Востока. В Анатолии под воздействием Атталидов были эллинизированы и другие районы, в частности Памфилия (равнина между горами Тавра и Средиземноморским побережьем), земля, богатая памятниками градостроительства, которые в подражание Пергаму представляют, по словам Р. Мартэна, "монументальную ценность, укрупнение пропорций, уникальные архитектурные композиции". Например, в Перге можно увидеть великолепные эллинистические укрепления.

Египет Птолемеев остался чисто сельской страной, но Александрия, детище Александра, пережила период небывалого расцвета; в то время она была наиболее значительным городом эллинистического мира.

ГОРОДА, ОСНОВАННЫЕ СЕЛЕВКИДАМИ

Только Селевк I построил около 60 городов, из которых 16 названы Антиохиями по имени его отца и 9 - Селевкиями. Города множились при Антиохе I, затем, до начала царствования Антиоха IV Эпифана, их строительство значительно сократилось, с началом же его правления наступил новый скачок в градостроительстве. Кстати, не следует злоупотреблять термином "основа-ние", так как речь не обязательно идет о постройке ех nihilio (из ничего), часто подразумевается объединение несколъких деревень в город, или возведение поселения местных жителей в ранг полиса, или даже просто измееиие названия.

Эти города были настоящими полисами в греческом понимании - со своей территорией, с городской автономией, которая, в частности, распространялась на финансовые и судебные вопросы, с магистратами. Конечно, они уже не являлись независимыми государствами, как это было в классическую эпоху, а чаще всего находились под непосредственным надзором губернатора (эпистата), иногда они обязаны были содержать гарнизон. Цари расточали городам знаки благоволения и щедроты: вкладывали средства в строительство общественных зданий, приходили на помощь во время бедствий, предоставляли привилегии, увеличивали степень их независимости, даруя "право убежища и неприкосновенности имущества" [2].

Цели урбанизации были самыми разнообразными. Города способствовали экономическому подъему, что, в свою

очередь, увеличивало царские доходы; они позволяли содержать войска, охранявшие торговые пути и стратегические позиции. Особенно ярко это видно на примере Малой Азии, которая была предметом ожесточенной борьбы между Атталидами и Селевкидами. Там находилось много клерухий, которые уменьшали сопротивление местных жителей, поделив территорию прежних сатрапий между городами. Можно даже сделать вывод, что цари рассматривали города как удобный способ удовлетворения традиционных вкусов своих греческих подданных. При этом они избавляли себя от той сложной системы управления, которую вынуждены были применять Птолемеи в своем преимущественно сельском государстве

И наконец, Селевкиды окончательно не отказались от намерений Александра. Хотя речь уже и не шла о смешении народов, они все же мечтали эллинизировать Восток, преследуя двойную цель: ассимилировать, вернее, подчинить местное население и распространить греческую цивилизацию, которую они рассматривали как высшую и единственно достойную человека.

Результаты этой политики были различными. Селевкиды сами себе создали трудности, поскольку города, по великой греческой традиции, не отличались спокойствием (например, в Антиохии известно несколько восстаний). К тому же унаследованная от Персидской монархии система сатрапий мало соответствовала сильной централизованной власти. Селевкиды ограничивали свои доходы, поместив на царских землях города, прямые и косвенные налоги от которых давали меньшие суммы, чем налоги, получаемые от царских земледельцев. Помимо военных и экономических преимуществ урбанизация имела благоприятные политические последствия, поскольку она способствовала распространению эллинизма. Замечательно, например, проникновение вплоть до Ирана Селевкидов греческого права. Манумиссии, составленные по греческим нормам, были найдены в районе Горгона (у юго-восточной оконечности Каспийского моря, в Гиркании), и в Селевкии-на-Эвлае (Сузы). Они составлены "в пользу царя и царицы", и раб после освобождения посвящался какому-либо божеству, в первом случае Сарапису, во втором - местной богине Нанайе.

В то время как Птолемеи слишком часто вели себя как "капиталисты", заинтересованные только в увеличении своих доходов, Селевкиды проявляли себя как властители, не пренебрегавшие высшими интересами царства.

Города Селевкидов построены по единому образцу в соответствии со строгими правилами Гипподамовой системы градостроительства, сложившейся около 480 г. до н. э. Традиция связывает ее с именем Гипподама из Милета - философа, который, по-видимому, обобщил ранние поиски, произведенные, в частности, в колониальных полисах. Система основывалась на двух новых принципах: а) улицы пересекались под прямым углом, что давало шашечное расположение; выделение двух главных улиц, как это будет в римских городах, не обязательно; б) городской план предусматривал различные типы деятельности людей, оставляя кварталы, специально предназначенные для порта, общественных зданий, жилых районов и т.п. Постройки, возведенные на скорую руку, не впечатляли.

Первой зоной урбанизации были Месопотамия с Антиохией-Эдессой, Антиохией-Нисибисом, Дура-Европос, Селевкией-на-Тигре, Вавилоном. Наиболее известен из этих городов благодаря интенсивным раскопкам Дура-Европос, основанный Селевком I на правом берегу Евфрата. Город был крепостью, охранявшей проход по реке, крупным торговым центром. Выстроен он в шашечном порядке вокруг обширной агоры. Его институты - греческие (с буле, стратегом, казначеями, ситонами, ответственными за снабжение зерном), но царь все контролировал через эпистата. Граждане владели клерами (наделами земли), которые для них обрабатывали местные сельские жители. Но с храмами, посвященными греческим богам (Зевсу Мегисту - Величайшему, Аполлону и Артемиде), соседствовали многочисленные святилища восточных божеств, а памятники искусства свидетельствуют о том, что восточные элементы быстро возобладали над западными. Так или иначе, город достиг высокого уровня благосостояния, будучи одним из крупных городских центров и после парфянского завоевания, уже в римскую эпоху.

Тем не менее самые красивые города Селевкидов находились в Сирии, которая после многократного уменьшения территории стала ядром царства. Наиболее значительными являлись два порта - Селевкия в Пиерии и Лаодикея (Латакия) - и два полиса на реке Оронт - Антиохия и Апамея.

Антиохия расположена на левом берегу Оронта, в 22 километрах от устья, в благодатной долине, ширина которой в этом месте достигает примерно 40 километров.

Плодородие почв и обилие осадков позволили превратить долину в цветущий сад. Оронт судоходен до самого моря, по его берегу прошла караванная дорога, ведущая во внутренние области.

Этот полис, основанный Селевком I в 300 г. до н.э. для 10 тысяч колонистов, все расширялся. К концу эллинистического периода в нем проживало (без окраин, населенных коренными жителями) от 300 до 400 тысяч человек, которые были сосредоточены в четырех кварталах. Два из них, расположенные около реки, были заложены при основании города, третий - Неаполис, построенный Антиохом III Великим, находится на острове Оронта, четвертый, спускавшийся по склону горы Силпиос, является творением Антиоха IV Эпифана, который к тому же окружил город укреплениями. План города соответствует обычным нормам эллинистического градостроительства: вдоль реки пролегает широкая дорога, на которую под прямым углом ориентированы улицы. Институты Антиохии - это институты полиса с буле и архонтами.

К македонским колонистам Селевка I присоединилось множество греков, значительным в Антиохии было по числу и местное население - быстро эллинизировавшиеся сирийцы и проживавшие в гетто евреи.

Антиохия, столица царства Селевкидов, представлявшая собой космополитическую метрополию, была одним из наиболее процветающих и населенных городов эллинистического Востока - с оживленными улицами и высокоразвитой текстильной промышленностью. Однако, несмотря на усилия некоторых Селевкидов (Антиох III и Антиох IX хотели основать музей и библиотеку, кроме того, в городе обрабатывали драгоценные металлы), Антиохия как центр литературы, искусства и ремесла не могла соперничать ни с Александрией, ни с Пергамом. Судьбой ей было уготовано стать левантийским городом, за которым в римскую эпоху утвердилась слава города неслыханного богатства и роскоши.

ПЕРГАМ АТТАЛИДОВ

Другая судьба у Пергама. Столица Атталидов находилась в 30 километрах от берега моря на возвышенности между двумя притоками Каика - Селинунтом и Кетием. Этот холм из трахита высотой 335 метров был живописно

расположен, но для застройки труден из-за своей высоты. Однако архитекторам удалось построить один над другим три города, соединив их лестницами с бельведерами и террасами, несущими двухэтажные портики, удачно вписавшиеся в пейзаж и свидетельствовавшие о новом понимании прекрасного.

В верхнем городе, самом важном, имевшем преимущественно политическое и административное значение, находилась двойная агора с храмом Диониса. На верхней площадке стоял большой алтарь Зевса и Афины - здание замечательное как своими размерами, так и романтической красотой скульптурного убранства, а также святилище Афины Полиады, ограниченное с двух сторон портиками. Оно своим скромно украшенным дорическим храмом господствовало над долиной Селиыунта. На этой площадке, кроме того, располагалась библиотека, а на самом верху дворец и обширный арсенал. Немного ниже под террасой, в конце которой был небольшой ионический храм Диониса, размещался театр.

В среднем городе находился великолепный гимнасий, может быть самый красивый в эллинистическом мире, построенный на разных уровнях, соединенных широкими лестницами и подземными переходами, а также храмы Деметры и Геры Басилеи ("Царицы"), отделенные друг от друга пританеями. Нижний город с обширной агорой, окруженной двухэтажной колоннадой, был торговым центром. Вся архитектура города - соперника Афин, города, в котором зародилось столько нового, была на редкость удачной. "Что общего между трофеями, которыми отмечают свой путь по миру римляне, и страстью, с которой люди эллинистической эпохи превратили широкий ландшафт Пергама в архитектуру, простирающуюся от горизонта до богов?" - писал Андре Мальро.

Этот успех объясняется многообразной деятельностью, центром которой по воле Атталидов стал Пергам. Своим расцветом он обязан не столько торговле, ибо расположен далеко от больших торговых путей, ведущих во внутренние области Азии, сколько наличием богатейших угодий, где выращивали хлеб, оливы, виноград, а также занимались животноводством, применяя селекцию. В Пергаме получили развитие самые разнообразные виды ремесел: там производились благовонные масла, тонкое полотно, пергамент (само название которого происходит от названия города). Кроме того, Пергам был столицей государства если и не самого большого из эллинистических

царств, то, во всяком случае, одного из наибодее богатых и наилучшим образом управляемых.

Атталиды стремились превратить Пергам в Афины эллинистического мира. Его библиотека соперничала с александрийской, царский дворец заключал в себе настоящий музей скульптуры, где, вероятно, зародилось искусствоведение. По праву славились его школа риторов и мастерские скульпторов, умевших соединить патетику и внешний эффект, как и дионисийские актеры, которым также покровительствовали цари, создавшие в Пергаме крупнейший центр театрального искусства. Возможно, самую большую дань почтения отдал Пергаму Плиний Старший (Hist. Nat. Ill, 149): "После смерти Аттала (царя, завещавшего свои владения римлянам) римляне начинают любить иноземные достижения и восхищаться ими". Пергам - учитель Рима соответствовал Афинам - учителю Греции.

АЛЕКСАНДРИЯ ЕГИПЕТСКАЯ

"Все, что может существовать или случиться на земле, есть в Египте: богатство, спорт, власть, голубое небо, слава, зрелища, философы, золото, прекрасные юноши, храмы богов адельфов, добрый царь, Мусей, вино, все хорошее, чего можно пожелать, и женщины, столько женщин..." - так путано, но правдиво говорила старая сводня в "Мимиамбах" Геронда. И в самом деле город, основанный Александром на месте рыбацкой деревушки Ракотиды, воплощал все великолепие Востока.

Александрия была основана в западной части Дельты, на перешейке между морем и озером Мареотида недалеко от Канопского рукава Нила. Эта местность отличалась здоровым климатом даже летом благодаря периодически дувшим северным ветрам. Порт, скрытый за островом Фарос, был относительно хорошо защищен от бурь.

Древний город известен плохо, так как из-за оседания почвы он оказался под водой. Тем не менее мы знаем о его удлиненных контурах ("как хламида", скажет Страбон) и о том, что его периметр превышал 15 километров. План города, который сделал Дейнократ Родосский, - гипподамовый. Две главные очень широкие (30 метров) улицы пересекаются под прямым углом. Город разделен на пять кварталов, названных по первым пяти буквам греческого алфавита. Среди главных памятников можно

назвать гимнасий с великолепной колоннадой, дикастерион (суд), Сему (постройку над могилой Александра), отделенную от города высокой стеной. Один дворец занимал четверть Александрии, но он ничем не напоминает монументальные ансамбли дворцов фараонов. Со своими легкими постройками, садами, Мусеем, Библиотекой, театром он образовывал Неаполис, или Новый город.

Порт делился на две части молом, или Гептастадием, соединявшим Фарос с материком. В восточной части находился большой порт, принимавший основную часть перевозок, а также царский порт, в западной части - Эвностос ("Благополучное возвращение"), военный порт и искусственный водоем, соединенный с озером Мареотида. Посреди острова стоял Маяк, творение Сострата Книдского - трехэтажное сооружение (110 метров).

В населенном египтянами квартале - Ракотиде - на одной из улиц возвышался Сарапейон. Город быстро вышел за свои пределы - на востоке простиралась окраина Элевсин со стадионом, ипподромом, кладбищем; на западе раскинулся главный некрополь, а вдоль канала, соединявшего Александрию с Канопом,- прекрасные сады и великолепные усадьбы, где, по свидетельству Страбона, бурлила веселая жизнь.

Очень сильны были заботы о благоустройстве и чистоте города. Вода поступала по развитой водопроводной системе, забиравшей нильскую воду.

Александрия была самым космополитическим городом на всем эллинистическом Востоке. По свидетельству Страбона, в ней проживало более миллиона человек. Самые разнообразные народности жили здесь бок о бок - греки, египтяне, сирийцы и с определенного времени италийцы. Одни только евреи составляли две пятых населения, их столкновения с греками часто вызывали серьезные волнения, это продолжалось до римской эпохи.

В городе, по крайней мере внешне, было самоуправление. По надписям известны два собрания - буле, созданное Александром и довольно быстро упраздненное, и экклесия, организованная по афинской системе с филами, фратриями, демами. Самым значительным магистратом, по-видимому, являлся гимнасиарх, он выступал как представитель граждан и защитник республиканских свобод. В действительности же в городе, который был столицей централизованного царства и царской резиденцией, автономия представляла собой не что иное, как фикцию. Царские чиновники вмешивались в муниципальные дела.

В частности, это делал "начальник ночной стражи" (точно неизвестно, что означала эта должность, вероятно, она близка должности "префекта стражи" в Риме).

Жизнь била ключом. Толчея на улицах Александрии, воспетая поэтами, станет наглядной картиной для сатириков, описывавших суету Рима, а затем и Парижа. В Александрии в ходу все удовольствия, даже наименее невинные. "Афродита здесь как у себя дома",- отмечает Геронд (I, 26). Поскольку в городе легко было спрятаться, сюда стекались многочисленные крестьяне, бежавшие от тягот деревенской жизни. Народ был неугомонный, его беспокойный характер часто проявлялся как в период династических смут II в. до н. э.*, так и во время вторжения Юлия Цезаря.

Александрия была практически единственным городом в Египте; два других города, имевших статус полиса,- старый Навкратис и основанную Птолемеем Сотером Птолемаиду - можно не принимать во внимание. Три фактора объясняют этот единственный в своем роде феномен в истории греческого мира. Во-первых, Александрия представляла собой политический центр царства Птолемеев, местопребывание громадного бюрократического аппарата, который управлял всем Египтом. Во-вторых, она была крупным экономическим центром. На ее мануфактурах производились вазы из глины и металла, тончайшие ткани, папирус, благовония. Из ее мастерских выходили предметы роскоши, известные во всем мире.

Будучи единственным портом Египта на Средиземном море, Александрия являлась связующим звеном с другими эллинистическими царствами, а позже и с Римом. Ее торговые связи многообразны: в III в. до н. э. она торговала в основном с Грецией, островами Эгейского моря, Малой Азией, Сирией, Финикией, Кипром, Сицилией, странами Красного моря, Понтом. Несмотря на кризис II в., она простирала свои связи до Карфагена (до 146 г. до н. э.), Кампании и Рима. Через порт, предназначенный для импорта, шел лес, металл, мрамор, а также продукты, в которых ощущался недостаток: оливковое масло и высококачественное вино. Через экспортный порт вывозили хлеб, папирус, плотные и тонкие льняные ткани, благовония, "александрийские товары"

(изделия художественного ремесла). Наконец, там был и транзитный порт для снабжения всего Средиземноморья дарами Центральной Африки (слоновой костью, золотом, страусовыми перьями, черными рабами, дикими животными) или арабских стран и Индии (пряностями, ароматическими веществами, благовониями, шелком). Эти товары поступали в Александрию по каналу Нехо, караванным путем, по Нилу или по морю от Газы.

Масштабность морских и речных перевозок с перегрузкой в Александрии объясняет развитие кораблестроения. И наконец, в-третьих, Александрия была одним из наиболее оживленных культурных центров мира эллинизма. Ее блеск был таков, что долго еще, и не всегда справедливо, все, что относилось к эллинистическому миру, называли александрийским. Благодаря покровительству просвещенных монархов, их благотворительной деятельности, Александрия на протяжении веков была центром эллинистической культуры. Знамениты ее поэты, ученые, эрудиты, скульпторы, резчики III в. до н. э. Затем последовал закат, также не лишенный очарования.

Но этот великолепный город находился вне Египта. Латинская фраза "Alexandria ad Aegyptam" ("Александрия при Египте") иллюстрирует реальное положение вещей, характерное и для эпохи Птолемеев. Огромный город, похожий в своих лучших проявлениях на другие эллинистические города, был столицей царства, которое в общих чертах с незапамятных времен вело неизменный образ жизни. Это и есть, по сути, слабое место Александрии и тех, кто заботился о ее расцвете. Завороженные специфически греческими формами государства, они создали полис, большой, красивый и процветавший, но совершенно оторванный от жизни царства, существовавший в нем как инородное тело.

"КАПИТАЛИСТИЧЕСКИЙ" МЕРКАНТИЛИЗМ И ГОСУДАРСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ ЭКОНОМИКОЙ [3]

Экономическая жизнь в эллинистический период претерпевала радикальные изменения. Греция перестала играть в ней центральную, руководящую роль, которую она играла века и которую начинала терять с IV в. до н. э. Только два острова - Родос, затем Делос - и Коринф имели международное значение. Проявилась

тенденция к концентрации экономической активности в Малой Азии, Сирии и Египте.

МЕЖДУНАРОДНЫЕ СВЯЗИ

Экономика колониального типа, преобладавшая столь долгое время, исчезла везде, кроме крайнего Запада и районов побережья Черного моря. Речь уже не шла о сбыте греческих товаров в слаборазвитые районы, наоборот, появились два новых типа обмена.

С одной стороны, большой размах приобрела торговля эллинистических царств между собой и с Грецией. Она охватила прежде всего продовольственные товары. В частности, Египет был крупным экспортером зерна, и, наоборот, восточные греки остались поклонниками хорошего вина, вывозимого из Греции и Анатолии, а также оливкового масла. Папирусы дают нам сведения и о более специальных сделках, в частности о вывозе фундука из Понта, а также сырья - леса, смолы, металлов. Находят сбыт и такие изделия (отличавшиеся высоким качеством), как "мегарская" керамика, металлические вазы, художественные изделия из бронзы, вотивные надписи и драгоценности, ткани и роскошные ковры (все товары повседневного спроса с развитием основных видов ремесел производились повсюду). Наконец, значительных размеров достигла работорговля.

С другой стороны, завоевание Востока открыло товарам дорогу в Средиземноморье из внутренних районов Африки, Аравии, Индии. К таким товарам относятся слоновая кость, пряности, благовония, жемчуг и драгоценные камни, ценные сорта древесины... Большая роль сирийских портов и Александрии объясняется в значительной степени тем, что к ним вели сухопутные или морские пути, по которым прибывали все эти товары. Импорт предметов роскоши повлек за собой дефицит торгового баланса, что вызывало катастрофический отток из Средиземноморья золота и серебра, продолжавшийся до самого падения Римской империи. У нас будет возможность еще раз рассмотреть эти далекие связи, явившиеся одновременно причиной и следствием близкого знакомства эллинистического мира с областями, с которыми в классическую эпоху Греция имела лишь эпизодические связи.

Конечно, не все условия были благоприятными для

развития торговли. Войны разоряли эллинистические царства; большое зло представляло собой пиратство (особенно в I в. до н. э.), с которым трудно было бороться. У греков существовали торговые соперники, и они вынуждены были делить с ними прибыли. Торговля с Индией предполагала посредников: на морских путях - арабов, на сухопутных - парфян (после основания независимого Парфянскою государства). Даже в Средиземноморье у греков были смелые и предприимчивые конкуренты: после периода упадка в классическую эпоху у Карфагена начинался новый подъем, возраставший интерес к Востоку проявлял Рим. И если в Италии нарождавшиеся потребности в предметах роскоши и рост алчности знати (nobilitas) и всаднического сословия побуждали к обмену, то пользу от него извлекали в основном италийские купцы, становившиеся все более надменными и уверенными в себе, по мере того как Рим утверждал свою власть над миром.

Экономический расцвет, характерный для эллинистической эпохи, объясняется и целым рядом факторов: улучшалась техника навигации, оборудовались или расширялись великолепные торговые порты, улучшались дороги и каналы, являвшиеся постоянным предметом забот правителей. Везде можно было наблюдать усилия, продолжавшие линию великих царей ахеменидского времени и Александра и направленные на создание в Египте и Азии развитой экономической инфраструктуры, необходимой для широкой торговли.

Спрос на товары был значительным. Греции требовалось обеспечить себя продовольствием, а Египту - древесиной и железом. К этим жизненно важным потребностям добавились и другие, порожденные издержками цивилизации; аристократия не желала ограничивать себя в удовольствиях и предметах роскоши; цари без счета тратили средства на содержание двора и праздники, которые были для них практически обязательными, поскольку утверждали власть. Богатая и просвещенная "буржуазия" обожала роскошь, ее не могла бы удовлетворить суровая жизнь греков V в. до н. э. Теперь она не желала обходиться без роскошных, вызывавших зависть вещей. Средиземноморье стало слишком тесным для нее - уже Черная Африка и Индия должны были поставлять украшения для дворцов и драгоценности для их обитателей, с тем чтобы привнести экзотику в повседневную жизнь.

Условия экономической деятельности, расширение денежного обращения и развитие банков облегчали контакты в эллинистическом мире. Употребление денег стало повсеместным даже у варварских народов - арабов, парфян, фракийцев, кельтов, иберийцев, римлян. Наиболее интересен пример Египта, который до эллинистической эпохи жил, не прибегая к монетной экономике, несмотря на то что там циркулировали греческие монеты (в основном афинские), дарики и даже монеты, отчеканенные последними местными царями для оплаты наемников. По примеру Александра Птолемей I Сотер с 305 г. до н.э. начинает чеканить первые царские монеты Птолемеев со своим изображением - золотые статеры, серебряные тетрадрахмы и медные оболы. Его примеру последуют все его преемники. И, несмотря на то что натуральное хозяйство продолжало, как мы увидим, существовать в некоторых областях экономики, тем не менее Египет вышел из эпохи меновой торговки. Отметим, что монетные манипуляции в Египте имели тенденцию к обособлению страны от мира Средиземноморья. В III и II вв. до н. э. золотые и серебряные монеты не были уже одинаковы по весу; они стали драгоценностью, а не просто условным денежным знаком оплаты. Их заменили медные монеты, вес которых также постепенно уменьшался.

Количество отчеканенного драгоценного металла было настолько велико, что к концу эллинистического периода начали исчерпываться запасы драгоценных металлов, в то время как из-за грабежа, контрибуций и торговых сделок большая часть монет греческих царств перекачивалась в Италию. Господствовал монометаллизм: серебро осталось основой монетной системы. Однако преемники Александра не сумели сохранить единства веса монеты, которое он установил. Если Селевкиды, Антигониды и Атталиды приняли аттические стандарты, то Родос и Птолемеи довольствовались более легким стандартом, таким же, как финикийский стандарт Карфагена.

Разнообразные монеты имели свободное хождение везде, кроме Египта, где Птолемей Филадельф запретил употребление иностранных монет. Одна из первых функций банков, получившая невиданное развитие,- это обмен денег. Они также давали заем из расчета 10 процентов (на Родосе или Делосе, на которых были крупнейшие банки), тогда как в Египте учетная ставка достигала 24 процентов. Они держали счета своих клиентов.

Переводные векселя, чеки, возможно, и переводы стали обычной практикой.

Наряду с частными банками, нередко принадлежавшими изгнанным афинянам (о конца V в. до н. э. Афины в этом деле впереди всех городов), в некоторых городах, например в Мклете, были и городские банки. Институт банка развивался и при храмах в очень старых традициях: именно жрецам крупных храмов первьщ пришло в голову извлекать выгоду из священных богатств. Наиболее знамениты подобными операциями были анатолийские (в Эфесе и в Сардах) и делосские храмы, но, когда египетские жрецы получили автономию по отношению к царю, они, в свою очередь, устремились по пути, сулившему большие выгоды. (В III в. до н. э., наоборот, богатствами храмов управляло государство, и их деньги передали банкирам, чтобы те извлекали из них доход.)

Птолемеи также создали государственные банки, монополия на которые сдавалась в аренду. У них была двойная роль: с одной стороны, они выполняли для частных лиц те же операции, что и частные банки, а с другой стороны, имели регулярные поступления от налога на общественные кассы с обязательством для арендатора умножать царские богатства и осуществляли общественные платежи. Папирусы свидетельствуют о глубоком проникновении банков в экономическую жизнь Египта Птолемеев; грек и египтянин, ремесленник и торговец прибегали к их услугам, чтобы заключать свои сделки.

Самую глубокую причину роста широкой международной торговли необходимо искать в появлении крупной "капиталистической буржуазии", к которой принадлежали крупные банкиры и арендаторы монополий, арматоры и коммерсанты. Часто торговцы объединялись, что особенно четко прослеживается па Делосе. Некоторые из них были достаточно сильными и действовали в одиночку, например Аполлоний, диойкет Птолемея Филадельфа, который вел в Азии широкую торговлю и управлял в Фаюме образцовым хозяйством. Экспатриированные греки, как наиболее динамичная часть населения, накапливали на Востоке огромные состояния. Скоро им начали подражать сирийцы, даже египтяне, затем италийские купцы, которые все больше и больше пользовались политическим преобладанием Рима, для того чтобы стать хозяевами торговли.

ГОСУДАРСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ СЕЛЬСКИМ ХОЗЯЙСТВОМ

Итак, крупная торговля была сферой частной инициативы, которая преуспевала тем успешнее, чем была смелее. Сельская же жизнь дала нам противоположный пример - пример медленно менявшегося мира, в котором государство в полной мере осуществляло свои управленческие функции. Последние изыскания доказывают, что государственное администрирование в фискальной области, столь жесткое в III в., во II в. до н. э. смягчается.

ЦАРСКИЕ И ЧАСТНЫЕ ЗЕМЛИ, КОНЦЕССИИ

Помимо других важных проблем, о которых еще пойдет речь, суверены были вынуждены вплотную заняться земельным вопросом, так как завоевание предоставило им важное право, которое имели до них фараоны и Ахеме-ниды. Итак, большая часть земли принадлежала царю. Это "царская земля", арендованная по контракту "царскими людьми", обрабатывавшими ее за арендную плату, которая вместе с налогами могла составлять половину урожая. Однако не вся земля в государстве принадлежала царю.

С одной стороны, царь жаловал часть земли общинам или частным лицам. К первой группе относятся города (это нехарактерно для Птолемеев, которые, по сути дела, их не основывали) и храмы (им подтверждали их право на владение уже имевшимися землями и давали новые). В Малой Азии существовали целые жреческие области вокруг таких святилищ, как Пессинунт или Комаиа (анатолийское святилище Великих азиатских матерей, Кибелы в Пессинунте, Этио-Ма в Комане), которые были обладателями крупной земельной собственности. То же самое наблюдается и в Египте, где последние Птолемеи значительно увеличили богатства жречества, пытаясь обеспечить его поддержку. Ко второй группе относились солдаты, верностью которых царь старался заручиться посредством клерухий, или крупные чиновники, получавшие в знак благоволения дары (из них наиболее известно имение Аполлония в Фаюме).

С другой стороны, существовала частная собственность, известная, как свидетельствуют тексты из Верхнего Египта, по крайней мере до появления греков. Она развивалась двумя путями. Прежде всего царь продавал

часть своих владений за деньги. К этому способу слишком часто прибегали Селевкиды, значительно уменьшившие тем самым свои земельные владения. Царь мог также отдавать земли в эмфитевтическую аренду, что практически соответствовало продаже, если речь шла о неплодородных, безводных или об освоенных, прежде всего под виноградники и сады участках, явно не подпадавших под ежегодный контракт царских земель.

С этими ограничениями греческие повелители восточных царств стали наследниками такого землепользования, которое сделало их обладателями значительной части земли. Как они ее использовали, мы рассмотрим на примере Египта, хорошо известном благодаря папирусам.

ПРИМЕР ЕГИПТА

Основную часть своего национального достояния Египет получал от земли, ее обработки. В этой сфере деятельности, как ни в какой другой, из-за постоянных разливов реки требовалась хорошая организация труда. К тому же земля должна была прокормить и пришельцев, администраторов, солдат, торговцев, т.е. тех, кто не обеспечивал себя продуктами. Поэтому необходимо было так направлять усилия земледельца, чтобы он производил как можно больше.

В эллинистическое время проблема усложнилась. До сих пор Египет жил автаркично - обеспечивал себя сам. Но теперь он стал покупать в других странах товары, необходимые для живших здесь греков, и в первую очередь для царя и его двора. Прежде Египет не зависел от денежных отношений. Теперь же царям нужны были деньги, чтобы оплачивать услуги тех, кого они использовали, - наемников, техников, администраторов. Следовательно, требовалось, чтобы экспорт во много раз превышал импорт. А экспортные товары (за исключением некоторых изделий, привозившихся из внутренних областей Африки или с далекого Востока транзитом через Египет представляли собой прежде всего продукты сельского хозяйства, в основном хлеб, который в большом количестве вывозили из Египта и которого так не хватало в греческом мире, или изделия, сырье для которых поставляла земля,- папирус, льняные ткани и т. п.

Таким образом, организация сельскохозяйственного производства была необходима властителям, и они быстро поняли, что его увеличение - это верный путь к богатству;

не менее верной была и торговля, поэтому нужно было регулировать ввоз и платить тем, кто ему служил. В деле увеличения производства Птолемеи могли использовать тысячелетний опыт Египта фараонов. Система переписи населения и земель, статистические данные, столь необходимые тому, кто хотел авторитарно планировать хозяйство, были давно разработаны, долина Нила с незапамятных времен привыкла к экономике, строго управляемой фараонами. Птолемеям оставалось только использовать ранее установленную систему, сохраняя административную инфраструктуру страны.

Тем не менее эта система в некоторой, трудноопределимой степени была деформирована таким великим новшеством, как окончательное введение денег. Натуральное хозяйство Египта было сильно изменено из-за двух неизбежных последствий использования денежной системы - развития банков и откупов. Система откупа (аренды), выходившая далеко за рамки сельской жизни, была своего рода обеспечением, которое Птолемеи сочли полезным ввести ради получения доходов. Она была греческого происхождения, так как не могла существовать в стране с натуральным хозяйством.

Стоит вникнуть в детали, чтобы показать, насколько методы контроля над сельскохозяйственной деятельностью, применявшиеся царской властью, гибки и разнообразны. (Система известна в основном по знаменитому папирусу, найденному в Фаюме. Это длинный свиток, представлявший собой составленный в конторах диойкета список пошлин с откупа нескольких доходов. Здесь описания сделаны по работам К. Прео.)

Для основной культуры - зерна - царь сам в специальном документе определял необходимые посевные площади. Эти документы стали причиной споров среди специалистов: согласно точке зрения одних, этот порядок применялся на всех обрабатываемых землях, т. е. был орудием экономики абсолютистского государства; по мнению других, он затрагивал управление только царскими землями. В ведомости перечислялись обязанности крестьян и деревень относительно посевов. Она составлялась местной администрацией по состоянию на период после разлива Нила, затем обнародовалась диойкетом, который впоследствии строго, но не всегда успешно следил за ее выполнением.

Царь давал взаймы крестьянам семена (заем семян существовал также и на частных землях), что представляло

для него прекрасное вложение капитала и позволяло вводить новые сорта, от которых ожидались более высокие урожаи. Затем до уборки урожая за ролями надзирал царский чиновник. На урожай сразу накладывался секвестр; для царя это гарантия получения оброка и налогов, платившихся зерном (самый значительный налог - земельный - пропорционален возделываемой земле), Проценты на заем семян, аренда и подати часто составляли половину урожая.

Доходы царя были огромны. Владея колоссальным количеством зерна, накопленного в царских житницах, он являлся владыкой деревни. К тому же царь располагал ценными продуктами экспорта.

Пиво производилось из ячменя. Пивоварни отдавались в аренду. Растительное масло получали в основном из масличных культур - клещевины, кунжута, кнекуса (вид шафрана) и немного, начиная с греческого завоевания, из маслин. Выращивание масличных культур (с посева до уборки) находилось под постоянным наблюдением. Вся продукция собиралась царскими службами и после оценки отдавалась на откуп. Это делалось с целью установления полной монополии на производство масла и торговлю. Масло могло продаваться по очень завышенным ценам, намного превосходившим себестоимость, что неизбежно влекло за собой значительное увеличение пошлины на весь импорт. К монополии добавлялся налог на необработанную продукцию, поставляемую земледельцами, и на сбор с масла - своего рода налог на потребление.

Таким образом, производство и потребление масла дает нам пример замкнутой экономики, пряностью находившейся под контролем государства. Царь поступал дальновидно, использовав масло как объект монополии из-за места, занимаемого им в питании и в освещении помещений. Располагая многочисленным чиновничьим аппаратом, поддерживаемый крупными земельными арендаторами, он не встречал никакого сопротивления, если не считать пассивного неподчинения крестьян и хитростей контрабандистов.

Царские распоряжения определяли каждый год посевные площади и для льна. Лен обрабатывали в мастерских под строгим контролем, с тем чтобы избежать подпольного производства. Таким образом, и здесь существовала монополия, но более гибкая, чем в производстве масла. В действительности же ткачи могли производить

тканей больше, чем должны были отдавать царю. Были и мастерские, которые вышли из-под влияния суверена,- это мастерские при храмах, где ткали виссон, ритуальную ткань для мумий и изображений божеств, которая считалась предметом исключительной роскоши и пользовалась спросом за пределами Египта. Еще больше свободы было в обработке шерсти, которая облагалась налогами, составлявшими лишь двадцатую часть доходов от шерстяных изделий.

Виноградники и сады множились благодаря эмфитевсису [4]. В этой области сфера вмешательства царя была уже, и налог выполнял те же функции, что отдача на откуп и реквизиции по отношению к однолетним культурам. То же происходило с папирусом, многолетним растением болот Дельты и Фаюма, он также являлся объектом налогового, а не экономического контроля.

Охота была отдана на откуп. Рыбная ловля временами регламентировалась государством, временами отдавалась на откуп.

В Египте, который прежде, видимо, располагал гораздо более обширными пастбищами, чем сейчас, было развито животноводство. Крупный рогатый скот в основном употреблялся в полевых работах, а мелкий использовался как капитал. В хозяйстве Аполлония, друга и диойкета Птолемея Филадельфа, в Фаюме зафиксированы огромные стада овец, одно из них насчитывало 6381 голову. Скот мог принадлежать монарху, частным лицам, клерухам, храмам. Царь отдавал свой скот внаем, извлекая доходы и получая налоги. Частные лица облагались специальным налогом (ennomion), касавшимся всех домашних животных, даже верблюдов. Этот налог, отдаваемый на откуп, предполагал периодическое пересчитывание всех домашних животных. С целью проверки численности, заявленной владельцами, перепись скота производили во время наивысшего подъема воды в Ниле, когда стада спасались на возвышенностях. Разведение голубей и пчел обкладывалось специальными поборами.

Эта удивительно гибкая система не основывалась на заранее разработанных планах. Царский контроль за сельскохозяйственной продукцией менялся в зависимости от самого продукта, даже когда речь шла о двух сходных типах культур, выращиваемых на одних и тех же землях, например зерновых и масличных. Птолемеями двигало одно желание - наполнить свою казну, они рассматривали Египет как обширное владение, которое принадлежало

им лично и наиболее эффективную эксплуатацию которого они должны были обеспечить в своих интересах. Созданная Птолемеями экономическая система кажется однобокой и мало соответствующей данным условиям. Иногда она предстает перед нами как система, направлявшаяся монополиями-притеснителями, а иногда, наоборот, как система, при которой государство удовлетворялось взиманием своей части от богатств, произведенных частными лицами на принадлежавших им землях. Единство системы обеспечивалось единством цели - поощрением интенсивного производства продукции, большая часть которой с помощью откупа, налога или того и другого вместе должна была отойти к царю.

Новый в истории эллинистического мира интерес властей к сельскому хозяйству не обошелся без положительных последствий. Агрономы создавали трактаты. Обрабатываемые площади увеличивались в результате осушения болот и ирригации окраинных районов пустыни. (Таким образом, в Египте было создано много новых центров, например в номе Арсиноя-Филадельфия, там, где находилось имение Аполлония, Каранис, Тебтюнис и столица нома Крокодилополис, или Арсиноя.) Самое замечательное создание Нового царства - огромный оазис Фаюм - вновь расцвел и расширился после долгого забвения в предшествующие века. Была введена усовершенствованная ирригационная техника - механизм с зубчатым колесом и бесконечной веревкой, который упоминается в папирусах уже со II в. до н. э. (он также применялся на Евфрате и Оронте), или винт Архимеда (о нем см. ниже) все больше заменял примитивный шадуф (журавль).

До Александра цивилизация Египта оставалась на уровне неолитической. К. Прео отмечает, что здесь применялась техника конца каменного века, едва-едва усовершенствованная употреблением меди, бронзы и в исключительных случаях железа. С приходом греков совершился резкий переворот. С ввозом в большом количестве железа появились более прочные орудия труда. Плуги, заступы, мотыги, косы, топоры делались теперь из железа. Начали применять сеялку (ввезена из Вавилона) и, может быть, винтовой пресс для винограда и оливок.

Была проделана большая работа в области освоения новых видов культурных растений. Виноград и оливы выращивали в Египте давно, но возделывались они нерегулярно,

теперь же площади под ними были значительно увеличены, с тем чтобы удовлетворить нужды греческих иммигрантов. Кроме того, появились инжир, гранаты, яблоки, грецкие орехи, чеснок. Насаждение деревьев там, где это было возможно, поощрялось, чтобы ликвидировать нехватку строительных материалов. Проводилась настоящая селекция, что позволяло улучшить сорта зерновых (до этого в Египте были распространены хлеба с высоким содержанием крахмала).

Очень интересен пример хозяйства Аполлония. Его имение было расположено на окраине Фаюмской впадины, там, куда, естественно, не доходили паводковые воды. Квадратная территория была разделена на четыре части двумя широкими, пересекавшимися под прямым углом каналами. В каждой четверти четыре рва, пересекавшиеся также каналами, образовывали десять удлиненных участков; канал же соединял имение с судоходными путями и с Нилом. Всего эти каналы занимали 5 процентов площади орошаемых земель. Работы было много: подготовить землю, сжечь древесную растительность, раскорчевать участок. Потом начиналась интенсивная эксплуатация земли. Аполлоний разбил обширный виноградник (мы имеем расписку на 65 тысяч подпорок и трактат о виноградарстве, переписанный управляющим Зеноном), посадил фруктовые деревья, а также хвойные, "поскольку они полезны царю". Он развел огромные стада домашнего скота, основал мастерские (ткацкие; ковровые, производившие милетские двусторонние или окаймленные пурпуром ковры; кожевенные; гончарные). Для перевозок у него были караваны ослов и целая флотилия. Часть хозяйства была разделена на фермы, которые отдавались в аренду грекам или египтянам, часть обрабатывалась сельскохозяйственными рабочими [5], за которыми наблюдали подрядчики, и часть сдавалась в аренду клерухам. Хозяйство Аполлония - это замечательный пример обработки земли в большом земельном владении, согласно теориям школы Аристотеля.

Итак, экономический результат экономической политики того периода кажется удачным, ибо земледелие и скотоводство производили все больше продукции. Но с социальной точки зрения ничего не было сделано для улучшения положения крестьян, которых эксплуатировали еще сильнее, чем при фараонах, и у которых во время кризисов был только один выход - бегство в пустыню, бегство от угнетения и беззакония.

Кроме того, Птолемеи никогда не желали понимать, что, повышая плату и меньше угнетая сельское население, они могли бы увеличить покупательную способность и развить внутреннюю торговлю. Поток товаров шел в одном направлении. По Нилу спускались суда, груженные хлебом, полотном, папирусом, но поднимались они по реке пустыми. Хора ничего не получала от богатства, доходов и гуманизма эллинистического мира.

КОЛОНИАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО

Общество, рожденное завоеванием,- это колониальное (в современном смысле слова) общество, которое было гораздо многочисленнее завоевателей. В Египте оно, возможно, насчитывало 8 миллионов против 1 миллиона пришельцев. Подобная диспропорция влекла за собой обычные в таком случае последствия: защитную реакцию греко-македонцев, желавших сохранить свою цивилизацию, и постепенную ориентализацию, которая была особенно заметна в области религии; националистическую реакцию местного населения, направленную на сохранение своих обычаев и верований, и, несмотря на это, появление элиты, эллинизировавшейся ради корысти,

ЭТНИЧЕСКАЯ И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ РАЗОБЩЕННОСТЬ

Как во всех колониальных обществах, деление населения в эллинистический период происходило сначала по этническим параметрам: власть и богатство принадлежали завоевателям - македонянам и грекам. Но количественная диспропорция между этническими группами, врожденные качества некоторых представителей местного населения, носителей традиций тысячелетней цивилизации, личные успехи других, способных и динамичных,- все это довольно быстро привело к тому, что уже со II в. до н. э. началось расслоение по имуществу, а не по происхождению. Не говоря уж о жречестве, которое восстановило или сохранило власть, многие представители местного населения богатели на административных постах, в сельском хозяйстве или торговле. В социальной иерархии они занимали более высокое место, чем "простые греки". В частности, в Египте со II в. до н. э. в административных центрах номов начала появляться

"буржуазия", для которой характерно было совмещение городской деятельности с функциями землевладельца и приобщение к эллинистической культуре. Эта группа населения сыграет очень важную роль во времена Римской империи. Сюда надо добавить смешанные браки, так как среди греческих иммигрантов мужчин было гораздо больше, чем женщин. Между обоими этническими элементами существовала взаимная неприязнь, но сегрегации не было ни в законодательстве, ни в быту. В имении Аполлония соседствовали греческие и египетские арендаторы (кстати, вместе с сирийскими, арабскими и еврейскими), то же наблюдалось и в администрации на всех уровнях, и в царских поместьях. Неплохо было бы изучить различные социальные типы, без учета национальности, констатируя лишь тот факт, что представители коренного населения тем многочисленнее, чем ниже стоят они на социальной лестнице.

НОВАЯ "БУРЖУАЗИЯ"

Появление многочисленной и зажиточной "буржуазии" - самый значительный факт эпохи эллинизма. Она извлекала доходы прежде всего из торговли и ремесла, но иногда не пренебрегала и скупкой земель. В то время ее материальный и интеллектуальный уровень был выше, чем в предыдущую эпоху,- этим объясняются и глубокие изменения в быту. Эта "буржуазия" любила радости жизни, вкусную пищу, куртизанок, удобные дома, но ей требовались и более утонченные удовольствия, доставляемые поэзией, искусством, философией.

Все большее распространение получил тип финансиста. В крупных городах банкиры накапливали огромные состояния. Не менее могущественными стали генеральные откупщики; в частности, в Египте они пользовались желанием царя уменьшить экономический риск. Большая часть царских доходов отдавалась на откуп. Это предоставляло дополнительную гарантию царской казне той страны, где монетная экономика находилась в действии сравнительно недавно. Естественно, цари предпринимали множество мер предосторожности в отношении откупщиков: они должны были вносить залог, а за недостачу отвечали имуществом, ежемесячно их счета проверялись специальным чиновником. Папирусы знакомят нас с огромным количеством спорных вопросов в различных

хозяйствах. Но тем не менее эта система была доходной для откупщиков, ибо люди самых разных национальностей - египтяне, евреи, но в основном греки - оспаривали откуп с торгов.

В эллинистический период в еще больших размерах, чем в IV в. до н. э. в Афинах, развитие "капиталистической" экономики позволяло некоторым, наиболее активным или пользовавшимся счастливым случаем лицам скапливать огромные состояния. Можно указать на пример Аполлония, многочисленные официальные обязанности которого не мешали ему вести необычайно сложные дела - торговлю с Малой Азией, Палестиной, Сирией, Аравией, эксплуатацию земель площадью 10 тысяч аруров (2700 га), подаренных ему монархом в Филадельфии. Его энергия творила чудеса в этом образцовом хозяйстве. Аполлоний делал все возможное, чтобы производить не только то, что могло понравиться царю, экономическую политику которого У. Вилькен сравнил с политикой Кольбера или Фридриха Великого, но и то, что было необходимо для собственного обогащения: продавал излишки вин, масла, полотна, папируса.

Великолепные записки Зенона знакомят нас с роскошной жизнью Аполлония. Его стол ломился под тяжестью серебряных приборов, ваз с редкими цветами в самых утонченных яств - рыбных блюд, икры, тонких вин. Зенон описывает его организаторский талант, конторы, разделенные на два отделения (секретариат и бухгалтерию), где для составления контрактов с египетскими крестьянами работали даже египетские писцы. Перед нами предстает человек с быстрым и решительным умом, ясной, повелительной речью, уверенный в себе благодаря своим замечательным успехам. К. Прео писала, что за его внешним спокойствием прятались "превосходные степени сравнения, как в английском языке американцев". Может быть, впервые в истории перед нами с такой ясностью предстала фигура крупного "капиталиста". Аполлония не удовлетворяли только деньги, хотя они и были основной движущей силой его деятельности, он заботился и о престиже, и о славе. Окруженный настоящим двором клиентов, он жил как вельможа-филантроп, разносторонний и щедрый по отношению к любым богам, греческим и египетским, а также к людям, прибегавшим к его могуществу.

Те же записки рисуют нам личность Зенона, грека из Карий, бывшего доверенным лицом диойкета. Сначала

он был коммерческим агентом на Востоке, затем стал секретарем Аполлония и, наконец, управляющим в Филадельфии. Этот образованный человек мог на черновике набросать музыкальную фразу или несколько стихов Еврипида. Писал он на великолепном, импульсивном греческом языке, но разум его кажется не таким ясным, а воля не столь твердой, как у его хозяина. Тем не менее он свободно управлял необъятной землей Аполлония, на которой так много нужно было создавать заново, и гордился своей ролью основателя города, своей задачей - сеять жизнь и благоденствие в пустыне. Жил он не по-царски, как Аполлоний, но на широкую ногу: по праздничным дням вкушал изысканные блюда, имел свору хороших охотничьих собак. Он тоже умел быть филантропом. Дружеские письма, которые Зенон получал от оставшихся в Карий знакомых, свидетельствуют о том, что это был человек, достойный своего высокого положения.

ЧИНОВНИКИ

Чиновники представляли собой совершенно новый для эллинистического мира тип. Если царство Селевкидов страдало от явного недостатка организации управленческого аппарата, то Атталиды и особенно Птолемеи располагали развитой иерархией государственных служащих.

Чиновник был человеком, связанным с царем клятвой. В его обязанности входило передавать и претворять волю царя, особенно в этих "капиталистических монархиях", обеспечивать максимальную эксплуатацию и собирать доходы. Система эта представляется крайне порочной. Чиновник, теоретически назначаемый царем, на самом деле получал место от своего непосредственного начальника, и зависимость чиновников от начальников со временем все более и более возрастала. Папирусы перечисляют подарки, которыми они должны были осыпать начальников, чтобы удержаться на своем посту. Таким образом, по мере ослабления монархии проявлялась тенденция к появлению некоего подобия феодальной зависимости. Наиболее высокопоставленные в чиновничьей иерархии лица превращались в настоящих деспотов, весьма слабо связанных о центральной властью и обращавшихся о подчиненными тем высокомернее, презрительное

и надменнее, чем полнее они от них зависели (даже юридически, поскольку чиновники подлежали специальному административному суду).

Однако царь счел, что отыскал дополнительную гарантию в финансовой ответственности чиновников. Каждый старался, как по цепной реакции, взыскать с подчиненного суммы, за которые сам нес личную ответственность. Самые мелкие чиновники любой ценой выжимали деньги из населения, и здесь все средства были хороши; арест имущества, реквизиции, даже телесные наказания. В ответ на насилие возникало насилие: числу папирусов, содержавших жалобы деревенских жителей на высокомерие и злоупотребления чиновников, соответствует число папирусов с сетованиями сборщиков налогов, встреченных градом камней.

Наконец, чиновники часто были малознающи и недобросовестны. В свои отчеты и даже кадастры они без колебаний заносили выдуманные цифры, чему есть многочисленные примеры. Они захлебывались в потоке переписей, учетов, предписаний, распоряжений. "Папирусный потоп" повлек за собой несокрушимый беспорядок или, что еще хуже, фиктивный порядок.

Тем не менее надо избегать заблуждений, в которые нас могут ввести многочисленные свидетельства о промахах администрации, так как папирусы, что явствует из их назначения, возможно, могли донести до нас лишь следы, и довольно очевидные, несовершенства самой системы. Вырисовывается также и идеал чиновника - старательного, преисполненного почтения к вышестоящим, благородного по отношению к нижестоящим. В этом типе слились распространенный в Египте идеал почтенного и неподкупного писца и греческий образец человеколюбивого магистрата. Добрые монархи без устали напоминали управляющим их обязанности, один из них пишет: "Во время ваших инспекционных поездок старайтесь ободрить людей, поднять их настроение, и не только на словах. Если крестьяне жалуются на комограмматеев и комархов по поводу обработки земли, вы должны разобраться и положить конец злоупотреблениям". Римляне, а затем и византийцы при создании своих институтов и прочной основы эффективного управления возьмут пример именно с чиновнической системы Птолемеев.

Административная карьера позволяла грекам и египтянам жить бок о бок, так как Птолемеи стремились сохранять существовавшую до них структуру управления.

Высшие посты были безусловно закреплены за греками, по крайней мере до Птолемея Эвергета II, который доверил стратегию египтянам. Но чиновники средних и низших уровней набирались из местного населения, и вначале мы видим египтян даже на посту номархов. В другом традиционном слое - жречестве - продолжала безраздельно господствовать старая египетская элита.

ЕГИПЕТСКОЕ ЖРЕЧЕСТВО

Повсюду последователи Александра продолжали проводить политику терпимости по отношению к местным божествам. Из чисто политических соображений, прекрасно сознавая их влияние на народные массы, они старались примирить с собой местное жречество, ремонтируя старые святилища, сооружая новые, осыпая богов и их служителей подарками и привилегиями. В обмен на эти щедроты они рассчитывали получить возможность управлять массами. Нам довольно хорошо известны некоторые большие храмы в Азии: храм Артемиды в Эфесе - настоящее жреческое государство с огромными богатствами, с множеством оскопленных жрецов и ритуальных куртизанок, руководимое Мегабизом; Эсагила (храм Мардука) в Вавилоне и храм Набу в Борсиппе (и тот и другой были отреставрированы Селевкидами). Но именно Египет оставил нам больше всего документов, дающих наиболее ясную картину роли жрецов в эллинистическом государстве.

Если чиновник был человеком царя, то жрец - человеком бога. Он обладал опасным могуществом, поскольку только он мог установить связи с потусторонним миром и придать земному миру устойчивость путем проведения обычных и торжественных служб, которые предоставляли божеству все необходимое для жизни в храме - пищу, питье, одеяния, развлечения - и таким образом обеспечивали смертным благосклонность. Являясь наследником древних знаний (о необычайной сумме сведений, записанных на стенах храма в Эдфу, см. ниже), хранителем традиций и священной письменности, жрец сохранял высочайший престиж, который всегда имел в долине Нила, хотя в эпоху Птолемеев жречество проявляло тенденцию замыкаться в себе, а также тяготело к кастовости (Страбон отмечает, например, исчезновение всех храмовых школ, существовавших во времена Геродота и Платона). Это послужило началом неминуемого

упадка, который со времен Антонинов хорошо заметен по характеру надписей на храме в Эсне.

Некоторая двусмысленность положения заключалась в том, что Птолемеи провозгласили себя законными преемниками фараонов, а жрецы признали это положение. Итак, фараон являлся единственно истинным жрецом, именно из его рук все жрецы получали должности. Царь сам назначал па наиболее высокие посты и непременно получал определенный сбор с каждого назначения, с каждого повышения в иерархии, так как жрецы должны были покупать свои места, равно как и доходы с храмового имущества, которые связаны с этим местом. Ежегодно в день рождения царя его торжественно поздравлял совет из пяти выборных членов, управлявший каждым храмом. Так между сувереном и жречеством устанавливались тесные связи. Они стали необходимы друг другу: монарху жрецы - чтобы утвердить свою законность в глазах подданных и установить культ царя в традиционной форме, жрецам царь - чтобы, как и прежде, пользоваться своими привилегиями.

Пока Птолемеи были сильны, они держали жречество в строгом повиновении. Неконфискованная священная земля, на которой располагались огромные поместья с мастерскими (в основном ткацкими), управлялась непосредственно царем, а он, будучи богом, естественно, получал с нее доходы. Это не было грабежом - то же самое происходило и в независимом Египте, когда власть фараонов была сильной. Со своей стороны, царь обеспечивал жрецам безбедную жизнь и возможность служить своим богам.

Но поддержка жречества становилась еще более необходимой, когда Птолемеи ослабли и когда начались восстания. Порой лишая себя значительных доходов, цари предоставляли храмам немалые налоговые льготы (декрет 118 г. до н. э.) и осыпали их служителей подарками. Все более многочисленные беглые "царские люди" находили убежище в святилищах: жрецы становились их покровителями (в том смысле, в котором это слово употреблялось в Новом царстве) и увеличивали этим свое влияние. Богатство их было столь велико, что они уже выступали в роли кредиторов царей. Таким образом, они вновь на время обрели то огромное могущество, которым обладали при VI и XIX династиях, но без духовной власти и достоинства, оправдывавших когда-то, по крайней мере частично, их власть в государстве.

Возникает необходимость точнее определить категории, на которые делилась масса жрецов. "Чистым", имевшим доступ в святая святых (великий жрец, пророки, столисты - "одевающие бога", иастофоры - "кормящие бога") и писцам священных книг противостояло низшее духовенство, задача которого состояла в подготовке церемоний или в управлении храмовым имуществом. Из фиванских папирусных свитков нам известен мирок коакитов (подавателей священных возлияний), погребальных жрецов, ответственных за культ мертвых,- глупых, алчных, всегда готовых подраться, если дело касалось доходов. Повсюду мы видим консервативно настроенную среду, которая за века слишком привыкла к иностранному владычеству.

МИР ТРУДА

Царь, "буржуазия", чиновники, жрецы жили за счет тяжелого труда народа. Разделение общества на богатых и бедных, эксплуатация одних другими в завоеванных странах в эпоху эллинизма лишь усилились.

Рабский труд распространился по всему Средиземноморью. Оценки численности рабов расходятся. Возможно, она была значительной из-за частых войн и широкой работорговли. К домашним рабам, многочисленным в результате увеличения числа жадной до удобств "буржуазии", добавились рабы, использовавшиеся как производительная рабочая сила в мастерских Пергама, Антиохии и особенно Александрии, где, судя по всему, впервые концентрировались большие массы рабов. Во внутреннем Египте греки, наоборот, ничего не изменили в организации труда: на царских землях, в маслодавильнях, прядильных мастерских, шахтах, карьерах рабов не было. Предполагается, что царь использовал в качестве рабочей силы не рабов, а мобилизованных.

Редкие до этой поры, восстания рабов участились, например, в Пергаме, на Делосе, в Лаврионе, на Сицилии. И не исключено, что в развитии сопротивления рабов определенную роль сыграли уравнительные концепции некоторых стоиков, проповедовавших единение человечества. В этом они расходились со взглядами Аристотеля, учившего, что бывают люди-рабы по природе.

Основная масса тружеников - ремесленников и крестьян - была свободна, хотя на несколько дней в

году ее мобилизовали на царскую барщину. От барщины освобождались лишь те, кто в деревне не занималсл физическим трудом. Существуют любопытные списки этих привилегированных, в число которых входили царские надзиратели, греческие солдаты, бальзамировщики кошек. Сельское хозяйство, как и прежде, было основным занятием, в хоре жизнь практически не изменилась, несмотря на некоторые технические усовершенствования. В Египте, в частности, крестьяне жили в традиционных бедных деревнях, которые из-за угрозы наводнения располагались на искусственно возведенных холмах. Реквизиция помещений для царских уполномоченных или солдат приводила к тяжелым для населения последствиям, поэтому суверен в ответ на многочисленные, как показывают папирусы, жалобы часто должен был напоминать, что реквизировать больше половины дома запрещено. Жизнь человека наемного труда - с откупами, налогами, барщиной, разного рода реквизициями, как законными, так и все чаще незаконными (по вине чиновников), - была более суровой, чем до завоевания, так как теперь от него требовали больше продукции.

Тем не менее тексты позволяют заметить некоторую эволюцию. В III в. до н. э. положение египетского крестьянина не было слишком плохим. Он отдавал свои руки парю (поскольку ему принадлежала большая часть земель), а также храмам и частным лицам. Контракт, который связывал его с хозяином, был доброволен и подлежал обсуждению. Но со II в. до н. э. положение ухудшилось, гражданские войны разорили деревню; потерявший заморские владения царь стремился заставить производить больше на земле, которой становилось все меньше. Земли, отвоеванные с помощью ирригации у пустыни, понемногу иссушались из-за того, что никто не поддерживал в должном порядке гидротехнические сооружения. Чиновники, все более самостоятельные и все менее контролируемые, часто вели себя как настоящие деспоты. Все труднее и труднее было найти крестьян для обработки земли. Папирусы рассказывают нам, что, для того чтобы заставить крестьян подписать контракт, приходилось прибегать ко всем возможным аргументам - от призывов к преданности до пыток.

Средства, которые изыскивала администрация для выхода из этого кризиса, зачастую были паллиативными, они даже ухудшали положение. Безусловно, проводились необходимые мероприятия, направленные на упорядочение

системы откупов и говорящие о том, что хотя и существовала забота о справедливости, но от нее легко переходили к мерам принуждения. Более зажиточным крестьянам навязывалась дополнительная аренда (epibole), появившаяся в 164 г. до н. э., вредное действие которой давало о себе знать даже в римскую эпоху. С конца II в. до н. э. в деревне была установлена коллективная ответственность, т. е. за общую сумму арендной платы отвечала община царских земледельцев одной деревни. От крестьянина требовали клятвы "оставаться на виду у царских чиновников" (клятва Тебтюниса - 107 г. до н. э.): "До выплаты аренды каждый день я остаюсь на виду на сельскохозяйственных работах, не укрываюсь у священного алтаря храма, не призываю ничьего покровительства и не измышляю способов для бегства"). Всем было ясно, что простого подписания контракта недостаточно. Аренду продлевали - иначе говоря, во время серьезных кризисов ее просто навязывали силой. Тем не менее крепостничество так и не получило распространения. Феодальной [6] зависимости не существовало: стратеги концентрировали в своих руках всю власть, но у них не было крупных земельных владений.

Раздавленные системой угнетения, несправедливыми арендами, крестьяне убегали. Анахоресис (бегство в пустыню) был одним из наиболее ярких феноменов поздней эллинистической эпохи, затем превратился в одну из ран римского Египта, а с появлением первых христианских анахоретов приобрел религиозную окраску. Однако, что бы там ни говорили, пустыня может служить убежищем лишь незначительному меньшинству, ибо без навыков кочевой жизни там практически невозможно выжить. А вот Александрия с массами неконтролируемого населения представляла собой приманку тем более сильную, что там можно было найти работу и храмы, всегда готовые предоставить убежище беглым крестьянам. Другие беглецы собирались в банды, опустошавшие страну. В папирусах мы читаем горькие жалобы оставшихся крестьян, которые из-за круговой поруки должны были платить за бежавших; множились возмущенные доносы в адрес царских чиновников.

Папирусы (в частности, "папирусы Зенона") ярко показывают глубокое недовольство, царившее в деревне. Крестьяне Египта предстают перед нами как достаточно энергичные и нетерпимые к принуждению, их требования

звучат резко в противоположность заивкивающему тону, который в таких случаях наблюдается у греков. Подобное уныние, с одной стороны, и активность - с другой, объясняют, почему восстания получили столь широкое распространение в египетской хоре.

Таким образом, все больше и больше увеличивалась пропасть между городским, эксплуатирующим миром и миром деревенским - эксплуатируемым. Именно в этой пропасти М. Ростовцев справедливо видел один из самых крупных изъянов античных обществ начиная с IV в. до н. э., который впоследствии стал одной из основных причин их крушения.

НЕИЗБЕЖНОЕ "ЕДИНЕНИЕ"

В этом колониальном обществе, игнорировавшем в своих законах национальные различия между победителями и побежденными (которые будут столь характерны для Римской империи), начиналось понемногу то самое "единение народов", о котором мечтал Александр.

"Македонцы стали египтянами",- заявили Полибий и Тит Ливии. Несмотря на явное преувеличение, надо отметить, что чары Востока действовали на всех греков и в Египте, и в Азии, особенно в религиозной сфере, В Египте греки мумифицировали умерших и хоронили их с книгами мертвых. Системы мер и весов* и календарь эпохи фараонов применялись и администрацией Птолемеев. Если это влияние осталось слабым в городах, где греки сохранили свое традиционное окружение и где они были относительно многочисленны, в сельской местности, где колоны и клерухи, жившие гораздо более изолированно, могли объединяться лишь в политевмы (неофициально признанные сообщества), которые, по сути, были лишь карикатурой на полисы, это влияние было гораздо сильнее. Они понемногу восприняли обычаи местных жителей. Небезынтересно, каких богов почитали в имении Аполлония в Фаюме. Мы находим там Зевса, Деметру, Гермеса, но также и Пореманреса (царь, обожествленный в образе крокодила), Исиду, Птаха и, наконец, новых богов. Греки также почитают египетских богов: один из них обещает "принести жертву божеству

этой местности, как принято везде" (P. Zond, 2666), другой возводит для Аполлония стелу в честь Анубиса. Отмечено, что начиная с 250 г. до н. э. увеличилось количество смешанных браков. Фиванский папирус 113 г, до н. э. сохранил упоминание о займе, сделанном хоахиту греком по имени Псен-Монт, сыном Па-Тота: в этом случае от грека оставался лишь его юридический статус. Тот же феномен наблюдается и в Сирии, и в Вавилонии, и в Дура-Европос, где ономастика демонстрирует слияние греческих и местных элементов.

Обратный процесс (т. е. влияние греков на египтян) выражен еще более отчетливо, так как для местных жителей завоеватели, которым они подражали, олицетворяли превосходство и динамизм. Безусловно, деревни были мало затронуты этим влиянием, и местные языки (арамейский, персидский и египетский) успешно сопротивлялись греческому. Довольно замкнутыми оставались жреческие круги; клинопись, шумерский язык в качестве литургического и еще более иероглифы очень долго оставались в употреблении.

Но в полисах Атталидов или Селевкидов, в административных центрах египетских номов в основном в среде торговцев и чиновников шла широкая эллинизация, приводившая к образованию местной элиты, которая говорила по-гречески, одевалась на греческий манер и усвоила греческие быт и нравы. Даже в Фивах, в консервативных жреческих кругах, все чаще и чаще прибегали к помощи агораномов - нотариусов, использовавших греческий язык. Они широко распространяли греческое право и дискредитировали египетских нотариусов, писавших демотическим письмом. В древней религиозной столице находят многочисленные граффити, процарапанные по-гречески; многие из их авторов, которые называют себя жрецами, магами или бальзамировщиками, могли быть только египтянами. Школьные тексты, столь часто встречавшиеся на папирусах, показывают, что в школах читали преимущественно Гомера, трагиков, Демосфена или Менандра. Гимнасий там, где он был доступен для коренных жителей (т. е. в основном в Азии), представляет собой идеальное место для восприятия греческого образа жизни. Те, кто его посещал, очень гордились этим и объединялись в общества apo ton gymnasion (окончивших гимнасий).

С социальной точки зрения формирование этого среднего эллинизированного класса из числа представителей

местного населения является определенным успехом. Тем не менее необходимо отметить, что, кроме Бероса, Манефона и основателя стоицизма Зенона, никто из тех, кто блистал в литературе, искусстве, науке или философии, не принадлежал к этому классу. Эллинизированные египтяне, сирийцы, вавилоняне могли говорить или читать по-гречески, в греческих домах вести греческий образ жизни, но они никогда не входили в интеллектуальную элиту. Парадоксально, что только во времена Римской империи из среды эллинизированных негреков выйдут Филон, Плотин, Афанасий.

МИР ВОИНОВ

Один из важнейших факторов эллинизации - присутствие солдат в полисах или в административных центрах номов. Армия заслуживает специального изучения, так как она играла значительную роль в эллинистическом мире, который к тому же возник в результате завоевания и раздирался непрекращавшимися конфликтами.

НАБОР НАЕМНИКОВ

В те периоды, когда потребность в солдатах становилась особенно острой, связанный с полисной системой гражданский набор уже не мог удовлетворить нужды государства. Поэтому эллинистические монархи были вынуждены прибегать к услугам наемников, следуя практике, восходящей к IV в. до н. э.

Набор в армию производился самыми разными способами: рассылались вербовщики, нанимались кондотьеры, которые приводили свои войска, использовались даже дипломатические соглашения между полисами, предусматривавшие помощь военной силой в случае необходимости. Однажды нанятого наемника старались сохранить как можно дольше. Его стремились превратить в военного поселенца (клеруха), предоставив ему землю, которой он мог бы пользоваться, взяв на себя некоторые обязательства (финансовые, а также готовность к немедленной мобилизации).

Где же набирали наемников? До конца III в. до н. э. в основном в греческом мире. Многие греки, происходившие

из самых бедных районов Эллады (некоторых местностей Пелопоннеса, Центральной и Северной Греции, островов Эгейского моря), шли на службу новых монархий. Процент греков среди наемников значительно уменьшился во II в. до н. э., с одной стороны, вследствие ухудшения положения наемников, а с другой - из-за того, что многие из них плохо приспосабливались к климату, в частности в Египте, где отмечено угасание семей клерухов. В отличие от греков македонцы и были и оставались многочисленными. Они продолжали распространяться, и их приспособляемость, очевидно, была выше греческой, так как македонцы были сравнительно молодым народом.

Также охотно нанимались в армию и варвары. Среди них выделялись галаты - наводнившие Грецию и разграбившие Анатолию кельты, которые дошли до Египта. Остатки их отрядов взяли к себе на службу эллинистические монархи, в частности Антигониды и Атталиды, которые оценили их отвагу и преданность. Очень ценились семиты, даже в Египте, где они понемногу замещали в армии греков.

Все шире и шире монархи должны были прибегать к набору местных наемников для того чтобы восполнить недостаток греческих солдат. После битвы при Рафии (217 г. до н. э.) Птолемеи решились набрать египтян. В войсках Селевкидов местные элементы составляли более половины личного состава.

Приток иностранных наемников, так же как и увеличение воинов из числа местных жителей, привел к варваризации армии. В этом, по мнению М. Лонея, и крылась трагедия эллинистического мира: слишком малочисленные, чтобы самостоятельно защищать свои царства, завоеватели мало-помалу сдавали принципиальные позиции.

ЖИЗНЬ НАЕМНИКА. КЛЕРУХИИ

Наемник, иногда всю жизнь проводивший вдали от родины, становился чем-то вроде апатрида, лишенного всех политических прав. Жизнь военная и гражданская, столь тесно связанные в классической Греции, в эллинистическую эпоху отдаляются друг от друга. Конечно, порой мы видим, как гарнизоны, части и другие войсковые соединения голосовали за предоставление

почестей кому-либо и избирали должностных лиц. Однако эта деятельность не была связана с политической жизнью и, очевидно, вызывалась ностальгией по прежним институтам, которую испытывали многие из наемников.

Их социальное положение с трудом поддается определению, тем более что со временем оно значительно изменилось. В III в. до н. э. наемник получал хорошее вознаграждение и деньгами и натурой, а кроме того, имел многочисленные дополнительные преимущества. В результате военная служба была весьма доходной и находила многочисленных добровольцев. Мы видим воина сытого, одетого и вполне довольного жизнью. Во II в., напротив, в результате разразившегося в эллинистических монархиях экономического кризиса профессия наемника потеряла многие свои привлекательные стороны. Плохо оплачиваемый, нуждавшийся солдат теперь уже почти не отличался от крестьянина и должен был разделять его труд по обработке полей.

Этими изменениями объясняются новые отношения между солдатами и населением города или деревни, где они были расквартированы. В III в. до н.э. многочисленны жалобы на наемников. При Птолемее Эвергете крестьяне срывали крыши со своих домов, загромождала двери алтарями, но не подчинялись реквизициям. Позже, во II в., по всей видимости, начал устанавливаться некоторый modus vivendi, по мере того как, с одной стороны, армия делалась менее иностранной по составу, а с другой - солдаты переставали пользоваться темя привилегиями, какими пользовались раньше. Они становились ближе к крестьянину и более не возбуждали той ненависти, которая отразилась в папирусах III в. до н. э.

Оторванные от корней, греческие и македонские наемники тем не менее в глубине души ощущали привязанность к эллинистической вере, несмотря на то что испытывали сильное влияние местных культов.

Возможно, на их счет следует отнести и создание многих гимнасиев, возникавших в эллинистических царствах. Однако не следует забывать о важном различии: если в анатолийско-сирийском регионе гимнасии открывались для местных жителей, желавших приобщиться к греческой культуре, то в Египте, напротив, это были своего рода клубы, презназначавшиеся исключительно для завоевателей. В период, когда армию наводнили семиты

гимнасии приобрели облик некоего подобия эллинских масонских лож, которые очень тщательно оберегали себя от "варварской заразы". Кстати сказать, это различие, отмеченное, в частности, М. Лонеем, в настоящее время может показаться излишне категоричным. В жизни гимнасиев Египта принимали участие еврейские подростки, а египтяне были даже командирами молодежных отрядов.

Одним из наиболее оригинальных институтов эллинистической эпохи является клерухия, предназначенная для закрепления наемников путем раздачи им участков вешга (площадь которой варьирует в значительных пределах - от 1 до 250 гектаров) из царских, храмовых или частных земель. Хотя само слово "клерухия" греческое и напоминает нам клерухов классических Афин, способ вознаграждения за военные услуги, естественный в стране с натуральным укладом экономики, был традиционным для Египта эпохи фараонов. Птолемеи * сочли выгодным сохранить его. Они хотели бы создать наследственную армию и таким образом решить сложную проблему набора новых наемников. Они надеялись также, что расселение греков повсюду, вплоть до центральных районов страны, даст возможность лучше контролировать местное население и одновременно поощрять эллинизацию. Но вся система была основательно нарушена, когда в царскую армию стали принимать представителей местного населения и им были предоставлены земли клерухов.

Сначала, после смерти клеруха, земельный участок опять отходил к царю, за исключением случаев, когда у поселенца был сын, способный носить оружие. Но отношения между клерухом и монархом менялись. В III в. до н. э. царская служба сделала первые шаги по мелиорации земель, распашке целины, однако клерухи пе могли воспользоваться плодами этой работы, так как из-за военных действий они часто находились вдалеке от своих участков и к тому же плохо знали сельскохозяйственные

работы, особенно в специфических условиях Египта. Но начиная со II в. до н. э. клерухи уже не были иностранцами, а являлись сыновьями клерухов или местных жителей. Они получали необработанные земли, которые им требовалось возделывать. Теперь клерухи выступали не как должники царя, а скорее как люди, оказывавшие ему услугу, обрабатывая целинные земли, с которых платили оброк.

В этих условиях, естественно, требования царя к клерухам уменьшились. Держание постепенно становилось наследственным. К. Прео описала этапы последовательного отказа царей от своих прав: в конце III в. до н. э. только сыновья клерухов могли наследовать держание, а в I в. до н. э. клер получали даже женщины. Подобные изменения, хотя и менее выраженные, наблюдались и в практике отчуждения клеров. Суверен из опасения, что не будет заплачен оброк за клер, позволял передачу другому лицу прав и обязанностей клеруха. Хотя тексты не говорят о продаже в собственном смысле этого слова, очевидно, что эта передача производилась за деньги. Передача по наследству и фактическая отчуждаемость клера, понемногу приравненного к обыкновенному личному достоянию, представляла собой значительную победу человеческой личности над царскими прерогативами.

Этот пример типичен в развитии отношений между царем и его подданными в позднеэллинистическую эпоху. Изначально предоставление клеров являлось благом и было связано с серьезными обязательствами. Но все усугублявшееся разорение Египта привело суверенов к тому, что они рассматривали возделывание земли как жизненную необходимость, поскольку основную массу своих доходов получали от земли. И тогда монархи отказывались от некоторых прав, с тем чтобы расширить обработку земли. Однако это был порочный круг: превращение клеров из держания в частную собственность сильно уменьшало царские владения. А ведь земельные богатства монарха были уже значительно уменьшены из-за концессий и даров, сделанных жрецам.

Эллинистические царства производят двоякое впечатление. С одной стороны, мы видим большие города с широкими улицами и впечатляющими памятниками, бесспорное процветание, динамичную, быстро развивавшуюся "буржуазию" и средний класс, состоявший из эллинизированных местных жителей; с другой стороны, наблюдается застой в деревне, которая подвергалась

жестокой эксплуатации и не извлекла никаких благ из нового порядка. Царь и крупные собственники, занимавшие главенствующее положение в экономической жизни, интересовались лишь своими доходами и, сознательно или нет, увеличивали пропасть между городским миром и миром деревни. Этот разрыв лишь на первый взгляд укладывается в рамки эллинизма: ведь классическая греческая цивилизация определялась полисом, который объединял в себе и город и деревню. Он предвосхищает, причем задолго до завоевания Римом эллинистических государств, Римскую империю, величие и слабости которой вытекают из тех же антагонистических противоречий.

Необходимо отметить также, что обстановка (в частности, в Египте) ухудшалась: жрецы, солдаты и чиновники в ущерб царю завоевывали все больше и больше привилегий, а в опустошенной анахоресисом сельской местности становилось все меньше и меньше обрабатываемых земель. С полным основанием К. Прео говорит о "пренебрежении массами", покинутыми на произвол судьбы: никто ничего не предпринимал, чтобы поднять их уровень жизни (хотя с капиталистической точки зрения это могло быть одним из способов оживления экономики), народу не смогли дать идеал, который придал бы его труду хоть какой-нибудь смысл.

Надо ли во избежание одностороннего подхода добавлять, что эллинистические правители делали все, что было в их силах, принимая во внимание тот факт, что число греческих и македонских иммигрантов было незначительным и что они неспособны были поколебать более многочисленную массу коренного населения. Повторяя знаменитое изречение Э. Альбертини по поводу века Антонинов со всеми присущими ему оговорками, можно сказать, что эллинистический мир все же был наименее плохим из возможных миров. В том же духе выразился один диойкет: "Никто не имеет права делать то, что хочет, но все как-то устраивается".

К тому же изучение развивавшейся в этих условиях цивилизации продемонстрирует нам ее успехи - часто ослепительные.