Остров зеленых катастроф. География.

В сердце Индийского океана на острове Калимантан истребляются роскошные пойменные леса. Что победит – забота о природе или жажда наживы?

Лучший способ узнать, что представляет собой Калимантан, – превратиться в хохлатого орла-змееяда и перелететь реку Кинабатанган. То, что происходит с островом, легче увидеть с воздуха: дикие леса уступают место аккуратным рядам масличных пальм – плантации тянутся на многие и многие километры. Пальмы роскошны и зелены, их выгибающиеся листья изысканно красивы, но это верная смерть для богатейшего биологического разнообразия Калимантана.

Экваториальный рай. Остров Калимантан (он же Борнео), окруженный Южно-Китайским и Яванским морями, разграбляли испокон веков. Этот остров привлекал людей со всех концов света. Китайские купцы плыли сюда за рогами носорогов, ароматическим деревом гахару и за птичьими гнездами, из которых делают деликатесный суп. Арабские и португальские торговцы приезжали за перцем и золотом. А на рубеже XIX–ХХ веков Калимантан был колонией Великобритании и Нидерландов. Тогда и началась вырубка тропического леса из твердолиственных пород, покрывавшего в то время весь остров. В середине ХХ века на Калимантане сменилась власть. Сейчас три четверти острова принадлежат Индонезии, остальные территории – в основном Малайзии, лишь крошечные участки – Брунею. Увы, изменения коснулись государственного устройства, но не вырубки лесов.

Сейчас все неповторимое биологическое разнообразие Калимантана сокращается с такой скоростью, что будущее этого острова, возможно, скоро станет самой серьезной экологической проблемой на нашей планете.

Впрочем, были люди, которых влекли сюда иного рода богатства, – например, великий натуралист Алфред Рассел Уоллес, приезжавший на остров в середине 50-х годов XIX века. Ученый открыл здесь почти тысячу новых биологических видов.

Сегодня на Калимантане встречается более 15 тысяч видов растений, в том числе свыше 2500 видов орхидей. Пойменные леса Юго-Восточной Азии вообще и леса Калимантана в частности – это высочайшие дождевые леса мира, причем на одном участке площадью в полтора гектара там можно насчитать до 240 различных пород деревьев. Калимантан – родина крупнейшего на планете цветка, самой большой орхидеи, самых крупных плотоядных растений и самой большой бабочки.

В многоярусных джунглях Калимантана обитает больше всего на планете летающих животных: несколько видов летающих белок, летающая ящерица, летающий шестокрыл, летающая лягушка и летающая змея. В лесах Калимантана бродят малайские солнечные медведи и дымчатые леопарды, по деревьям здесь лазают гиббоны и всевозможные мартышки. В одном уголке острова обитает около тысячи слонов – в малайзийском штате Сабах, где река Кинабатанган впадает в море Сулу.

Однако сейчас все неповторимое биологическое разнообразие Калимантана сокращается с такой скоростью, что будущее этого острова, возможно, скоро станет самой серьезной экологической проблемой на нашей планете.

Причин тому немало. Так, например, в последние десятилетия Калимантан подвергся нашествию промышленных компаний из Европы, США и Австралии, которые разрабатывают здесь богатые месторождения нефти, природного газа и лежащего почти на поверхности каменного угля.

Если смотреть на остров со спутника, угроза исчезновения лесов может показаться преувеличенной. Калимантан наполовину покрыт деревьями, а в центральных гористых районах все еще остаются сотни квадратных километров девственных джунглей, где можно встретить лишь местных охотников, браконьеров и собирателей гахару. Совершенно иначе обстоят дела с пойменными лесами – основным ареалом многих представителей фауны острова, в том числе орангутанов и слонов. В последние двадцать лет ежегодно вырубалось примерно 8000 квадратных километров леса. В 2001 году журнал Science предрекал полное уничтожение пойменных лесов на индонезийском Калимантане к 2010 году. И хотя правительство приняло кое-какие меры, замедляющие нелегальную вырубку и вывоз леса, предсказанную катастрофу удалось лишь отсрочить.

Деревья, несущие смерть. Оказалось, что остров может погубить не только вырубка деревьев, но и их посадка. За последние 20 лет на Калимантане расширились площади монокультурных плантаций, главным образом масличной пальмы. Из ее плодов получают универсальное растительное масло, которое используют в производстве различных продуктов, в том числе биотоплива. На Индонезию и Малайзию приходится 86 процентов всех мировых поставок: на Калимантане условия для выращивания масличных пальм идеальные. Сегодня в Индонезии 60 тысяч квадратных километров земель занято под пальмовые плантации, причем к 2020 году эта цифра может удвоиться.

Но и этим беды острова не исчерпываются. По южному и восточному Калимантану разбросаны поверхностные шахты для добычи золота и каменного угля. Эта экономическая деятельность, безусловно, выгодна, но уничтожает леса и загрязняет реки отходами.

Чтобы защитить леса и дикую природу Калимантана, нужны новые методы. Так появилась идея, что вырубка лесов могла бы – если проводить ее правильно – сохранить значительную часть биологического разнообразия острова.

Калимантан привлек внимание всего мира еще по одной причине. Там существует особая экосистема, занимающая около 11 процентов площади острова, – торфяные болотистые леса. Деревья растут на богатой органической почве, сформированной из многовековых скоплений растительного материала болот. Это огромный запас углерода. После вырубки деревьев почва оголяется и высыхает, а тропический торф разлагается и выделяет углерод в атмосферу. По мере подсыхания он возгорается – случайно либо в результате поджогов, цель которых – очистить лесные зоны от деревьев и создать на их месте плантации масличных пальм. Углерод, высвобождаемый из разлагающейся торфяной почвы, пожары и обезлесение – причины, по которым Индонезия вышла на третье место в мире по количеству выбрасываемых парниковых газов после Китая и США, мощных индустриальных стран.

Чтобы защитить леса и дикую природу Калимантана, нужны новые методы. Так появилась идея, что вырубка лесов могла бы – если проводить ее правильно – сохранить значительную часть биологического разнообразия острова. «Девственных лесов на Калимантане давно нет, – объясняет Глен Рейнольдс, ведущий ученый из Центра полевых исследований в долине Данум в Сабахе. – Перед нами трудная задача: убедить общественность в том, что так называемый деградированный лес может обеспечивать биологическое разнообразие».

Природное казнокрадство. Около трети дождевых лесов Калимантана исчезло в период правления президента Сухарто. Как это случилось? Простой ответ дает индонезийская аббревиатура, в русском варианте выглядящая так: КСК – коррупция, сговор, кумовство. Ее употребляют, чтобы объяснить причины бедствий страны. До 1998 года, когда Сухарто вынужденно покинул свой пост, индонезийские леса считались его личным богатством. Затем власть децентрализовали, и принимать решения по природным ресурсам все чаще стали на местном уровне. Но чиновники, десятилетиями наблюдавшие, как президент грабит страну, начали и сами греть руки. Местные правители, бупати, и полицейские стали жадно брать взятки. А это искоренить очень трудно.

По другую сторону границы, в малайзийском Калимантане неконтролируемая вырубка нанесла такой сильный ущерб лесам Саравака, что многие защитники окружающей среды сдались и переключились на другие регионы острова. В Сабахе, малайзийском штате на северо-востоке Калимантана, ситуация немного лучше. Хотя здесь полно плантаций масличных пальм, большая часть территории все еще покрыта лесами. В штате созданы прекрасные заповедники тропических джунглей: долина Данум и охранные зоны бассейна Мальяу.

Лучшие тропические леса Калимантана сохранены на территории государства Бруней, у которого вполне достаточно нефтедолларов, чтобы не эксплуатировать растительность. Но так как принадлежащая Брунею территория составляет лишь один процент площади острова, его вклад в общее дело защиты природы Калимантана незначителен.

Чья власть? Все усилия будут напрасны, если не наладить на острове систему государственного управления. Без нее не смогут эффективно работать ни новые законы и указы, ни национальные парки и охранные зоны. В Индонезии уже говорят об обнадеживающих переменах.

После того как в 2004 году президентом стал Сусило Бамбанг Юдойно, а в 2005-м начальником национальной полиции назначили генерала Сутанто, за незаконную вырубку леса были арестованы сотни человек, причем не работяг, чей навар – не больше пары долларов в день, а покупателей древесины и государственных чиновников.

В национальном парке Гунунг-Палунг, расположенном в Западном Калимантане, еще не так давно нелегально вырубались деревья и орудовали браконьеры. Но с приходом нового директора многое изменилось к лучшему. За порядок здесь отвечают рейнджеры – они ведут наблюдение за лесом на легких самолетах и моторных лодках.

Впрочем, ситуация меняется крайне медленно. «По-прежнему ни один полицейский и пальцем не пошевельнет без взятки», – рассказал мне один активист из небольшой природоохранной группы. В столицах районных центров, где я побывал, самыми очевидными проявлениями власти местной автономии были помпезные административные здания и роскошные дома бупати.

Негативные последствия вырубок останутся надолго. В Восточном Калимантане на месте грунтовой дороги, по которой вывозили лес, было построено шоссе. Сегодня вдоль трассы – одно редколесье. Я путешествую с Десси Ратнасари, научным сотрудником из местной экологической группы. Перейдя мост через реку Телен, мы останавливаемся около дома у дороги. Правда, домом его назвать трудно. Это открытая деревянная платформа не более одного квадратного метра площадью, приподнятая над землей на высоту человеческого роста. Крышей служит прикрепленный к шестам кусок голубого полиэтилена.

На поляне за домом валяются стволы деревьев. Земля по всей округе черная от недавних пожаров. То там, то тут поднимаются струйки дыма – на моих глазах уничтожаются остатки леса, среды обитания многих животных.

Вот история двоих людей, зарабатывавших на вырубке леса. Удан Усат и Исмаэль, дядя и племянник, – из племени кенья. Сюда они переехали в прошлом году. До этого жили в деревне на реке Вахау. В тех краях по концессии работала лесозаготовительная компания. Когда в конце 1990-х годов там осталось одно редколесье, начались большие пожары, которые намеренно устраивали компании, готовившие земли под плантации. Во время сезона засухи пожары быстро распространились на соседние земли. «Наши фруктовые сады, каучуковые деревья и овощные поля полностью выгорели», – рассказывает Удан Усат. Он весь в саже, пот струйками стекает по лицу.

Новая жизнь. Недавно правительство предложило людям переехать в Восточный Калимантан и пообещало выделить каждой семье по пять гектаров земли. Некоторые приехали посмотреть на новые места, кто-то уже начал обрабатывать свой участок. Они перестанут рубить лес, а будут выращивать рис, бананы и рамбутаны. Почва после пожаров плодородная, и, возможно, первый урожай удастся собрать уже через год. Когда-то Исмаэль был директором начальной школы в Лонг-Норане, и если в поселении на реке Телен община построит школу, он вернется к своей прежней профессии.

Итак, помимо КСК есть еще одно серьезное препятствие на пути к охране природы Калимантана – страшная нищета большинства индонезийцев, населяющих три четверти острова. Какие бы стратегические планы ни разрабатывали защитники природы для спасения биологического разнообразия, они не будут реализованы, если не улучшить условия жизни коренного населения острова.

«Ничего у нас не выйдет, пока мы не победим голод, – говорит Альбертус из экологической группы “Зеленый Калимантан”, базирующейся в Понтианаке. – Чтобы защитить лес, нужно побеспокоиться о здравоохранении, образовании и экономических условиях на острове».

Многие километры редколесья в Восточном Калимантане я проехал вместе с Эриком Мейардом, ученым-экологом из Голландии, и его коллегой Нардийоно. Эрик состоит при комитете по охране природы. На Калимантане он уже пятнадцать лет. Редколесье мы преодолеваем, даже не надеясь, что пейзаж сменится. А ведь когда-то здесь был пойменный лес, но он полностью вырублен, и его даже не пытались восстанавливать.

«Печальная картина, не правда ли? – говорит Мейард. – И все же именно в таком лесу мы с Нарди обнаружили самые большие сообщества орангутанов». Слово «обнаружили» означает, что они сосчитали гнезда обезьян или нашли еще какие-нибудь свидетельства их присутствия здесь. Орангутаны из всех человекообразных обезьян ведут самый уединенный образ жизни, их трудно углядеть даже там, где популяция велика. Мейард уточнил, что на самом деле за последние два с половиной года ему удалось увидеть только двух диких орангутанов. Наш грузовичок поднимается по невысокому холму на дороге, как вдруг...

«Орангутан!» – хором вскрикнули Эрик и Нарди. Грузовик резко остановился, мы выпрыгнули из него и увидели, как обезьяна удалилась в невысокий лес. Я видел, как она удирает, несколько раз остановившись и обернувшись, пока совсем не исчезла из виду. «Как же нам повезло! – все повторяет обычно молчаливый Нарди. – Увидеть орангутана прямо на дороге!» Встреча с этим животным – символом Калимантана – вселяет надежду: там, где лес сильно прорежен, пока есть жизнь.

Сила компромисса. «Вырубленный лес – это будущее дикой природы Калимантана», – считает Сью Те Вонг, защитник еще одного обитателя острова – малайского солнечного медведя, которому грозит вымирание. «Животные Калимантана, обитающие на больших территориях, не вымирают после однократной вырубки леса, даже после двукратной и, возможно, трехкратной, – говорит Джунайди Пейн из отделения Всемирного фонда дикой природы в Сабахе. – Равновесие видов, конечно, меняется, но сами виды пока выживают».

Ответственная вырубка деревьев – вот что поможет сохранить биологическое разнообразие острова. В последние годы Мейард много работает в Восточном Калимантане с лесозаготовительными компаниями, обучая их, как вести вырубку правильно. Жителям местных деревень он советует, как извлечь больше выгоды из лесозаготовок. Идеалисты изумятся – ведь главная цель защитников природы Калимантана должна заключаться в том, чтобы оставить как можно больше леса нетронутым! Но биологи имеют дело с повседневной реальностью и знают, что компромисс – единственный выход.

Чтобы защитить Калимантан, вовсе не достаточно только оберегать леса или заниматься лишь одним видом исчезающих животных. Даже масличные пальмы не являются абсолютным злом. Ни один из активистов-экологов, с которыми я беседовал, не считает, что плантации пальм – сами по себе вредны. Многие соглашаются, что ответственный и грамотный бизнес может принести выгоду бедным людям, не причиняя ущерба природным богатствам Калимантана. Более того, бизнес важен и нужен, поскольку, пока жители острова бедны, «зеленые катастрофы» остановить не удастся. Если мы хотим сберечь леса Калимантана, сохранить большую часть его богатейшего биологического разнообразия, сделать так, чтобы орангутанам было где строить гнезда для ночлега, птицы-носороги не знали бы недостатка во фруктах, – есть только один путь.

Нужно найти такой способ, который обеспечил бы жителям Калимантана достойную жизнь, чтобы у них не было необходимости превращать леса в плантации масличных пальм или мертвые поля с зияющими дырами шахт. И сделать это надо сейчас, пока на острове еще есть что беречь.