орде каких-либо гарнизонов или наместников, но не позаботился даже о том, чтобы укрепить на ее троне послушную марионетку. Учинённый разгром был столь велик, что самаркандский владетель уже не опасался возрождения мощи государства в прежних масштабах.

Из городов остались нетронутыми населенные пункты бывшей Волжской Булгарии, Сарайчик на Яике и первая столица — Сарай. Почему уцелел этот город, до сих пор остается загадкой, но и археологические материалы свидетельствуют о том, что он не был разрушен. Возможно, что рассказ о походе в сторону старой столицы Золотой Орды содержится в «Книге побед» Низам ад-Дина Шами. Сообщая о рейде Тимура на Сарай ал-Джедид, он добавляет, что параллельно с этим два военачальника, «снарядив войско, отправились в Сарай, разграбили всю внешнюю область и снова вернулись к Тимуру».[1063] Не исключено, что они по каким-то причинам (возможно, из-за чрезвычайно суровой зимы) не дошли до самой первой столицы, разорив лишь ее округу — «внешнюю область». Доказательством того, что город сохранился и жил в XV в., является посещение его ширазским купцом в 1438 г.[1064]

Поход Тимура не просто ослабил Золотую Орду, а столь сильно подорвал ее государственность, что она уже не могла возродиться в прежних формах и на прежней территории. После ухода армий Тимура фактически начался период распада, закономерность и неизбежность которого ярко проявилась еще во время «великой замятни».


Историческая география Золотой Орды в XIII—XIV вв. - Вадим Егоров

http://imtw.ru/topic/24467-%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F-%D0%B3%D0%B5%D0%BE%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%84%D0%B8%D1%8F-%D0%B7%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D1%82%D0%BE%D0%B9-%D0%BE%D1%80%D0%B4%D1%8B-%D0%B2-xiii%E2%80%94xiv-%D0%B2%D0%B2/