Всегда очень хотелось что-нибудь позаимствовать у классиков. Взять и применить особенно красивую и известную фразу. Вот как у Михаила Афанасьевича Булгакова: «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат».

Я далеко не Булгаков, но уж больно хочется, начиная рассказ о флоте Александра Македонского, вставить: «Ранним утром в месяце Десия в 114 олимпиаду при Гегесии, архонте афинском, раскачиваясь вправо-влево типичной походкой моряка, чуть сгорбившись, на борт своей Триеры поднялся адмирал македонского флота, сподвижник Александра Неарх».

Почему именно эта тема? Что такого связано с этим флотом, что может заинтересовать не только исследователя, но и простого любителя дайвинга? На мой взгляд, одно – ТАЙНА! Из всего, что написано об Александре Македонском, можно выложить дорогу, которая несколько раз обернется вокруг земного шара, и на этой большой дороге всего лишь несколько сантиметров будет посвящено его флоту. Точнее – не так, мы достаточно много знаем об Индийском походе, в котором флот принимал весьма активное участие. До нас дошли данные об исследовании Неархом побережья Персидского залива. Но вот о том, что случилось с флотом после смерти Александра Македонского, неизвестно НИЧЕГО!!! Что же представлял собой флот Александра Македонского?

Согласно Арриану (85 – 175 г. н.э.): «По словам Птолемея, сына Лага, у которого я главным образом черпаю сведения, весь флот состоял примерно из 2 тысяч судов, в их числе было 80 тридцативесельников и много других, включая суда для перевозки лошадей, открытые грузовые ладьи, а также все остальные лодки».

Это единственная информация, которая известна нам о флоте Македонского. Но можем ли мы ей доверять?

Как известно, Триаконтор и Пентеконтор (тридцативесельник и пятидесятивесельник) были основными греческими кораблями в XII-VIII вв. до н.э., т.е. в архаический период. Причем Триаконтор и в те времена не особо рассматривался как серьезная боевая единица. Тем более что уже в VII в. до н.э. согласно Фукидиду (ок. 460 – ок. 400 до н.э.) у греков появляются Триеры. Даже если предположить, что Фукидид немного преувеличил, то все равно совершенно понятно, что во времена его (Фукидида) жизни греки не только знали, но и активно применяли Триеры. Еще раз подчеркнем – Фукидид жил в V в. до н.э. Другими словами, представьте себе что, имея на вооружении авианосцы и крейсера, командующий флотом отправляется в поход на парусных фрегатах. Почему же у Арриана мы читаем про 80 тридцативесельников (Триаконторов)?





Изображение
Триера

Здесь можно предположить несколько вариантов. Во-первых, если римский сенатор-консуляр Квинт Энний Флавий Арриан пишет о кораблях, то мы должны принимать во внимание, что он писал через 400 лет после описываемых событий, был римским легатом и разбирался во флоте не больше, чем любой его современник, не имеющий отношения к флоту. Ну, кто сейчас из военных историков, не занимающийся профессионально историей флота 17 в., сможет отличить флейт от пинаса или галеона? А времени прошло примерно столько же, сколько между Македонским и Аррианом. Во-вторых, как уже было сказано, Арриан тоже работал не с первоисточниками. В-третьих, скорее всего, по тогдашней традиции, просто приводил все в «правильную», понятную для того времени терминологию.

Таким образом, мы можем говорить о том, что для Арриана флот Александра Македонского не представлял особого интереса, да и ссылка его на Птолемея (имеется в виду Птолемей I, сподвижник Александра, основавший династию Птолемеев) тоже не выглядит убедительной. По крайней мере, ни о каких его трудах мы не знаем. Удивительным кажется и тот факт, что Арриан, говоря о флоте, не ссылается на перипл самого Неарха, в котором он описывает свое путешествие во время индийского похода и в котором просто не могло не быть сведений о составе флота. Сам перипл не сохранился.

Итак, точных сведений о флоте Александра Македонского не сохранилось. Но мы можем сделать реконструкцию (безусловно, весьма приблизительную) состава его флота.
1. Что же это за 80 кораблей? Скорее всего, речь идет о Триерах. Триеры и Биремы с V в. до н.э. становятся ОСНОВНЫМИ и ЕДИНСТВЕННЫМИ боевыми кораблями. Ни у кого из античных авторов того времени мы не встречаем упоминания о Триаконторах как боевых кораблях – в сражениях при Саламине (480 г. до н.э.), Эгоспотамах (406 г. до н.э.), Аргинусских островах (405 г. до н.э.) участвуют Триеры и Биремы. Причем если Биремы, по большому счету, можно сравнивать с современными легкими крейсерами, то Триеры скорее тяжелые крейсера. Исходя из этого, логично предположить, что речь идет о 80 ТРИЕРАХ – как и сейчас, всегда отдельно указывают количество крупных кораблей и не особо упоминают о вспомогательных судах. Да и странно было бы считать, что Александр Македонский, бравший на вооружение все технологические новинки того времени, вдруг, по какой-то необъяснимой причине, именно для флота (на котором, напомним, собирался плыть сам, по Арриану: «отправившись из Персии, объехать большую часть Аравии, страну эфиопов, а также Ливию и Нумидию по ту сторону Атласа до Гадеса, выйти в наше море и, подчинив себе Ливию и Карфаген, получить право называться царём всей земли») выбрал основным кораблем уже практически не применявшийся к тому времени Триаконтор.

2. Стоит сказать, что Триеры были не только основными кораблями для ведения боевых действий, но и использовались для транспортных перевозок. Например, Триеры для перевозок пехоты назывались Гоплитагагос, а лошадей Гиппагагос. Еще раз вернемся к Арриану: «…весь флот состоял примерно из 2 тысяч судов, в их числе было 80 тридцативесельников и много других, включая суда для перевозки лошадей, открытые грузовые ладьи, а также все остальные лодки». Что же получается: для перевозки лошадей используют современные Триеры (Гиппагагос), и о них говорится просто как о судах для перевозки лошадей, а устаревшие Триаконторы упоминаются отдельно? Наверное, все же Арриан просто не обратил внимания на такое несоответствие.

3. Давайте попробуем по-новому взглянуть на состав флота Александра Македонского с позиции приведенных выше аргументов. Итак, 80 Триер (1 Триера – примерно 180 человек, итого 14 400), не менее 100 Бирем (из расчета линейного построения от 15 до 100 кораблей в линию, как правило 2-4 линии, в соответствии с тактикой того времени, т.е. 130 человек на корабль, итого 13 000) и вспомогательные суда в количестве 1 800 (пусть по минимуму по 20 человек, все равно получается 36 000). Таким образом, мы приходим к цифре 63 000 человек!!! Невероятная цифра? Возможно. Но обратимся опять к Арриану: «Для обслуживания воинов на корабли посадили финикиян, киприотов, кариян и египтян». То есть под свой планируемый поход Александр мобилизовывал все возможные ресурсы!

Почему такое внимание уделяется не только составу флота, но и числу людей, находившемуся на кораблях? Все очень просто: приняв во внимание эти цифры, мы приходим к совершенно интересным выводам. Согласно Диодору (90 – 30 г. до н.э.), отправляясь в Малую Азию, Александр имел при себе 44 000 пеших воинов и 6 500 всадников, из которых он оставил в Европе соответственно 12 000 пеших и 1 500 всадников. Однако завоевания Александра и присоединение им новых земель значительно увеличило мобилизационный ресурс и позволило Македонскому провести военную реформу, по которой только из азиатских народов было набрано и обучено 30 000 юношей. После известного бунта против него в 324 г. до н.э., он с еще большей энергией готовит флот, строит гавани и каналы, продолжает формировать новые войска из новобранцев. Исходя из этого, цифра в 63 000 человек (включая вспомогательный персонал) уже не кажется столь огромной. Но нам она важна не поэтому. Представьте себе еще раз – 2 000 кораблей, 63 000 человек! По всем меркам это достаточно грозная сила, способная существенно повлиять на любые события в тогдашнем мире.

Но где мы встречаем упоминания об этой силе? Их нет. Совсем. Флот после смерти Македонского выходит в море и исчезает. Если вы захотите что-либо узнать о судьбе Неарха, то после смерти Александра о нем практически не упоминается, хотя абсолютно все источники называют дату его смерти – примерно 312 г. до н.э.! Но тот ли это Неарх? Классически считается, что он после смерти Александра правил в Ликии и Памфилии, поддерживал Антигона, но особого участия в борьбе диадохов не принимал. Как же тогда быть с тем, что в его распоряжении находились такие силы? Куда они вдруг делись и почему человек, до этого отличавшийся редким бесстрашием, вдруг выключился из борьбы за власть? Еще раз подчеркну, имея такие силы. Вполне логично предположить что, несмотря на смерть Александра, он как один из самых ранних, деятельных и преданных его соратников решил осуществить задуманное Александром.

Итак, вернемся к началу: «Ранним утром в месяце Десия в 114 олимпиаду при Гегесии, архонте афинском, раскачиваясь вправо-влево типичной походкой моряка, чуть сгорбившись, на борт своей Триеры поднялся адмирал македонского флота, сподвижник Александра Неарх».

«Ранним утром в месяце Десия в 114 олимпиаду при Гегесии, архонте афинском, раскачиваясь вправо-влево типичной походкой моряка, чуть сгорбившись, на борт своей Триеры поднялся адмирал македонского флота, сподвижник Александра Неарх. Последовали отрывистые команды, прозвучали сигналы, и флот не торопясь пришел в движение, постепенно выстраиваясь в походный ордер». Персидский залив. Оманский залив. Аравийское море. Этот маршрут проследить не так уж и сложно, а вот дальше начинаются значительные сложности. Куда повернул флот?!
Давайте попробуем разобраться в том, как же развивались события.
Версия первая. Она же основная.
Вопрос куда повернуть корабли у Неарха не стоял. Он обязан выполнить волю своего повелителя: «Отправившись из Персии, объехать большую часть Аравии, страну эфиопов, а также Ливию и Нумидию по ту сторону Атласа до Гадеса, выйти в наше море и, подчинив себе Ливию и Карфаген, получить право называться царём всей земли». И пусть царя уже нет, но воля его священна. Таким образом, выйдя в Аравийское море Неарх повернул уже по знакомому маршруту и вдоль побережья современных Омана и Иемена направился к побережью Африки, чтобы обогнуть его и, выйдя в Средиземное, а затем и в Эгейское море, выполнить волю Александра. Напомню еще раз: в его распоряжении были 2 000 кораблей и порядка 63 000 человек, грозная сила по тем временам. Появление этой силы в Эгейском море могло существенно повлиять на расклад сил в регионе и борьбе за власть, но там он не появился. В чем причина? Если следовать тому, что все позднейшие упоминания о Неархе являются правдой, то можно предположить, что сам Неарх с небольшой группой кораблей (уже не могущей оказать серьезное влияние на расклад сил в регионе) все же добрался до Греции и действительно занял предназначавшиеся ему провинции. Но где он мог потерять флот?
Вспомним, что он вышел из Персидского залива и направился огибать Африку. Простого взгляда на карту достаточно для того, чтобы понять: одно из самых опасных мест – это район мыса Доброй Надежды. Не зря «первооткрыватель» этого мыса Бартоломео Диаш назвал его мысом Бурь. По всей вероятности, именно при прохождении мыса Доброй Надежды флот Македонского, а точнее уже Неарха, попал в жесточайший, внезапно налетевший шторм. Можно предположить, что перед тем, как выходить в Атлантику, Неарх дал возможность подлатать корабли, пополнить запасы и отдохнуть морякам и воинам, уж больно удобен для этих целей залив Фалс-Бей. Скорее всего, именно при выходе из залива флот и попал в шторм. Спаслись немногие.
В пользу этой версии говорит тот факт, что периодически на берега выбрасывает различные предметы, датируемые примерно 4 веком до н.э. Справедливости ради надо сказать, что проводимые там подводно-археологические работы никакого результата не принесли. Впрочем, это можно списать и на то, что практически все экспедиции были любительскими. Одна из серьезных научных подводно-археологических экспедиций была прервана в связи с серьезными волнениями в Кейптауне.
Стоит также отметить и то, что на данный момент это наиболее вероятное место гибели флота Александра Македонского, и оно все еще ждет своих исследователей.
А что же Неарх? По всей видимости, он вместе с оставшимися в живых на уцелевших кораблях все же добрался до места своего назначения, но вот оказать какое либо влияние на расклад сил в борьбе диадохов уже не мог – флот перестал существовать.
Однако и в этом его возвращении есть несколько весьма интересных моментов. А именно: как он вернулся в Ликию? Продолжал плыть, огибая Африку, и потом через Гибралтарский пролив вошел в Средиземное море или вернулся обратно, пройдя Красное море, а уж оттуда по морю или по суше прошел до Ликии и Памфлии?
Некоторые историки не без основания предполагают, что Неарх не стал входить в Гибралтарский пролив, а пошел дальше, обогнув Северную Европу, и, вернувшись, написал (под именем Пифей) книгу «Об океане», которая до нас не дошла, но о которой упоминают и на которую ссылаются Страбон и Плиний Старший.
В любом случае, Неарх вернулся туда, куда ему было назначено, и воевал на стороне Антигона.
Источники не врут.
Но, может, они заблуждаются?
Так где же флот Александра Македонского?


http://divingworld.ru/forum/index.php?showtopic=239